Миф о штрафбатах

26 сентября 1942 года заместитель наркома обороны генерал армии Георгий Жуков приказал: «Лица среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава направляются в штрафные батальоны… от одного до трех месяцев». Был определен даже размер жалованья ставшего штрафником командира – 8 рублей 50 копеек. Но тогда возникает вопрос – неужели «возможность искупить кровью» предоставлялась лишь командному составу?

А как же рядовые и сержанты? Для них все в том же приказе № 227 было предписано: «Сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии».

Принципиальная разница между штрафным батальоном и штрафной ротой определена предельно точно. Штрафные батальоны на самом деле были подразделениями сугубо офицерскими, принципиально отличавшимися от штрафных рот. Это были совершенно разные формирования – непохожие прежде всего по составу (штрафбаты состояли из разжалованных офицеров, штрафные же роты – из рядовых и сержантов, а часто и из заключенных из лагерей). Штрафные роты и в самом деле были «пушечным мясом», получавшим оружие обычно лишь перед боем (как правило, исключительно винтовки) и находившимся под прицелом войск НКВД. Штрафные же батальоны имели в своем составе пулеметные, противотанковые и минометные взводы, проходили специальную подготовку, об уровне которой другие подразделения Красной Армии могли лишь мечтать.

Ревнивый летчик-убийца

Существует легенда о создании штрафбатов – якобы некий летчик убил жену с любовником и, будучи приговорен к расстрелу, в письме Сталину попросил разрешить умереть в бою. Сталин, сказав: «А вдруг он хотя бы одного немца убить сможет», – принял решение создать штрафбаты. Но, помимо легенд, существуют документы и воспоминания ветеранов. Александр Пыльцин, командир взвода, затем роты 8-го отдельного штрафбата 1-го Белорусского фронта, с возмущением писал в своих воспоминаниях об авторах современных публикаций, не находящих «различий между фронтовыми офицерскими штрафными батальонами и армейскими штрафными ротами».

Вот как он описывает свою первую боевую операцию: «Задача состояла в следующем: незаметно для противника перейти линию фронта и, избегая боевого соприкосновения с ним, смелым броском выйти ему в тыл». Ни о каких заградотрядах речь в такой операции идти не могла. Держать на мушке людей во вражеском тылу очень затруднительно. По описанию Пыльцина, их очень неплохо кормили: «Выдали нам и наборы сухих продовольственных пайков. Туда входили небольшие консервные баночки с американским непривычно остро пахнущим сыром (все американское и английское по-прежнему называли у нас «вторым фронтом») да соленое, немного пожелтевшее, но не потерявшее от этого своей прелести украинское сало. Все это было выдано нам из расчета 3–5 суток активных боевых действий. Правда, предусматривалось хотя бы раз в сутки горячее питание из наших походных кухонь, к регулярности и полновесности порций которых мы так привыкли за время нахождения в обороне. Тыловые службы хорошо позаботились даже о ремонте и замене износившейся обуви». Как это не похоже на наше традиционное представление о голодном и оборванном «пушечном мясе».

И готовили штрафбатовцев к бою всерьез. Минометчики почти каждый день тренировались в стрельбе с закрытых позиций, расчеты противотанковых ружей палили по подбитому немецкому танку. Мало того, даже из дефицитных трофейных фаустпатронов штрафники могли пострелять во время обучения. 

Из массы бывших офицеров выделялись пехотинцы, назначавшиеся заместителями командиров взводов (командирами взвода и выше назначались офицеры из так называемого постоянного состава, то есть не штрафники. Отбывающие же наказание относились к переменному составу). Затем подготовленные и основательно вооруженные штрафбаты выполняли роль ударных, сугубо офицерских частей, решавших особые задачи. Похоже, что при их создании вспомнили о белогвардейских офицерских батальонах Гражданской войны, что не афишировалось по понятным идеологическим причинам. И это на фоне обычных, не штрафных, частей, где свежее пополнение часто кидали в бой, даже не выдавая обмундирования, в гражданской одежде! Многие красноармейцы шли в атаку, успев предварительно выстрелить по одному-два раза. Так кто же на самом деле был «пушечным мясом»? 

