Чем Советский Союз и русский народ поразили солдат вермахта

22 июня 1941 года гитлеровские войска, а также части и подразделения армий союзников гитлеровской Германии, пересекли границу Советского Союза. Началась Великая Отечественная война. Между тем, еще за несколько лет до ее начала германская пропаганда активно готовила население Третьего рейха к агрессии против Советского Союза. 

Антисоветские мифы и штампы тиражировались мощным пропагандистским аппаратом гитлеровской Германии. Задача была проста – сформировать у рядового немца представление о Советском Союзе как о страшной, варварской стране, находящейся на нижайшей ступени культурного развития и угрожающей Европе и европейской культуре. И, надо сказать, эта задача у гитлеровской пропаганды получалась неплохо.




Однако уже с первых дней войны солдаты и офицеры германских армий стали понимать, что пропаганда, мягко говоря, преувеличивала ужасы жизни в Советском Союзе, нищету и бескультурье советских людей. Чем дольше гитлеровцы находились на территории СССР, оккупировав Белоруссию, Украину, Прибалтику, тем сильнее солдаты и офицеры вермахта убеждались – пропаганда врала. В рассказах официальной германской прессы о жизни в Советском Союзе, о Красной Армии, о русском народе немецкие военнослужащие разочаровывались сразу по нескольким направлениям.

Так, германская пропаганда активно распространяла миф о низкой боеспособности Красной Армии, трусости советских солдат и их нежелании подчиняться командирам. Но уже первые месяцы войны показали, что это далеко не так. Блицкриг не удался, а в том, что пришлось столкнуться с очень сильным и серьезным противником, немецкие солдаты и офицеры поняли уже во время битвы за Москву. Естественно, что в первые дни войны практически все солдаты и офицеры вермахта были убеждены, что Советский Союз удастся разгромить и покорить без особых трудов. Ведь вермахт без проблем справился с многочисленными и сильными французской, польской армиями, не говоря уже о вооруженных силах других европейских государств. Но битва под Москвой внесла тотальные коррективы в представления гитлеровских солдат о своем противнике.


- вспоминал военнослужащий 12-й танковой дивизии Ганс Беккер.

Солдат и офицеров вермахта поражали бойцы Красной Армии, которые сражались до последнего. Даже заживо горя, оставшись без ноги или руки, истекая кровью, русские воины продолжали вести бой. До вторжения в Советский Союз немцы нигде не сталкивались с подобным сопротивлением. Конечно, в других европейских странах имели место единичные подвиги военнослужащих, но в Советском Союзе героизм проявлял едва ли не каждый солдат. И это и восхищало, и пугало немцев одновременно. 



Легко понять чувства солдата или офицера вермахта, когда он сталкивался с русскими бойцами, сражавшимися до последнего, готовыми совершить самоподрыв гранатой вместе с окружающими его противниками. Так, один из офицеров 7-й танковой дивизии вспоминал:



Любой воин уважает сильного противника. И большинство гитлеровских военнослужащих после первых боев на территории Советского Союза, столкнувшись с героизмом советских солдат, стало проникаться уважением к русским. Было понятно, что плохую страну защищать до последней капли крови не станут, что народ «на низшей ступени развития», как глаголила гитлеровская пропаганда, проявлять чудеса героизма не сможет. 

Мужество советских солдат развеивало мифы геббельсовской пропагандистской машины. Немецкие военнослужащие писали в дневниках, в письмах домой, что не могли себе представить такого исхода военной кампании в России. Ошибочность представлений о быстрой победе признавали не только рядовые, унтер-офицеры и младшие офицеры вермахта. Не менее категоричны были и генералы. Так, генерал-майор Гофман фон Вальдау, служивший на высокой командной должности в люфтваффе, подчеркивал:



Слова генерала немецкой авиации имели за собой и фактическое подтверждение. Только в первый день войны люфтваффе потеряли до 300 самолетов. Уже 22 июня советские летчики стали применять таран немецких самолетов, чем повергли противника в настоящий шок. Никогда прежде военно-воздушные силы Третьего рейха, гордость и надежда Адольфа Гитлера, которыми командовал любимец фюрера Герман Геринг, не несли столь внушительных потерь.


- уже в июле 1941 года записал командовавший сухопутными войсками вермахта генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич. 

Шестидесятилетний Браухич, прослуживший к моменту начала войны с Советским Союзом сорок лет в прусской и германской армиях, понимал толк в противнике. Он прошел Первую мировую войну и имел возможность убедиться в том, как воюют армии других европейских государств. Не зря ведь в войсках вошла в обиход поговорка «Лучше три французские кампании, чем одна русская». И такая поговорка бытовала в начале войны, а к ее концу большинство солдат и офицеров вермахта смело бы сравнивали одну русскую кампанию с тридцатью французскими или польскими. 

Второй миф пропаганды, в котором также разочаровались солдаты и офицеры вермахта, утверждал якобы низкий уровень культурного развития советской страны. На самом деле, даже тогда, в самом начале 1940-х годов, Советский Союз по уровню развития и охвата системы образования уже опережал большинство стран тогдашнего мира. За двадцать послереволюционных лет советской страны удалось практически ликвидировать неграмотность, была создана прекрасная система высшего образования. 

