Большевики территорий не сдавали... О Брестском мире продолжают спорить до сих пор

 Братание бывших врагов

В череде столетних юбилеев, которые страна отмечает в связи с Великой русской революцией, есть особая дата. Она не вызывает восторга ни у сторонников революционных событий вековой давности, ни тем более у их многочисленных критиков. Речь идёт о 3 марта – о подписании исторического Брест-Литовского мирного договора. Однако у этой истории была предыстория, в которой переплелись несколько важных сюжетных линий. О трёх стоит вспомнить подробнее, чтобы осмыслить природу сложного исторического явления.

Влиятельные англосаксы

Первая линия связана со стремлением российских либералов не допустить сближения двух континентальных империй – России и Германии. Показательна, например, судьба Бьёркского договора 1905 г., заключённого лично императорами обеих держав. При условии присоединения к нему Франции, он мог стать прообразом системы коллективной безопасности в Европе. Но Англия уже тогда готовились к войне и через своих клиентов в России торпедировала русско-германское сближение. Такие деятели, как фактический глава российского правительства С.Ю. Витте («граф Полусахалинский») и глава МИДа В.Н. Ламздорф настояли на отказе от ратификации этого договора. В дальнейшем открытую проанглийскую позицию занимали преемники Ламздорфа на посту руководителя МИДа А.П. Извольский, С.Д. Сазонов, некоторые члены императорской фамилии и многие другие представители тогдашнего правящего класса.

Усилия западников увенчались успехом – Россия и Германия схлестнулись в жестокой войне. В результате – тяжёлые поражения России на фронте и потери огромных территорий. Ещё более тяжёлым оказалось влияние войны на состояние тыла: расстройство экономики, перебои с продовольствием, заговоры, народные выступления. Под давлением негативных факторов в феврале 1917 г. рухнула царская династия, но захватившие власть только усугубили положение и в тылу, и на поле боя. Серия болезненных поражений летом и осенью 1917 г., дезертирство, братание с противником – всё это свидетельствовало о неспособности Временного правительства довести войну до победного конца.

Планы расчленения

Другая сюжетная линия родилась в столицах стран Антанты накануне Первой мировой войны, когда «союзники» согласовали целесообразность упразднить не только Германскую, Австро-Венгерскую и Османскую, но и Российскую империю. После победы большевиков давление на нашу страну многократно усилилось. Экспансионистский курс в отношении России был принят 8 января 1918 г. в т.н. 14 пунктах президента США Вудро Вильсона и комментариях к ним советника президента полковника Хауза.

Американцы планировали признать все правительства, возникшие в различных частях Российской империи. Судьбу Кавказа они рассматривали как часть проблемы Турции. Планировалось выдать какой-либо державе мандат на управление Средней Азией. В Великороссии и Сибири предполагалось создать самостоятельные правительства. Планы раздела России сочинялись тогда же в Лондоне и Париже. Так, 22 декабря 1917 г. они подписали тайную конвенцию о разделе сфер влияния в «бывшей Российской империи». Британцам доставались, например, Кавказ и Закаспийская область, а французам – Украина и Крым. Границы России отодвигались к временам допетровской Московии.

Знамя украинства

Ещё одна сюжетная линия возникла в Вене, где австрийские власти взяли курс на подрыв Российской империи с помощью т.н. украинства. Главным содержанием этой идеологии стало провозглашение великороссов и малороссов разными народами с разной историей и враждебными интересами. С начала XX века под знамёнами украинства развернулись геноцид русского народа и насильственная украинизация в Закарпатье. После падения самодержавия австрийцы добились важного успеха в лабораторных опытах – выращенные ими деятели украинского националистического движения сформировали в Киеве сепаратистскую власть в лице Центральной рады. Возглавил украинских сепаратистов М. Грушевский, которого сегодня многие называют историком, хотя скорее его следовало бы отнести к псевдоисторикам. Перед самой войной из Австрии он прибыл в Россию, вскоре был арестован как вражеский агент, но после февраля 1917 г. вернулся в Киев.

