Нацледники престола: Романовы видели в Гитлере прекрасный шанс для возвращения в Россию

В середине июля представители монаршей династии Романовых оказались в центре внимания СМИ. Со ссылкой на Канцелярию главы дома Романовых великой княгини Марии Владимировны журналисты сообщили, что «потомки императорской династии намерены обратиться к российским властям с просьбой дать официальный статус императорскому дому и выделить им резиденцию в Москве». Сообщение вызвало противоречивые отклики.

Непримиримую позицию по отношению к инициаторам предоставления особого статуса наследникам престола заняли в частности представители русского дворянства Никита Лобанов-Ростовский, Александр Трубецкой, Пётр Шереметев и Сергей Капнист. В своем письме Президенту России они заявили, что Мария Владимировна не имеет права называть себя главой дома Романовых, а также напомнили о тесных связях ее отца Владимира Кирилловича с нацистами. В том, насколько обоснованы эти серьезные обвинения, разбирались корреспонденты «Совершенно секретно».

«Зигующими» представителями европейских монарших домов никого особенно не удивишь… Еще Муссолини на практике доказал возможность сочетания фашистской диктатуры и монархии. Король Италии Виктор ЭммануилIII, в свою очередь, был верной опорой режима дуче. Это привело к тому, что после войны членам королевской фамилии было запрещено появляться на итальянской земле. Не скрывал своих открытых симпатий к Гитлеру британский монарх ЭдуардVIII, а принц Бернард, супруг королевы Нидерландов Юлианы, вообще был членом нацистской партии и СС и до конца жизни был вынужден оправдываться за эти «неудобные эпизоды тревожной юности».

Разумеется, не отставали и отпрыски германских королевских родов, без труда нашедшие себя на различных постах в гитлеровском государстве. Не являются исключением и Романовы, многие из которых откровенно поддерживали «коричневое движение», наивно надеясь на то, что Гитлер поможет им расправиться с большевиками и восстановит в России царский трон.


С момента революции и упразднения в России монархии многочисленные представители российского императорского дома, оказавшиеся в изгнании, вели между собой жаркие споры за обладание призрачным троном. Иногда к реальным Романовым присоединялись разные проходимцы и самозванцы. Так, в начале 1920 х годов американская авантюристка Анна Андерсон заявила, что именно она является великой княгиней Анастасией, чудом избежавшей расправы в Екатеринбурге.

Симпатии большинства русских беженцев до определенного времени склонялись в пользу великого князя Николая Николаевича, бывшего Верховного главнокомандующего Императорской армией. Естественно, его целиком поддерживала такая влиятельная организация русского зарубежья, как Русский общевоинский союз (РОВС). Однако в связи со смертью Николая Николаевича в январе 1929 года пальма первенства в погоне за химерой обладания высшей властью в «возрожденной Российской империи» перешла к великому князю Кириллу Владимировичу, а затем и к его потомкам.

Противники «Кирилловичей» весьма яростно оспаривали какое-либо их право на «возвращение на престол». В числе аргументов часто звучали и обвинения в поддержке Кириллом, его супругой Викторией, а также их детьми – в первую очередь великим князем Владимиром – германского национал-социализма…



Красно-коричневый претендент

Кирилл родился 12 октября 1876 года в Царском Селе. Безусловно, он являлся одним из самых ярких и экстравагантных представителей императорской фамилии. При этом его поведение (как в светской жизни, так и на военно-морской службе) постоянно доставляло правящей династии немало хлопот. Кирилл мог запросто нахамить высшим и старшим офицерам, пренебрегал служебными обязанностями, был завсегдатаем самых модных столичных кафешантанов.

Настоящий скандал вызвала его женитьба на двоюродной сестре – принцессе Саксен-Кобург-Готской Виктории Мелите. Последняя была замужем за великим герцогом Эрнстом Людвигом Гессенским, братом российской императрицы Александры Фёдоровны и известным гомосексуалистом. В 1901 году их брак был расторгнут, а 8 октября 1905 года Виктория и Кирилл поженились в баварском курортном местечке Тегернзее, где великий князь проходил курс лечения от нервной депрессии.

