Юань хоронит доллар
Китай предложил свою систему управления мировой экономикой
Как сообщает агентство «Синьхуа», на саммите «большой двадцатки» Китай предложил миру новую модель управления мировой экономикой. Основные вехи записаны в документе под названием «Ханчжоуский консенсус». Интересно, что «Синьхуа» отмечает хорошее понимание сути проекта со стороны других участников G20.
Формально на встрече в Ханчжоу ничего экстраординарного не произошло. СМИ сообщают, что мировые лидеры обсудили между собой наиболее острые проблемы, но не говорят, какие практические меры были выработаны. Скажем, в ходе различных встреч Олланд, Меркель,Обама и Путин обсуждали Украину и Сирию. Но по факту создается впечатление, что всё останется по-прежнему, ни до чего конкретно не договорились, и каждое государство продолжит проводить свою линию. То же самое можно сказать и про проблемы мировой экономики. Мол, встретились, поговорили и разъехались. Саммит G20 в массовом сознании ассоциируется с неким «элитным клубом», а не с органом, принимающим принципиальные решения.
Поэтому сообщение «Синьхуа» заставляет обратить на себя внимание. Оказывается, как сообщает агентство, «благодаря усилиям Китая, на саммите „большой двадцатки“ в Ханчжоу впервые на важное место в рамках глобальной макрополитики были поставлены вопросы развития, впервые был разработан план действий по реализации плана продолжительного развития до 2030 года». То есть, надо полагать, раньше мировые лидеры встречались исключительно поболтать, а вот в Китае начали заниматься делом.
«Это означает, что плодами экономического развития не должны пользоваться только небольшое число людей или стран, ими должны воспользоваться все страны, независимо от того, бедные они или богатые, развитые или неразвитые. В этом и заключаются задачи развития глобальной экономики», — прокомментировал результаты саммита вице-президент академии финансов при Народном университете Китая Чжао Сицзюнь.
Учитывая традиционную для китайских СМИ сдержанность в формулировках, можно сделать вывод о том, что Китай готовит принципиально новую модель мироустройства.
Мы можем предположить, в чем ее суть.
Сейчас мировая экономика замедляет рост. Вначале это произошло в развитых странах, и была надежда на рост в странах развивающихся. Но совсем недавно стало ясно, что эта надежда себя не оправдывает. Что может оживить глобальное хозяйство? Некоторые говорят, что новые технологии. Но повышение производительности труда не снимает проблемы перенасыщения рынков. В Европе уже некоторые коммерческие банки выдают ссуды под отрицательный процент, так как деньгам в современном мире стало крайне сложно найти применение.
Беда, конечно, не в физическом отсутствии потребителей. Просто нынешняя модель основана на безудержном росте потребления в богатых странах и игнорировании сотен миллионов человек в бедных странах, фактически исключенных из мировой экономики. Для возобновления роста необходимо создать потребительский спрос в Африке, беднейших странах Азии и Латинской Америки. Но это значит, что надо снизить неравенство между разными частями света и отказаться от старой модели.
Новая экономика должна быть основана не на росте потребления, а на обеспечении всех людей необходимым. Это предполагает энерго- и ресурсосбережение, перенос мотивации к труду с потребностей на способности человека.
Нынешняя модель держится на долларе и в основе ее лежит именно неравенство. Причем наиболее успешные государства не столько производят сами, сколько участвуют в перераспределении результатов чужого труда и чужих ресурсов. Изменить систему можно, только отказавшись от доллара.
Не сложно догадаться, что новой мировой валютой Китай видит свой юань. Кстати, на обороте купюры в один юань изображено озеро Сиху, находящееся в центре города Ханчжоу. Можно сказать, что место проведения G20 китайцами было выбрано неслучайно. Специалисты говорят, что в изображении на купюре есть символ единения неба, земли и человека. Это в корне отличается от откровенно масонских символов на обороте доллара на фоне паутины, как можно предположить, окутывающей мир.
