Возможности русских бронебойных снарядов калибром 6-9 дм в сражениях Русско-японской войны

В данной статье я представляю расчёты дистанций поражения японских кораблей отечественными бронебойными снарядами калибром 6-9 дм. И, на основании этих расчётов, постараюсь оценить целесообразность вооружения наших броненосных крейсеров орудиями 8-дм/45 обр. 1892 г. в качестве главного калибра.

Для удобства сравнения эффективности 8-9-дм орудий с их 10-дм «старшей сестрой» я оставил в представленных ниже таблицах сведения о 10-дм/45 пушках обр. 1891 г. с начальными скоростями 225,2 кг снаряда 777 и 693 м/с. (коэффициент формы – 0,9758). Что до снарядов к знаменитой шестидюймовке Канэ, то я рассчитал их возможности в двух вариантах: с бронепробивающим наконечником и без него. Основная масса русских кораблей сражалась «неоколпаченными» снарядами, но корабли 2-ой Тихоокеанской эскадры в каком-то количестве 6-дм боеприпасы с бронепробивающим наконечником получили.

Как следует из анализа бронепробиваемости отечественных снарядов на основании фактических полигонных стрельб, результаты которых представлены мною в статье Испытания 120-мм и 6-дм морских снарядов 1901-1903 гг. по броне Круппа, бронепробивающие колпачки обеспечивали снижение скорости 6-дм снаряда, потребной для пробития бронеплит толщиной 171,45-254 мм примерно на 17 %. Это значение и было взято мною в расчёт.

Разумеется, воздействие снарядов с наконечниками по нецементированной броне оставлено таким же, как и снарядов без наконечников. И, конечно же, в случаях, когда стрельба «наконечными» снарядами ведётся по сложным препятствиям, то предполагается, что наконечник воздействует только на первую преграду, если она состояла из цементированной брони. Впрочем, поскольку во всех случаях разнесённой преграды её второй и третий «слой» (уголь и скосы) не являлись цементированной бронёй, то данная оговорка не нужна.

«Микаса»

«Асахи», тип «Сикисима»

Тип «Фудзи»

«Якумо» и «Адзума»

Тип «Идзумо» и тип «Токива»

«Ниссин» и «Касуга»

9-дм/35 обр. 1877 г.

Эти орудия нёс лишь один из всех участвовавших в Русско-японской войне кораблей – «Император Николай I». Калибр – 228,6 мм, начальная скорость – 709 м/с, масса снаряда – 126,1 кг, коэффициент формы – 1,0056. Как видно из представленных выше таблиц, орудие совершенно устарело, что, впрочем, и неудивительно при его-то почтенном возрасте. Бронебойные снаряды этой артсистемы даже 148-мм броню Круппа и 152 мм броню «улучшенного Гарвея» могли пробивать не далее чем на 14-18 кабельтов, что делало сомнительной идею применения таких снарядов вообще.

8-дм/45 обр. 1892 г.

К 1904 г. это была вполне современная и мощная пушка, находившаяся на вооружении крейсеров «Россия», «Громобой» и «Баян». Калибр – 203,2-мм, масса снаряда – 87,8 кг начальная скорость – 905 м/с, коэффициент формы – 1,0891.

Безусловно, бронебойные возможности этой восьмидюймовки превосходили 9-дм/35 обр. 1877 г. Так, 152-мм плиту «улучшенного Гарвея» она должна была пробить с дистанции, на 4 кбт большей, нежели девятидюймовка. Однако 8-дм бронебойные снаряды против японских броненосцев имели весьма ограниченную полезность, будучи способными пробивать их верхние пояса и казематы 6-дм орудий лишь на дистанциях 18-22 кабельтов. Расчёты показывают, что 8-дм снаряды могли бы даже поразить цитадель броненосцев Х. Того, но для этого требовалось сближаться уже на 3-9 кабельтов, что, разумеется, в морском бою времён Русско-японской войны было практически невозможно.

Теоретически, в качестве второго калибра для броненосцев, такие орудия вполне имели «право на жизнь». На дистанциях, с которых следовало переходить на бронебойные 12-дм снаряды (20 кабельтов и менее) они, наводясь в районы казематов, вполне могли нанести известные повреждения батареям среднего калибра японских броненосцев.

С другой стороны, совершенно неясно, насколько оправданной стала бы такая тактика. Как известно, японские 8-дм снаряды наносили чувствительный урон, даже не будучи способными пробивать броню. Возможно, что и в случае сближения на 20 кабельтов броненосцу с 8-дм пушками лучше было бы не переходить на бронебойные снаряды, а продолжать стрелять фугасными с тем, чтобы наносить больше повреждений небронированным частям вражеских кораблей? В любом случае, всё это теория, так как 8-дм средний калибр появился на наших броненосцах уже после Русско-японской войны.