Этот брак не был признан русской монаршей семьей, и в течение нескольких лет Кириллу и Виктории было запрещено появляться при дворе. Основные претензии заключались в том, что Виктория отказалась покинуть лоно лютеранской церкви, кроме того, согласно российскому законодательству, близкородственные браки не дозволялись. Впрочем, в 1907 году НиколайII смилостивился и, после того как Виктория все же приняла православие, именным указом узаконил скандальную свадьбу. Царь восстановил Кирилла Владимировича и Викторию Фёдоровну в правах членов императорского дома, включая право на престол. 

В том же году у них родилась дочь Мария, в 1909 году – Кира, а в 1917 м – сын Владимир.
Крайне напряженные отношения с престолом вылились в то, что во время революционных событий февраля 1917 года Кирилл нарушил присягу и совершил тем самым государственную измену. Нацепив красный бант, он во главе Гвардейского экипажа прибыл в Государственную думу и отрапортовал ее председателю Михаилу Родзянко: «Имею честь явиться Вашему высокопревосходительству. Я нахожусь в Вашем распоряжении, как и весь народ».

Впрочем, весьма скоро Кириллу со своей семьей пришлось срочно уносить из России ноги. Уже в марте они нелегально выехали в Финляндию, затем некоторое время мыкались по Европе, пока наконец не поселились в родовом имении Виктории в германском Кобурге. Здесь же жил двоюродный брат Виктории Фёдоровны, герцог Саксен-Кобург-Готский Карл Эдуард. В 1922 году герцог принял непосредственное участие в организации Дня нации в Кобурге. Одно из самых почетных мест на этом мероприятии занимал Адольф Гитлер со своими сторонниками.

К слову, в период Третьего рейха Карл Эдуард в благодарность за финансовую поддержку нацистов в 1920 е годы станет группенфюрером Штурмовых отрядов, имперским уполномоченным по делам транспорта, депутатом рейхстага и президентом германского Красного Креста.


Союз двуглавого орла и свастики

Кирилл и Виктория вполне вольготно обосновались в Германии. Более того, они нашли здесь массу восторженных сторонников, прежде всего в лице радикально настроенных российских эмигрантов. Надо сказать, что в первые же годы после революции в Германию хлынул необычайно мощный поток русских беженцев. К началу 1920 х годов здесь обосновалось около полумиллиона изгнанников из Страны Советов.

Кирилл поначалу вовсе не собирался предъявлять свои права на место «будущего императора». Однако к этому его подталкивали честолюбивая волевая Виктория и многочисленные ультраправые русские монархисты. В итоге в 1922 году Кирилл объявил себя «блюстителем престола», а в 1924 м и вовсе «императором Всероссийским КирилломI». Любопытно, что практически все, кто в это время входил в круг приближенных к «монаршей особе», были самым тесным образом связаны с деятельностью зарождающейся нацистской партии.

Вообще, в первые годы существования НСДАП в ее рядах оказалось множество эмигрантов из России, преимущественно балтийских немцев. Многие из них происходили из среды аристократов, армейских офицеров, политических деятелей, воевали в составе белых армий. Они были охвачены идеей, что революцию в России устроили евреи и вот-вот то же самое случится в Западной Европе.

Российские немцы, одинаково хорошо владевшие русским и немецким языками, образовали промежуточное звено между правым флангом русской диаспоры и нацистами. И среди них было немало людей, сохранявших преданность дому Романовых в лице Кирилла (к примеру, один из самых известных нацистских художников Отто фон Курзель, уже будучи членом НСДАП, основал в Мюнхене Русский монархический союз).

Под влиянием русских эмигрантов – бывших черносотенцев – в нацистской партии в моду вошли выражения «еврейский большевизм» и «советская Иудея», и вскоре центральным пунктом национал-социалистического образа врага стал стереотип «еврейского большевизма».

Автор классического исследования по ранней истории нацизма Конрад Гейден отмечал, что российские белоэмигранты, вставшие под знамена со свастикой, «очень желали вовлечь Германию в кампанию борьбы против Ленина… Было бы преувеличением назвать начинающуюся отныне внешнюю политику национал-социализма царистской. Но фактически ее духовные истоки находятся в царской России, в России черносотенцев и Союза русского народа.

Русские эмигранты активно публиковались в центральной партийной газете – «Фёлькишер Беобахтер» и выступали на нацистских собраниях. По одной из версий, и саму газету нацисты купили частично на деньги русских монархистов. Главный идеолог партии и также выходец из Российской империи Альфред Розенберг в своих воспоминаниях пишет о том, что «наиболее состоятельная финансовая поддержка оказывалась партии русскими белоэмигрантами, которые любой ценой хотели добиться выхода своей антисоветской пропаганде».

