Как советские летчики в Испании отучили немецких летать по ночам

26 июля 1937 года доброволец Михаил Якушин впервые в истории авиации сбил вражеский самолет в ночном воздушном бою.

В длинном списке того, что удалось первыми в мире сделать русским авиаторам, это событие стоит особняком. Не потому, что оно было настолько уникальным — скорее потому, что о нем долго не говорили вслух: участие советских военных в гражданской войне в Испании 1936-1939 годов по ряду причин было формально засекречено. А именно в испанском небе советский летчик Михаил Якушин 26 июля 1937 года впервые в мире совершил ночную атаку бомбардировщика — и добился успеха, уничтожив немецкий «Ю-52»

Гражданская война в Испании, помимо того, что ей довелось быть своего рода полигоном политического противостояния различных социальных систем, в том числе коммунизма и фашизма, стала еще и колоссальным испытательным полигоном для новых образцов техники. Свои танки и самолеты, корабли и артиллерийские системы на испанскую землю поставляли разные страны, но больше всего — Советский Союз, поддерживавший республиканское правительство, с одной стороны, а с другой — Германия и Италия, поддерживавшие мятежников каудильо Франсиско Франко.

СССР передал Испании 648 самолетов, в основном И-15 и И-16, а также бомбардировщики СБ, 347 легких танков, в основном Т-26, 60 бронеавтомобилей, 1186 орудий и 340 минометов. Вместе с техникой в страну прибывали и военные специалисты — и чаще всего они сами же на ней и воевали. Советские военспецы официально именовались добровольцами — и многие из них действительно по собственному желанию отправлялись на Пиренейский полуостров, чтобы помочь братскому народу Испании. Среди знаменитых впоследствии участников гражданской войны были представители многих военных специальностей из Советского Союза. Были танкисты — например, Герой Советского Союза капитан Поль Арман и его подчиненный лейтенант Семен Осадчий, совершивший 29 октября 1936 года под Мадридом первый в мире танковый таран. Были моряки — например, будущий адмирал флота Советского Союза Николай Кузнецов, легендарный главком советского флота на протяжении всей Великой Отечественной войны и «автор» Дня Военно-морского флота. Были разведчики — такие, как «дедушка русского спецназа» капитан Илья Старинов и «полковник Ксанти», он же Хаджи Мамсуров, ставший прототипом одного из героев романа «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемингуэя.

И конечно же, были летчики. По данным испанских историков, в общей сложности 772 пилота из СССР воевали на стороне республиканского правительства, и свыше 90 из них погибли. 35 советских военных авиаспециалиста по итогам войны в Испании получили звания Героев Советского Союза. Был среди них и старший лейтенант Анатолий Серов — один из самых знаменитых советских летчиков предвоенной поры. А вместе с ним в одной эскадрилье служил и Михаил Якушин, которому суждено было стать первым в мире летчиком-истребителем, уничтожившим вражеский бомбардировщик в ночном воздушном бою.


В Испанию лейтенант Михаил Якушин прибыл кружным путем из Баку, где служил в 119-й авиаэскадрилье 95-й Бакинской истребительной авиационной бригады Закавказского военного округа. На испанской земле он оказался 31 мая 1937 года и покинул ее только 15 ноября. Как вспоминали позднее сослуживцы Якушина по испанской военной авиации, он сам вызвался летать на биплане И-15 — машине, которая заслужила у испанцев прозвище «чато», то есть курносый, и была известна как не самая скоростная, зато очень маневренная и надежная.

Для ночных полетов, которые стали главным средством борьбы с одиночными франкистскими бомбардировщиками, наносившими серьезный ущерб своими налетами по ночам на позиции республиканцев, отвели отдельную площадку неподалеку от основного аэродрома эскадрильи. А чтобы обеспечить достаточное освещение ее во время посадки, которая была гораздо опаснее взлета, использовали прожектор и фары трех машин, поставленных вдоль посадочной полосы. Именно с этой площадки в ночь на 26 июля 1937 года и взлетели на своих «чато» Михаил Якушин и его ведущий Анатолий Серов.

Вот как описал тот легендарный день их сослуживец Борис Смирнов в своей книге воспоминаний «Небо моей молодости»: «Надевая парашют, Анатолий (Серов. — РП) уточняет последние детали предстоящего полета.

 — Значит, условились: ты патрулируешь на высоте трех тысяч, а я буду искать бомбардировщики ниже, на двух тысячах метров.

И Серов и Якушин твердо сходятся на одном: заметив вражеский бомбардировщик, всячески стремиться вплотную сблизиться с ним. Стараться подходить к врагу снизу, маскируясь на фоне темной земли. Бить в упор, бить наверняка, ибо последующие маневры уже могут оказаться лишними — бомбардировщик легко ускользнет и скроется.

Снова включаются фары; вблизи свет их кажется сильным, но, стоит отойти немного в сторону, видно, что они освещают лишь небольшой участок. Короткие лучи упираются в густую темь, как в стену. А если отойти еще дальше — светлое пятно на аэродроме наверняка кажется совсем бледным. Но как ни в чем не бывало Анатолий поспешно направляется к истребителю.