По части противостояния японским броненосным крейсерам дела у 8-дм/45 орудия обр. 1892 г. обстояли несколько лучше. Но и в этом случае, для того чтобы иметь возможность поражать цитадель, следовало сблизиться хотя бы на 15 кабельтов, а лучше – ещё ближе.

В целом же способность 8-дм/45 орудия обр. 1892 г. наносить решающие повреждения японским броненосным крейсерам удивительно схожа с возможностями 12-дм/40 пушки обр. 1895 г. наносить таковые японским броненосцам. И в том, и в другом случаях, для того чтобы иметь возможность поражать барбеты и цитадели японских кораблей, следовало сблизиться с ними примерно на 15 кабельтов. Разница заключалась только в том, что наши двенадцатидюймовки могли поразить цитадель японских броненосцев с 20-25 кабельтов, а барбеты – с 15, в то время как для 8-дм орудий и броненосных крейсеров было наоборот, поскольку цитадели последних защищались лучше барбетов и башен.

Следовательно, если судить с господствовавшей незадолго до войны точки зрения, что дистанция решительного боя для броненосных кораблей составляет 15 кабельтов или менее, то 8-дм/45 орудия обр. 1892 г. своей задаче вполне отвечали. Ну а если воспользоваться послезнанием, каковое говорит нам о росте дистанций огневого боя до 30 кабельтов и более, то, конечно, следует признавать возможности отечественной восьмидюймовки совершенно недостаточными. Строго говоря, таковыми можно считать и наши 12-дм/40 пушки обр. 1895 г., но есть нюанс.

Характеристики артсистем, как и любого другого промышленного изделия, всегда ограничены уровнем науки и техники, достигнутым на момент его создания. Соответственно, существует некий предел, до которого можно создать сбалансированное по своим качествам орудие, а после превышения такого предела – уже нет.

В конце ХIХ века наша двенадцатидюймовая пушка, по всей видимости, как раз и являлась для Российской империи таким пределом, либо находилась очень близко к нему. Это, кстати будет сказано, верно не только для Российской империи. Не будем забывать, что англичане также отказались от 13,5-дм орудий, каковыми вооружались строящиеся в 1889-1894 гг. броненосцы типа «Ройал Соверен» в пользу 12-дм артсистем, каковые и использовали на своих кораблях линии вплоть до эпохи сверхдредноутов. При этом баллистические качества британских двенадцатидюймовок конца XIX века хотя и превышали таковые у отечественной 12/40 пушки обр. 1895 г., но всё же не давали английским артсистемам качественного превосходства, которое бы позволило существенно увеличить бронепробивающие возможности их снарядов.

Поэтому следует считать, что попытка в 1890-х годах создать орудие, существенно превосходящее отечественную 12-дм/40 обр. 1895 г. по бронепробиваемости была обречена на провал. Оно вышло бы или слишком тяжёлым, или слишком дорогим, или же слишком нескорострельным, а скорее всего – и тем, и другим, и третьим сразу. Следовательно, для увеличения дистанции эффективного поражения вражеских броненосцев в те годы не имелось технических предпосылок.

За исключением разве что оснащения снарядов бронепробивающими наконечниками, чего в России сделать не успели. Впрочем, нужно понимать, что кардинально решить данный вопрос эти наконечники всё равно не могли. Для того чтобы бронебойные 12-дм снаряды получили какой-то шанс стать решающим оружием в реалиях Русско-японской войны, следовало увеличить дальность поражения ими неприятельских броненосцев по меньшей мере вдвое, что было явно вне пределов возможностей «макаровских колпачков». Испытания 12-дм снарядов по толстой броне показывали, что применение бронепробивающего наконечника позволяло добиться 9%-го снижения скорости для пробития плиты той же толщины. Соответственно, «околпаченный» 12-дм снаряд мог бы поразить 356-мм плоскую бронеплиту «улучшенного Гарвея» не на 9-15 кабельтов, как не оснащённый бронепробивающим колпачком боеприпас, а на 15-21 кабельтов. Достижение, бесспорно, большое и нужное, но не решающее.

А вот увеличить способность наших броненосных крейсеров пробивать броню японских кораблей того же класса было вполне можно. Для этого следовало вооружить их 10-дм/45 пушками обр. 1891 г., каковые даже в своей «облегчённой» версии были заведомо сильнее 8-дм/45 обр. 1892 г.

Именно поэтому концепцию, в рамках которой создавались «Пересвет», «Ослябя» и «Победа», нельзя считать совсем уж провальной. Проектировались корабли, которые должны были стать быстрее и мореходнее обычного броненосца, превзойдя его также и в дальности хода. При этом «Пересветы» задумывались лучше защищёнными и сильнее вооружёнными, нежели любой броненосный крейсер. Иными словами, концептуально «Пересветы» действительно выглядели предтечами линейных крейсеров, да только вот исполнение подкачало. Реализация концепции «броненосца-крейсера» пришлась на то время, когда техника развивалась семимильными шагами, и к моменту вступления в строй они уже мало отличались по скорости от новейших броненосцев, а конструктивные ошибки привели к тому, что и дальность хода у них оказалась совершенно не крейсерской.