Одним из основных спонсоров «Фёлькишер Беобахтер» Розенберг называет генерала Василия Викторовича Бискупского, радикального монархиста и доверенное лицо Кирилла Владимировича. При этом известно, что Бискупский был всего лишь посредником – деньги на нужды нацистов передавала ему Виктория (недруги Кирилла утверждали, что генерал и великая княгиня состоят в интимной связи, что было зафиксировано даже в полицейских отчетах).

До переезда Кирилла и Виктории в Кобург Бискупский, несмотря на свою репутацию авантюриста, был их полномочным представителем в Германии. К слову, сам великий князь говорил своему личному секретарю Гарольду Графу, что «в смутное время не надо бояться запачкать белые свои перчатки и опираться лишь на людей с безукоризненной репутацией, обычно мало пригодных в политической борьбе».

Ключевой фигурой в деле объединения ранних нацистов и радикальных русских монархистов был Макс Эрвин фон Шойбнер-Рихтер. Он родился в 1884 году в Риге, участвовал в подавлении революционных выступлений в 1905–1907 годах, а в декабре 1910-го переехал в Мюнхен, где стал инженером. Здесь к этому времени уже сформировалось ядро «русско-балтийской группы», которая позднее почти в полном составе вступила в НСДАП. В декабре 1917 года Шойбнер-Рихтера назначили офицером разведки при главнокомандующем Восточным фронтом в Прибалтике. Он активно участвовал в борьбе с большевиками, а в 1919 году вернулся в столицу Баварии, где через Альфреда Розенберга установил контакты с русскими эмигрантами.

В ноябре 1920 года Шойбнер-Рихтер вступил в НСДАП и быстро вошел в ближайший круг Адольфа Гитлера. К этому времени он уже был вхож в общество Кирилла, а его супруга Матильда была близкой подругой Виктории Фёдоровны. В это же время Шойбнер-Рихтер организовал русско-германское общество «Возрождение» (Aufbau), целью которого было объединение всех белоэмигрантских сил под началом великого князя Кирилла и в союзе с национал-социалистами. В планы общества входила организация антибольшевистского «крестового похода», в результате которого советская власть была бы свергнута и к власти в России, на Украине и в Прибалтике пришли бы националисты. Заместителем Шойбнер-Рихтера в «Возрождении» стал В.Бискупский.

Последний никогда не порывал с нацистами. После провала Пивного путча 9 ноября 1923 года (в ходе этих событий погиб Шойбнер-Рихтер, после чего его организация прекратила существование) он укрывал у себя на квартире Адольфа Гитлера. Одновременно он продолжал играть важную роль и в окружении Кирилла, будучи назначен на пост военного министра в кирилловском «правительстве в изгнании». Бискупский приветствовал триумф НСДАП в январе 1933 года и направился в Берлин, где встречался с различными партийными деятелями, занимавшими высокое положение. В мае 1936 года он при поддержке СС и Министерства пропаганды был назначен главой Бюро русских беженцев. 

В его задачу входил организационный учет, контроль и «нацификация» всех проживавших в Германии русских эмигрантов. Ближайшими сотрудниками Бискупского стали убийцы В. Д.Набокова (отца известного писателя) – Пётр Шабельский-Борк и Сергей Таборицкий, также бывшие члены общества «Возрождение». С началом войны ведомство Бискупского активно сотрудничало с СС и абвером на ниве привлечения для нужд германской армии (и в частности разведки) эмигрантов в качестве переводчиков и агентов.

Но вернемся в начало 1920 х годов. В это время Кирилл и Виктория отнюдь не скрывали своих симпатий по отношению к нацистскому движению. Щедрые суммы на нужды партии передавались ими, как правило, через Бискупского, а также через генерала Людендорфа – в то время союзника Гитлера. Только одному Людендорфу для «решения немецко-русского национального вопроса» эта пара передала 500 тысяч золотых марок. Кроме того, Виктория посещала учения Штурмовых отрядов и иногда брала с собою маленького сына Владимира.