Дипломатический прорыв

На рубеже 1917–1918 гг. все эти сюжетные линии переплелись, осложнив большевикам проведение внешней политики. Сразу после прихода к власти, на II Всероссийском съезде Советов ими принимается Декрет о мире, где прозвучал призыв к народам планеты прекратить войну. На призыв Красного Питера ответили все ведущие столицы мира. Но если «союзники» по Антанте отказались официально признать советскую власть, соглашаясь только на неформальные контакты для поддержания военных усилий России, то Германия и её союзники признали большевистский режим и вступили с ним в переговоры. Это был дипломатический прорыв. Между Германией и Россией 2 декабря 1917 г. подписывается долгожданное соглашение о перемирии, а 9 декабря в Брест-Литовске открывается мирная конференция с участием представителей Советской России, Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Османской империи.

Однако вскоре Германия, убедившись, что страны Антанты готовы сдать Россию, ужесточила свою позицию и 5 января 1918 г. делегация потребовала подписать мир на очень тяжёлых условиях. Ситуация осложнилась тем, что германцы и австрийцы решились разыграть припрятанную в рукаве краплёную украинскую карту. Отказавшись иметь дело с советским правительством Украины, они поддержали своих ставленников из Центральной рады. И вот 27 января (9 февраля) 1918 г. делегация «незалежной» в обход России подписала т.н. «малый Брест». Украинское продовольствие щедрым потоком полилось в закрома их австро-германских хозяев.

В этих условиях затягивание переговоров становилось для России смертельно опасным, что и подтвердило немецкое наступление 18–24 февраля, последовавшее за попыткой Троцкого сорвать переговоры.

Партия государственности

Против подписания мира внутри России выступили левые коммунисты, троцкисты, а также практически все политические партии от левых эсеров до кадетов. Но катастрофическое положение на фронте помогло Ленину сломить оппозицию. Сам Ленин называл Брестский мир «похабным». Понять резкость оценок, звучавших в 1918 г., можно – потери России составили 780 тыс. кв. км, до 40% промышленного потенциала, около трети продовольственных ресурсов. Но как оценивать Брестский мир 100 лет спустя?

Прежде всего нужно понимать, что по Брестскому миру большевики не отдавали территорий. Договор фиксировал фактическое положение на момент его подписания. Многие территории были потеряны ещё в 1914–1915 гг. Огромные территории уступило Временное правительство. Непосредственно перед своим падением, например, оно сдало немцам Ригу и Моонзундский архипелаг. Готовилась сдача Петрограда, но большевистская революция и начало переговоров в Бресте спасли страну от катастрофы. И если бы не провокация Троцкого, выдвинувшего лозунг «Ни мира, ни войны: мир не подписываем, войну прекращаем, а армию демобилизуем», новых территориальных потерь не было бы, поскольку Украина была оккупирована немцами в соответствии с «малым Брестом».

Но даже те неизбежные уступки, которые дали возможность стране вздохнуть, перейти к конверсии производства и начать решать острые социальные проблемы, оказались временными. Как и предсказывал Ленин, в Германии вспыхнула революция, и 13 ноября 1918 г. ВЦИКом Брестский мир был аннулирован. Поэтому лично для меня гораздо большее значение имеют долгосрочные последствия Брестского мира, который, по сути, означал, превращение большевиков из «партии штурма и натиска» в партию порядка и государственности. Именно в этот период зарождаются основы большевизма как новой государственной идеологии, отдающей приоритет строительству социализма в собственной стране, а не идеалам мировой революции. Уверен, что Брестский мир – это, по сути, первый трудный шаг к 9 мая 1945 г. Похоже, именно этого в действительности и не могут простить до сих пор обличители «похабного мира».

Димитрий Чураков, 
доктор исторических наук, профессор МПГУ