Командовавший 5-й ротой 2-го пехотного полка одной из дивизий СС Гофман писал:


Ни в одной из стран Восточной Европы, будь то Польша или Чехословакия, не говоря уже о Румынии или Болгарии, система образования в то время не могла сравниться с советской ни по качеству, ни по доступности. Конечно, наиболее внимательные и думающие немецкие солдаты и офицеры подмечали это обстоятельство, проникались если не симпатией, то уважением к стране, сумевшей обеспечить право своих граждан на получение не только школьного, но и высшего образования. 

Вне зависимости от субъективного отношения к советской власти, большинство русских людей и представителей других национальностей СССР любили свою родную страну. Даже белые эмигранты, которые, как казалось гитлеровцам, должны были ненавидеть советскую власть, в массе своей отказывались сотрудничать с Третьим рейхом, многие из них не скрывали, что всей душой «болеют» за Советский Союз – Россию и желают русскому народу победы над очередными захватчиками.



Гитлеровские солдаты удивлялись, что многие повстречавшиеся им на оккупированных территориях или среди военнопленных русские превосходили по уровню образования даже немецких командиров. Не меньше были удивлены они и тем, что даже в сельских школах Советского Союза преподавался немецкий язык. Встречались русские люди, которые читали в подлиннике немецких поэтов и писателей, прекрасно играли на пианино произведения немецких композиторов, разбирались в географии Германии. И ведь речь шла не о дворянах, которые в большинстве покинули страну после революции, а о самых обычных советских людях – инженерах, учителях, студентах, даже школьниках. 

Немецкая пресса рисовала Советский Союз безнадежно отсталой в технологическом отношении страной, однако гитлеровские солдаты столкнулись с тем, что русские прекрасно разбирались в технике, были способны устранить любую поломку. И дело было не только в природной смекалке русских, которую бдительные немцы также подмечали, но и в том, что в Советском Союзе существовала очень качественная система как школьного, так и внешкольного образования, включая многочисленные кружки Осоавиахима. 

Поскольку среди немцев, включая и военнослужащих действующей армии, было очень много людей, воспитанных в религиозном, христианском духе, гитлеровская пропаганда стремилась представить Советский Союз «безбожной» страной, в которой безнадежно победила линия государственного атеизма. 

Конечно, все 1920-е – 1930-е годы православная церковь, как и другие традиционные религии России и прочих союзных республик, подвергалась сильнейшим гонениям. Но значительная часть населения советской страны сохранила глубокую религиозность, особенно если говорить о сельских жителях, о старшем и среднем поколениях того времени. И немцы не могли этого не замечать, а против христиан, молящихся и отмечающих христианские праздники, воевать было куда сложнее в психологическом отношении. 



Третий миф – о безнравственности русских, якобы «развращенных» советской властью, - также был развеян во время вторжения в Советский Союз. Так, в Бреслау на фабрике кинопленки «Вольфен», где использовался труд угнанных из России людей, был проведен медицинский осмотр девушек в возрасте 17-29 лет. Оказалось, что 90% осмотренных являются девственницами. Этот результат поразил немцев, которые не переставали удивляться не только высокой морали русских девушек, но и поведению русских мужчин, которые эту мораль также разделяли. Надо сказать, что европейские страны, включая и саму Германию, не могли похвастать такими показателями. На самом деле, к началу 1940-х годов Европа была развращена куда больше Советского Союза. 

Поражали немцев и глубокие родственные чувства, которые русские люди испытывали друг к другу. Конечно, и немецкие военнослужащие отправляли письма с фронта домой, посылали свои фотокарточки и хранили фотографии жен, детей, родителей. Но у русских, как отмечали немецкие солдаты, переписка с домашними была настоящим культом. Русские люди очень нуждались в поддержании родственных отношений, заботились о своих близких. И это обстоятельство также не могло не тронуть солдат и офицеров вермахта.

Чем дольше гитлеровцы увязали в «русской кампании», тем в более тяжелых условиях они находились. Сотни тысяч солдат и офицеров вермахта попадали в плен и там, в плену, они сталкивались с потрясавшим их гуманным отношением со стороны и военнослужащих Красной Армии, и мирных советских граждан. Казалось бы, после тех зверств, которые гитлеровцы творили на советской земле и о которых, так или иначе, большинство солдат вермахта все равно были осведомлены, советские люди должны были глумиться, издеваться над пленными. 

Жестокое отношение действительно встречалось, но оно никогда не было повсеместным. В целом, сердобольные русские, и особенно это касалось женщин, жалели немецких военнопленных и даже старались им чем-то помочь, часто отдавая и так далеко не лишние в суровые военные годы продукты питания, предметы одежды и обихода.

Практически каждый немецкий военнопленный, побывавший в Советском Союзе и оставивший о годах или месяцах плена воспоминания, находит слова для восхищения советскими людьми, совершавшими добросердечные поступки. Здесь, в далекой и непонятной России, немецкие солдаты и офицеры начинали задумываться над тем, что такое та самая «русская душа», которая заставляет советских людей проявлять гуманизм и добросердечность к захватчикам, палачам советского народа.