Единственно, вряд ли можно согласиться с авторами статьи в «Синьхуа», что все мировые лидеры с пониманием отнеслись к инициативам Китая. Отказаться от основы своего благосостояния США и страны Европы явно не захотят.
— Сейчас Китаем была сделана попытка потеснить страны Запада в управлении мировой экономикой, — говорит заместитель директора Института Дальнего Востока РАН Андрей Островский.
— «Контрольные пакеты» в ключевых международных финансовых организациях принадлежат США и Евросоюзу. Если говорить про валюты, то везде ходят доллар, евро, фунт стерлингов, иена. Лишь недавно было принято решение о включении юаня в список мировых резервных валют.
В Ханчжоу Китай попытался пересмотреть систему управления глобальной экономикой, допустить к этому процессу развивающиеся страны. В G20 входит 19 государств и ЕС, а на саммите было представлено 77 стран. Китай — страна-председатель объединения, она имеет право приглашать другие государства. Этим правом КНР воспользовалась максимально, чтобы иметь большую поддержку своим инициативам.
— Что намерен делать Китай в практической плоскости?
— Китай уже создал Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, фонд «Шелкового пути». Это — практические дела. Азиатский банк инфраструктурных инвестиций по основным фондам уже превосходит Азиатский банк реконструкции и развития.
Китай осуществляет проект «Великого Шелкового пути». Не взирая на то, примут другие государства его планы или нет, Китай уже осуществляет свою экономическую программу. Китай постепенно отказывается от основной идеи Дэн Сяопина «не высовываться», и это наглядно было видно на саммите «большой двадцатки» в Ханчжоу.
— Каких кардинальных изменений стоит ждать?
— Китай намерен повысить экономический потенциал развивающихся стран. Сегодня доля стран G20 в мировой экономике составляет 86%, на все остальные государства приходится лишь 14%, то есть мы видим большое неравенство в мировом масштабе. Чтобы сократить разрыв, необходимо изменение системы управления мировой экономикой. Сегодня система привязана к доллару, Федеральной резервной системе и Бреттон-Вудскому соглашению. Китайцы пытаются это дело исправить. Первый шаг — сделать юань конвертируемой валютой. Понятно, что это дело не одной пятилетки.
Процесс перехода от «мирового доллара» к «мировому юаню» процесс длительный. Но уже юань вошел в корзину мировых резервных валют. Это значит, что все банки, которые ведут валютный обмен, будут обязаны иметь в резервах юани, то есть покупать на мировом рынке китайскую валюту. Скажем, российские банки хотят иметь представительства за рубежом. С октября месяца они должны будут иметь не только фунты и доллары, но и юани.
Самое главное, почему идет этот процесс. Дело в том, что китайская экономика растет, и темпы роста выше, чем в США и Евросоюзе. С Китаем приходится считаться.
— Инициативы Китая вряд ли нравятся Западу.
— Конечно. И делаются попытки сбить Китай с маршрута устойчивого развития. Не случайно разгораются скандалы вокруг спорных островов в Южно-Китайском море. Интересна полемика между лидером Филиппин и президентом США. Обеим сторонам пришлось пойти на компромиссы из-за Китая.
Китайский фактор сегодня в мире ключевой, такой же, как американский. По паритету покупательной способности ВВП у КНР больше, чем у США. По среднедушевым доходам прибрежные провинции Шаньдун, Цзянсу, Чжэцзян вполне сопоставимы с доходами американцев на побережье Атлантического океана, в Бостоне или Филадельфии.
— Как вносимые Китаем изменения в мировую экономику могут отразиться на России?
— У нас с Китаем подписано много соглашений и договоров. Другое дело, что наш «поворот на Восток» плохо реализуется. Из всего объема внешней торговли по-прежнему 85% приходится на Запад и лишь 15% на Восток, из этих 15% на Китай приходится 12%. Наш объем внешней торговли с Китаем пока небольшой. За первые восемь месяцев этого года объем внешней торговли составил меньше 50 млрд. долларов. Мы пока не можем выйти на уровень 2014 года. Действует практика «в политике горячо, в экономике холодно». Экономическое сотрудничество существенно отстает от политического.