У штрафников назад пути не будет

А вот задачи перед штрафбатами ставились действительно сложнейшие. Офицерские батальоны были надежным боевым инструментом, который не подведет ни при каких обстоятельствах. «Наши подразделения были срочно переброшены на самое опасное направление, усилив собой боевые порядки полка. Перемешавшись с его солдатами, мы заметили, что в их рядах возникло какое-то оживление. Ведь понимали они, что рядом с ними в роли рядовых бойцов находились недавние офицеры в самых разных званиях и в атаку они пойдут вместе. И в них будто влилась какая-то свежая необоримая сила», – вспоминал Александр Пыльцин. Бойцы штрафбата постоянно демонстрировали не только беспредельную отвагу, но и высочайший профессионализм. В немецком тылу у штрафников кончились мины – и из советских 82-мм минометов отлично подготовленные минометчики бьют трофейными 81-мм минами, быстро изменив таблицу стрельб. Невозможно подойти к зданию, из которого немцы ведут очень плотный огонь, – и из находящихся рядом штрафников «перебежчик» бежит к врагу. На самом деле – это доброволец, запасшийся гранатами. Добравшись до «мертвого пространства» под окнами, он в каждое бросает по лимонке. Попалось по дороге брошенное немецкое самоходное орудие – из него тут же открывают огонь штрафники – бывшие офицеры-танкисты. Во время наступления на Берлин штрафникам приказали первыми форсировать Одер и создать плацдарм для стрелковой дивизии. Перед боем они рассуждали так: «Хоть сколько-нибудь из более чем сотни штрафников роты, да доплывут, а если доплывут – то не было еще у них невыполнимых задач. И пусть маленький плацдарм захватят, но будут удерживать его до последнего. У штрафников назад пути не будет».

За этот успешный бой Александр Пыльцин был посмертно представлен к званию Героя. Когда выяснилось, что он остался в живых, командир батальона, с которым у Александра Васильевича отношения не сложились, переделал представление на орден Боевого Красного Знамени. Но допустим на минуту, что, как это иногда бывает с ветеранами, Александр Пыльцын после стольких лет, скажем так, несколько преувеличивает боеспособность и профессионализм своего штрафбата.

Потерь в батальоне было немного

Писатель-фронтовик Вячеслав Кондратьев по праву считается одним из самых реалистичных и правдивых авторов, писавших о Великой Отечественной. Его произведения честно рассказывают о том, как из-за неподготовленности своей и командования гибли и гибли красноармейцы. Но и у него, автора, которого никто и никогда не обвинял в украшательстве и лакировке войны, самый победоносный бой с немцами проводит именно штрафбат. Как и было положено, офицерский. Штрафникам было приказано взять деревню, которую обычные части безуспешно штурмовали два месяца, устилая землю трупами. И тогда бывший капитан Ширшов предложил командиру штрафного батальона принципиально изменить схему атаки, сославшись на уже имеющийся опыт решения похожей задачи: «Мы решились на такую операцию: к концу ночи вывести батальон на исходные позиции и, пока темно, проползти, сколько удастся, а потом в атаку, причем молча, без всяких «ура» и без перебежек. С ходу пробежать остаток поля, несмотря ни на какой огонь...

– Получилось? – перебил комбат.

– Получилось. И потерь было мало. Немцы очнулись, когда мы были уже на полпути. Бежали быстро, они не успевали менять минометные прицелы. Все поле только бегом! Полагаю, раз такое могли обыкновенные солдаты, то мы – офицерский батальон – тем более. Идея полностью себя оправдала, офицерская атака оказалась чрезвычайно удачной. «Немцы выбегали полураздетые, отстреливались, но штрафников уже не остановить – минут через двадцать деревня, за которую положили столько жизней, была взята! Несколько десятков человек в запале боя бросились преследовать немцев уже за деревней, но их остановили. Подоспевший к тому времени станковый пулемет расстреливал бегущих в спину, пока не добежали они до небольшого леска и не скрылись в нем... Все было кончено. Была победа... Потерь в батальоне было немного».

Орден Славы как источник неприятностей

Угодить в штрафбат можно было по самым разным причинам. У капитана-летчика разбились два молодых пилота из пополнения – в штрафбат. У интенданта недостача – туда же. Через штрафбат проходили многие освобожденные из плена офицеры. Пьяная драка или неоправданное применение оружия заканчивались тем же. Как-то в штрафбат угодил командир штрафной роты. После боя и тяжелых потерь в роте получили продукты и водку на уже «мертвые души». После была организована пьянка, на которой присутствовали и чины из военной прокуратуры. Что не помешало им же отправить ротного за хищение в штрафной батальон. Однажды попал в штрафбат инженер – майор, осужденный за сексуальный шантаж. Домогался девушек-военнослужащих, пугая их отправкой в штрафную роту. На самом деле женщин в штрафные подразделения отбывать наказание не посылали. В итоге пришлось стать штрафником самому майору. Очень он был непопулярен среди товарищей и из-за совершенного, и из-за трусости. Его периодически надо было спасать от самосуда. Но трусость в штрафбате была явлением исключительно редким. 

Подавляющее большинство «переменного состава» рассчитывало честно заработать возвращение утраченных званий и орденов. Основанием для этого было ранение или особые отличия в бою. Можно даже было получить новую награду – чаще всего медаль «За отвагу». 

А вот орден Славы, вообще-то очень уважаемый, три степени которого приравнены к Золотой Звезде Героя, командование могло использовать как неприятную метку для уже освобожденного штрафбатовца. «Смывший вину кровью» полковник получает свои прежние погоны, но при этом на груди носит предназначенный для солдат и сержантов орден Славы. Сразу становилось ясно – был в штрафбате. Но с годами и сменой поколений в нашей стране разница между офицерскими штрафбатами и «разночинскими» штрафротами стала забываться.