Но не менее важной стала и ошибка классификации: «Пересветы» следовало считать броненосными крейсерами и использовать соответственно. Впрочем, объективные причины (нехватка эскадренных броненосцев) всё равно заставили бы адмиралов поставить их в линию. Так же как это пришлось делать Х. Того, когда для сохранения численности 1-го боевого отряда после гибели «Ясимы» и «Хацусе» он вынужден был присоединить к своим броненосцам «Ниссин» и «Касугу». И так же, как это пришлось делать З. П. Рожественскому, не от хорошей жизни поставившему в линию броненосный крейсер «Адмирал Нахимов».

В целом же, представленные в таблицах расчёты неопровержимо свидетельствуют, что броненосные крейсера, от которых ожидалось участие в эскадренном бою в форме поддержки своих броненосцев, нуждались в 10-дм орудиях. Собственно говоря, после Русско-японской войны, флотское руководство пришло к такому же выводу.

При этом для крейсеров, в чьи функции не входила задача прямого участия в бою с вражескими броненосцами, 8-дм пушки сохраняли актуальность. Так, например, Российский императорский флот перед самой войной получил весьма удачный тип разведчика при эскадре – броненосный крейсер «Баян». Пара башенных 8-дм орудий обеспечивала ему как возможность вести бой вне пределов дистанции эффективного огня шестидюймовок, а броня давала практически абсолютное превосходство над любым бронепалубным крейсером, даже и вооружённым 8-дм артиллерией. Конечно, «Баян» заведомо проигрывал японским броненосным крейсерам по огневой мощи, но кратковременный бой провести с ними вполне мог, а усиление его главного калибра, скажем, до четырёх 8-дм орудий, перегружало оконечности и требовало увеличения водоизмещения крейсера, делая его слишком дорогим для разведчика при эскадре.

8-дм/35 обр. 1877 г.

Устаревшая артсистема, находившаяся на вооружении броненосных крейсеров «Рюрик» и «Адмирал Нахимов». Калибр – 203,2 мм, масса снаряда – 87,8 кг, начальная скорость – 702 м/с. В статье «Таблицы бронепробиваемости брони Гарвея и Круппа для русских пушек времен Русско-японской войны» я указывал коэффициент формы 1,0121, но поразмыслив, пришёл к выводу, что, скорее всего, в 1904-1905 гг. орудие использовало те же снаряды, что и 8-дм/45 обр. 1892 г. Так что в вышеприведённых расчётах я использовал коэффициент формы 1,0891 для обоих орудий.

Можно констатировать, что к Русско-японской войне 8-дм/35 пушка обр. 1877 г. совершенно устарела. Даже 152-мм броня «улучшенный Гарвей» могла быть пробита не далее чем в 8-11 кабельтов. Это, разумеется, на означает, что орудие не могло нанести никакого вреда неприятелю – его фугасные снаряды всё ещё оставались грозным оружием. Но бронебойные снаряды могли быть сколько-то эффективными лишь при стрельбе по бронепалубным крейсерам, да и в этих случаях, скорее всего, фугасные снаряды нанесли бы больше ущерба.

6-дм орудия обр. 1892 г. и 1877 г.

Не претендуя на «истину в последней инстанции», рискну утверждать, что бронебойные 6-дм снаряды в Русско-японскую войну оказались не нужны совершенно. О снарядах, не оснащённых «макаровскими колпачками», говорить не приходится – какую-то угрозу казематам японских броненосцев и броненосных крейсеров они могли создать не далее чем на 10 кабельтов. И это – в случае если такой снаряд выпущен из новейшей пушки Канэ, более старой 6-дм/35 обр. 1877 г. требовалось и вовсе 6 кбт. И применение бронепробивающих наконечников ситуацию принципиально не улучшило.

Несмотря на то, что «макаровский колпачок» увеличивал дистанции пробивания брони на 5-7 кабельтов от дистанций «неоколпаченного» снаряда, толку в этом, по моему мнению, не было никакого. Способность пробивать шесть дюймов «улучшенного Гарвея» на дистанции в 13-17 кабельтов едва ли могла компенсировать меньший вес ВВ, каковым априори обладает бронебойный снаряд в сравнении с фугасным. Да, русский 6-дм снаряд, оснащённый бронепробивающим наконечником и выпущенный на 15 кабельтов, имел шанс пробить каземат неприятельского броненосца или броненосного крейсера. Но град фугасных снарядов этого калибра, выпущенных с 15 кбт, по моему мнению, нанёс бы вражескому кораблю заметно больший ущерб. Опять же – при условии наличия нормального фугаса, каковым, увы, наши 6-дм орудия не оснащались.

Продолжение следует…