Доля приграничной торговли составляет всего 15% от всей торговли. Объем взаимных инвестиций небольшой. В прошлом году китайцы вложили у нас около миллиарда долларов, мы у китайцев — всего 40 млн. Внешняя торговля напрямую связана с взаимными инвестициями.
Нам надо определяться, будем ли мы поворачиваться на Восток. На Восточном экономическом форуме об этом говорили. Но переговоры идут, а прогресса мы не видим. Что-то делается, но это не принципиальные изменения. Вот возник вопрос с мороженым, которое у нас действительно на порядок лучше, чем китайское. Почему даже с мороженым проблемы?
— Китай предлагает, прежде всего, открытие региональных рынков за счет устранения экспортно-импортных пошлин, — считает руководитель Школы востоковедения ВШЭ Алексей Маслов.
— Это выгодно самому Китаю, у которого накопилась масса товаров. Он хочет проникнуть на новые рынки. Этому мешают США, которые запрещают проводить демпинговые меры. Когда Китай говорит о новых правилах мировой торговли, он заботится, прежде всего, о себе, а не о других странах.
Просто нынешний глобальный рынок формировался без участия Китая, как узкая система. Китай хочет получить свою долю рынка.
Сейчас, на мой взгляд, предложения Китая не будут приняты. Но Китай просто обязан выйти с ними, чтобы заявить о себе, как о лидере нового миропорядка и привлечь к себе большое количество азиатских стран.
Китай предлагает допуск государств на рынки друг друга. Формально это хорошо звучит. Но выигрывают только те, у кого есть лишние товары. В какой-то мере это выгодно и России, но пока у нас нет достаточного объема продукции, с которой можно выйти на мировые рынки. Китай выступает против разных ограничений торговли, квот. Китай борется за себя, но делает вид, что отстаивает интересы других стран.
— Насколько оправдан тезис, что Китай хочет перейти от модели роста потребления на модель роста благосостояния?
— Это не экономическая модель, а политическое заявление. Долгое время экономика Китая росла за счет вложений в основные фонды, то есть за счет строительства заводов, фабрик, дорог. Формально это увеличивало ВВП. Но рост шел за счет увеличения основных фондов, а не за счет роста благосостояния граждан. Сегодня Китай намеревается расширять внутреннее потребление. Тем самым, КНР планирует перезапустить экономику.
Но не было пока такого, чтобы за счет роста потребления все одновременно стали богаче. Кто-то станет беднее, кто-то разорится. Но теоретически появляется шанс накормить всех.
— Китай имеет амбиции переформатировать мировую экономическую систему?
— Китай имеет серьезные амбиции. Помимо развития торговли Китай заинтересован в допуске к крупным инвестиционным проектам в мире. Сегодня они могут не давать отдачи, но в перспективе выгодны. Речь о железнодорожных магистралях, о покупке портов. Китай стремится к расширению и к вложениям за рубежом. Но для этого надо получить множество разрешений от бюрократии государств, против которой Китай и выступает.
Если мы берем вопрос «золотого юаня», то Китай его открыто не обсуждает. Но понятно, что КНР стремится не связывать свою валюту с понятием свободной конвертации. Китай не поднимает этот вопрос, чтобы не быть зависимым от Бреттон-Вудской системы, когда любая конвертация идет через доллар.
Юань может оставаться резервной валютой, как сейчас. Либо Китай хочет постараться вывести юань на уровень валюты, через которую будет идти конвертация. То есть, речь о формировании альтернативной системы конвертации валют. Теоретически это выглядит красиво, но на практике требует консенсуса многих государств. У меня серьезные сомнения, что Китаю удастся это сделать ближайшие несколько лет.
О чем говорит Китай, рассчитано, по крайней мере, на 25 лет, обычно горизонт планирования в Поднебесной именно такой.
Андрей Иванов
Фото: Zuma/ТАСС