Во время кризиса первой половины 1920 х Кирилл и Виктория понесли значительные финансовые потери. Тем не менее Бискупский продолжал находить и направлять значительные средства в пользу нацистов вплоть до прихода Гитлера к власти. Большую часть этих денег он получил от Виктории. Не вполне понятно, откуда Кирилл и Виктория черпали финансовые средства после кризиса 1923 года. Известно лишь, что полковник Борис Брасоль, который был привлечен Шойбнер-Рихтером в «Возрождение» в качестве антисемитского публициста, стал президентом Русского монархического клуба в Нью-Йорке.

Он смог наладить контакты с Генри Фордом, богатейшим американским автомобильным промышленником и антисемитом. В 1924 году, когда Виктория посетила Америку, Форд выделил для Кирилла большую сумму денег. Брасоль продолжал действовать в качестве посредника между Фордом и Кириллом и в 1930 е годы.

Со временем отношение нацистов к русским претерпело решительные изменения. Набирающая силу НСДАП больше не нуждалась в поддержке российских монархистов. После смерти Шойбнер-Рихтера уже никто в руководстве партии не говорил о возможности возрождения монархии – ни в Германии, ни тем более в России. Кирилл, в свою очередь, также постепенно дистанцировался – по крайней мере внешне – от ультраправых радикалов.


«Царь и Советы»

Поскольку власти Веймарской республики, не желая портить отношения с СССР, запретили Кириллу заниматься политической деятельностью, «двор» в конце 1920 х годов перебрался во Францию, в Сен-Бриак. При этом связи Романовых с Германией вовсе не были прерваны. Еще в 1925 году первая дочь Кирилла, Мария, сочеталась браком с принцем Лейнингенским Карлом. Он служил в военно-морских силах Третьего рейха, в конце войны попал в советский плен и умер в 1946 году от тифа. Вторая дочь, Кира, в 1938 году в Потсдаме вышла замуж за принца Прусского Луи Фердинанда Гогенцоллерна, офицера германских военно-воздушных сил.

Что касается «императора» Кирилла, то с момента переезда во Францию он, по совету В.Бискупского, стал приближать к себе руководителя эмигрантской организации «Союз младороссов» Александра Казем-Бека.

Именуя себя «национал-революционерами», младороссы провозгласили целью создание «социальной монархии», сочетавшей в себе черты самодержавия с системой Советов. Хотя старшее поколение эмигрантов обвиняло Казем-Бека в симпатиях к большевизму (и, как потом окажется, небезосновательно), в манифестах самого Кирилла в тот период также фактически озвучивался лозунг младороссов: «Царь и Советы». На большинство крупных мероприятий Казем-Бек приглашал юного Владимира Кирилловича.

Многое в идеологии и внешней атрибутике младороссов было прямо позаимствовано у итальянского фашизма. Кстати, Казем-Бек был единственным крупным российским эмигрантским политиком, удостоившимся личной аудиенции у Муссолини. У своих чернорубашечных коллег младороссы почерпнули принципы единоначалия, иерархии, солидарности классов. Своего вождя младороссы приветствовали характерным поднятием правой руки и возгласом «Глава!».

Впрочем, уже к середине 1930 х годов младороссы начали быстро «леветь», в их прессе стали все чаще публиковаться материалы, говорящие о позитивности советского опыта. Они даже стали именовать себя «второй советской партией». Настоящий скандал произошел, когда летом 1937 года Казем-Бека застали в одном из парижских кафе за конфиденциальной беседой с прибывшим из СССР известным генералом А.Игнатьевым. 

Руководителя младороссов открыто обвинили в том, что он является агентом большевиков, после чего Кирилл разорвал с ним всякие отношения. Кстати, после войны Казем-Бек вернулся в Советский Союз и до конца жизни работал в журнале Московской патриархии.

Друг оккупантов

Между тем надежды на возрождение монархии стремительно таяли. Поэтому после смерти Кирилла в 1938 году (Виктория умерла за полтора года до этого, во время визита в нацистскую Германию) его сын и «наследник престола» Владимир предпочел не устраивать комедии с объявлением себя «императором».

Вообще говоря, он в гораздо меньшей степени участвовал в политике, чем его отец, предпочтя вести светскую жизнь. Впрочем, от упреков в симпатиях к нацистам это его не уберегло. В 1938 году он сделал даже официальное заявление, в котором подчеркнул, что «никогда не встречался с германским канцлером», что было не такой уж и неправдой, поскольку маленький Владимир знал Гитлера как лидера еще не пришедшей к власти партии.