Одно-два мгновения машина Якушина скользит в свете фар и устремляется в ночную тьму. За Михаилом — Серов. Самолеты поднимаются все выше и выше. Звук моторов становится слабее и вскоре совсем пропадает.

Никто не расходится со стоянки. Люди напряженно вслушиваются в тишину, ждут. Думают о товарищах: вдруг заблудятся, не найдут своего аэродрома. О благополучной посадке где-то вне аэродрома не может быть и речи. Повсюду горы, а редкие низменные места вдоль и поперек пересечены неровными складками местности и пересохшими ручьями.

Небо безмолвное, глухое. Словно бархатный шатер, оно поглощает, скрадывает каждый звук. Видимо, Серов и Якушин ушли к линии фронта. И вдруг ухо ловит далекое гудение. Кто это? Люди на аэродроме замирают. И в тишине кто-то громко, с досадой говорит:

 — Немец!

Да, ничего не поделаешь, немецкий бомбардировщик. Шум моторов с каждой минутой нарастает. Кляня фашистов последними словами, шоферы со злостью выключают свет.

Вслушиваемся. В шум немецких моторов вплетается другой звук — знакомый звук „чато". И в тот же момент молнией вспыхивает огненная трасса, за ней вторая, третья. Отчетливо слышится пулеметная трескотня.

 — Горит! Горит! — восторженно кричат летчики.

Кто горит — ясно: „чато" уже над аэродромом. Безуспешно пытаясь сбить пламя, бомбардировщик валится вниз. Небо гаснет, издали доносятся глухие удары взрывающихся бомб. Первым совершает посадку Серов. Летчики, авиамеханики бегут к нему. Улыбаясь, Анатолий отмахивается:

 — Не я! Не я! Михаила будем качать! Он сбил.

Несмотря на отсутствие специальных посадочных огней, Якушин приземляется мастерски, останавливаясь возле самых автомашин. Почин сделан. И какой почин — доказавший полную возможность борьбы истребителей с бомбардировщиками в ночных условиях! Первый в истории ночной бой. Первые строки в новой главе истории авиации».

Сам же Михаил Якушин так описывал тот скоротечный воздушный бой в своих воспоминаниях «В первой битве с фашизмом», вошедших в сборник мемуаров «Под знаменем Испанской республики»: «Через десять минут я увидел на встречном курсе бомбардировщик противника. Теперь-то он не уйдет. Я знал причину неудачи первого боя и не намерен ее повторять. Пропустив бомбардировщик, я развернулся на 180° и пошел на сближение сзади почти на одной высоте с правой стороны… Пристроившись почти вплотную и уравняв скорости, я прицелился и открыл огонь. С правой стороны фюзеляжа сразу же вспыхнуло пламя. Почти одновременно со мной открыл огонь по моему самолету стрелок, но было уже поздно: загоревшийся бомбардировщик начал падать. Я следил за его падением, пока он не ударился о землю…».

О том, насколько точным были его выстрелы, Михаил Якушин — или, как его называли ради конспирации, Родриго Матеа (позднее псевдоним сменили на Карлос Кастехон) — узнал на следующий день. Из донесений республиканских пехотинцев, в расположении которых рухнул сбитый «Юнкерс», стало известно, что все пятеро членов его экипажа были военнослужащими Люфтваффе. Из них четверо — фельдфебель Георг Юбельхак унтер-офицеры Фриц Берндт, Вальтер Брютцманн Август Гейер — погибли вместе со сбитым самолетом, и только один — лейтенант Лео Фальк — успел выпрыгнуть с парашютом и попал в плен.

За успех, которого Михаил Якушин добился в первом ночном воздушном бою в истории советской авиации, правительство республиканской Испании наградило его золотыми часами с надписью «За боевой подвиг». А советское правительство в свою очередь наградило летчика его первым орденом Боевого Красного Знамени — это случилось через пять дней, 31 июля 1937 года. А 22 октября, за полмесяца до конца его командировки в Испанию, лейтенант Якушин успел заслужить еще один орден Боевого Красного Знамени. Таким образом советское командование отметило его высочайшие летные достижения: за полгода летчик, совершивший более 120 боевых вылетов и принявший участие в 25 воздушных боях, уничтожил шесть неприятельских самолетов лично и еще два — в группе, став одним из самых результативных асов республиканской авиации. Такого же результата добился и его ведущий Анатолий Серов, который свою первую ночную победу — и тоже над бомбардировщиком «Ю-52» — одержал на следующую ночь, 27 июля.

После возвращения из Испании на долю Михаила Якушина выпало еще четыре войны. В июне 1938 года он — и снова на И-15 — отправился на помощь китайским летчикам, воевавшим с японцами. Затем — Зимняя война 1939-40 годов, которая принесла майору Якушину третий орден Боевого Красного Знамени, а после нее — Великая Отечественная. Летчик начал ее начальником Восточного сектора ПВО Москвы, а закончил командиром 215-й истребительной авиадивизии, особенно прославившейся в Восточной Пруссии и получившей почетное название «Танненбергская». Наконец, в 1950 году в числе других советских военспецов полковник Якушин вернулся в Юго-Восточную Азию, став участником Корейской войны в должности советника китайских военных летчиков. После возвращения из Кореи Якушин получил звание генерал-майора авиации, а незадолго до отставки стал генерал-лейтенантом.