Когда войска Германии оккупировали Францию, Владимир Кириллович предпочел остаться в Сен-Бриаке. Его отношения с немцами, судя по всему, протекали «в атмосфере полного взаимопонимания». Через несколько дней после установления «нового порядка» во Франции, Владимир был вызван в Париж, к немецкому послу, бригаденфюреру ССОтто Абецу. Тот был весьма обходителен, однако предупредил о необходимости соблюдать полную лояльность по отношению к рейху. Этой «линии» Владимир Кириллович и придерживался вплоть до самого конца Второй мировой войны.

Первым делом он уволил многолетнего руководителя личной канцелярии «императорского дома» Гарольда Графа и прервал все отношения с ним. Когда последнего немцы поместили под арест, великий князь не предпринял никаких шагов для того, чтобы попытаться облегчить участь своего верного помощника.

Сам Граф в своих воспоминаниях с горьким сожалением пишет: «Великий князь всецело попал под влияние немцев. К тому же немцы, окружающие его, обычно принадлежат гестапо. Большинство из них – русские эмигранты, которые служат немецкими агентами и у французской полиции (имеется в виду коллаборационистская полиция, подконтрольная оккупантам. – Авт.) на очень плохом счету. Даже рестораны, которые с ними посещает великий князь, принадлежат к тем, которые на плохом счету у полиции и давно были бы закрыты, если бы не заручка немцев…

В последний приезд великого князя в Париж он сидел в ресторане, и за его столом пелись немецкие песни подкутившей компанией. С французской точки зрения такая близость великого князя к оккупантам сильно его компрометировала и должна была привести к тому, что, когда оккупация Франции окончится, ему придется ее покинуть».

В это время с Владимиром Кирилловичем чрезвычайно сблизился печально известный Юрий Сергеевич Жеребков, бывший артист балета и сын казачьего генерала. В 1941 году он возглавил созданный гитлеровцами Комитет взаимопомощи русских эмигрантов во Франции – аналог германского бюро генерала Бискупского. Жеребков был одним из самых непримиримых антисемитов и яростным сторонником оккупантов, а в конце войны присоединился к власовскому Комитету освобождения народов России.

В 1946 году парижский суд приговорил Жеребкова к 5 годам «национального бесчестия», а в 1948 м за пособничество в депортации русских евреев – к пожизненным принудительным работам (впрочем, к тому моменту бывший коллаборационист уже успел сбежать во франкистскую Испанию, где и умер в конце 1970-х).

Именно Жеребков, выполняя указания своих немецких кураторов, отвечал за «политическое поведение» великого князя. Наиболее известным итогом его деятельности стало опубликованное 26 июня 1941 года «Обращение» Владимира по случаю начала войны Германии с СССР. Вот его полный текст:

Обращение Главы
Российского Императорского Дома
Государя Великого Князя
Владимира Кирилловича

В этот грозный час, когда Германией и почти всеми народами Европы объявлен крестовый поход против коммунизма-большевизма, который поработил и угнетает народ России в течение двадцати четырех лет, Я обращаюсь ко всем верным и преданным сынам нашей Родины с призывом: способствовать по мере сил и возможностей свержению большевистской власти и освобождению нашего Отечества от страшного ига коммунизма.

Владимир
Сен-Бриак,
26 июня 1941г.

Объективности ради следует сказать, что Владимир Кириллович был отнюдь не единственным представителем российской императорской семьи, кто откровенно поддерживал нацистов. К примеру, князь императорской крови Гавриил Константинович (сын великого князя Константина Константиновича) также восхищался успехами фюрера. 12 августа 1940 года в письме к генерал-лейтенанту Николаю Головину он писал: «Вчера в кинематографе мы видели торжественное заседание рейхстага и возвращение, триумфальное, войск в Берлин. Потрясающая картина.

У меня от волнения навернулись слезы… Приезд «его» (то есть Гитлера. – Авт.) в рейхстаг потрясающ. Дивные автомобили, сверкающие чистотой, восторженная толпа. Сам, сама простота, никакой рисовки, при этом величие и сила». Гавриил Константинович выражал и удовлетворение успехами фашистов в других странах Европы. 16 октября 1940 года он писал тому же адресату: «Я очень рад, что короля румынского Кароля попросили удалиться. Он очень слабый тип и бог знает что делал в Румынии в сообществе со своей жидовкой Лупеску… Мне кажется, что теперь в мире добро победило зло и началась пора света».

Впрочем, для самих претендентов на российский престол «пора света» так и не наступила. Нацисты откровенно дали понять, что совершенно не планируют предоставлять завоеванной ими части России какую-либо независимую форму правления, тем более монархическую.

Более того, еще в марте 1941 года в дневнике штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта была сделана запись о целях оккупационного режима на территории СССР. Среди прочего в документе отмечалось: «Социалистические идеи в нынешней России уже невозможно искоренить… Еврейско-большевистская интеллигенция, представляющая собой угнетателя народа, должна быть устранена со сцены. Бывшая буржуазно-аристократическая интеллигенция, если она еще и есть, в первую очередь среди эмигрантов, также не должна допускаться к власти. Она не воспримется русским народом, и, кроме того, она враждебна по отношению к немецкой нации».

Итак, нацисты использовали Владимира, даже не пообещав ему ничего взамен. С таким положением вещей он, похоже, смирился. Забавно при этом, что советская пропаганда в самом начале Великой Отечественной войны довольно активно эксплуатировала тему потенциального возрождения нацистами царизма в России. На одном из плакатов 1941 года было, к примеру, размещено стихотворение, которое начиналось так: «В германском обозе волненье не зря,– / Фашисты везут для России царя. / Сидит он, качаясь на тощем коне, / И спьяну в Москве себя видит – во сне…»

Помимо веселого времяпрепровождения в парижских ресторанах, Владимир Кириллович принимал участие в финансировании «восточных батальонов», переброшенных в середине войны на Западный фронт, во Францию.

На Восточном же фронте известна, пожалуй, лишь одна попытка формирования коллаборационистского русского монархического подразделения. В 1943 году активист организации «Российский Имперский Союз-Орден» Н. И.Сахновский с двадцатью единомышленниками, проживавшими в Бельгии, поступили добровольцами в штурмовую бригаду войск СС «Валлония». В составе бригады Сахновский создал отряд из советских военнопленных, названный «Российским народным ополчением». По прибытии на оккупированную территорию СССР, в Корсунь-Шевченковский район, Сахновский попытался развернуть монархическую пропаганду среди местного населения, не имевшую, однако, сколько-нибудь заметного отклика.

«Ополченцы» носили нарукавный шеврон в виде православного восьмиконечного креста с надписью «Сим победиши». Единственная боевая операция, в которой «ополчение» приняло участие, произошла при случайном столкновении с наступающей советской пехотой. Большая часть солдат погибла, остальные вместе с валлонскими эсэсовцами были выведены в тыл и расформированы. Часть из них осталась в рядах формируемой 28 й гренадерской дивизии СС «Валлония» под командованием Леона Дегреля, остальные демобилизовались.

Что касается Владимира, то, всерьез опасаясь за свою жизнь, он перед освобождением Франции успел эвакуироваться в Германию, в Аморбах. В самом конце войны, спасаясь уже от наступающих советских войск, великий князь в компании Жеребкова оказался в Тироле. В первые дни мая они присоединились к колонне отступающей 1-й Русской национальной армии генерал-майора Бориса Хольмстон-Смысловского. Последний был кадровым немецким разведчиком и, заручившись поддержкой американцев, выводил на Запад ценные кадры русских коллаборационистов-диверсантов.

Интересно, что вместе с Владимиром и Жеребковым оказались и руководители французского пронацистского режима Виши – маршал Анри Петен и Пьер Лаваль.

В ночь со 2 на 3 мая 1945 года армия Смысловского перешла границу нейтрального княжества Лихтенштейн. Здесь русские пособники нацистов были интернированы и впоследствии избежали выдачи СССР. Что касается французов и Владимира, то власти княжества наотрез отказались предоставлять им убежище – все они были выданы представителям 1 й французской армии маршала Жана де Латра де Тассиньи. Великий князь в последний момент успел бежать на территорию Австрии, откуда по счастливой случайности ему удалось улететь на самолете в Испанию.

По другой версии, Лаваля и Петена, а также Жеребкова сдал французам сам Владимир Кириллович – в обмен на собственную неприкосновенность и разрешение на вылет в Испанию. Там его уже ждала его тетка – инфанта Беатриса.
Побег во франкистскую Испанию, несомненно, спас Владимира Кирилловича от возможного возмездия за коллаборационистскую деятельность. Еще в течение почти десяти лет он не рисковал выезжать за пределы Испании…

Дмитрий Жуков, Иван Ковтун