9 мая 1945 года было не только Днем Победы, но и точкой наивысшего могущества Красной армии. Никогда раньше, да и позже она, став уже Советской, не добивалась таких фантастических результатов. Конечно, были и другие славные победы, прежде всего в ходе Гражданской войны — не только над белогвардейскими оппонентами, но и над интервентами из 14 стран. Были и относительно успешные операции в преддверии Великой Отечественной, в частности разгром японских милитаристов в ходе скоротечной кампании у реки Халхин-Гол в Монголии. Но надо признать, были и серьезные неудачи и даже одно весьма чувствительное поражение.
Нокаут под Варшавой
Что же случилось в августе 1920 года около польской столицы, когда красные конники уже видели себя на ее улицах? Как мог, казалось бы, толковый маршал М. Н. Тухачевский пропустить неожиданный, но очень сильный контрудар?
Думается, что ответы на эти вопросы мы никогда не получим. Просто некоторым событиям нет логического объяснения. Хотя их участники были готовы и действительно давали им множество толкований, разумеется обеляющих автора каждой из них.
Весьма вероятно, что именно в таком внешне пустяке, как расхождение в причинах неудачи под Варшавой, и следует искать истоки не самых лучших отношений между М. Н. Тухачевским, его окружением, И. В. Сталиным и его сподвижниками, что привело к вероятному заговору первых и репрессиям со стороны вторых. Дело в том, что будущий «отец народов» был в 1920-м членом Реввоенсовета Юго-Западного фронта и, как казалось Тухачевскому, сделал все возможное и невозможное, чтобы его войска, по официальной версии тех лет, не успели прийти на помощь терпящим поражение частям Западного фронта.
Доля правды в этой версии есть, конечно, — действительно, подразделения ЮЗФ могли бы помочь боевым товарищам, если бы не дух соперничества между командованиями двух наступавших в Польше соединений. Но причины поражения, тем более столь оглушительного, когда войска Тухачевского, по сути, бежали, конечно, не в том, что соседи под командованием К. Ворошилова несильно спешили на выручку. Сил у М. Н. Тухачевского было достаточно. Но еще больше было самоуверенности — постоянное отступление армии Ю. Пилсудского усыпило бдительность командования советским Западным фронтом. Оно уже поверило в собственный пропагандистский лозунг: «Даешь Варшаву! Дай Берлин!». То есть слишком рано списало польские войска со счетов — и поплатилось.
Еще одной причиной как раз стало то, что перед далеко еще не окрепшей Красной армией советское руководство поставило слишком уж амбиционные задачи. Если бы они ограничивались оттеснением польских интервентов с украинских и белорусских земель, входивших в состав бывшей Российской империи, то не исключено, что эти скромные задачи РККА удалось бы решить. Даже в том виде, в котором наша страна пребывала в 1919—1920 годах после изнурительной Первой мировой и еще не закончившейся Гражданской. Но хотелось, конечно, большего. Была вера в правоту собственной идеологии о братской солидарности трудящихся, в результате которой польские крестьяне вроде как сами должны были прогнать своих панов, едва услышав звуки красной артиллерии.
Ничего подобного не случилось, развернулась упорная борьба. Вот почему Юго-Западный фронт увяз далеко от места главных событий — он сражался за Львов, который до революции был, как известно, австро-венгерским городом.
В результате всех этих ошибок тяжелое поражение и действительно позорный, в отличие от вынужденного Брестского, Рижский договор.
Зимние уроки
Через 20 лет эта история почти повторилась в ходе Финской, или Зимней, войны. Почти, потому что Красная армия уже была не та, что в 1920-м, это была одна из самых мощных армий мира, так что разгромить ее финским войскам было нереально. Но ошибки ее командование допустило практически те же, что и Тухачевский и Ко в ходе польской кампании.
Ремейк неудачи этот тем удивительнее, что совершил его ярый противник к тому моменту разоблаченного и расстрелянного Красного Бонапарта, — маршал К. Е. Ворошилов. Самомнение подвело его точно так, как ненавистного ему Тухачевского. Опять советское руководство поверило в собственную пропаганду, где даже не говорилось, а пелось в песне братьев Покрас и А. д’Актиля: «Принимай нас, Суоми-красавица в ожерелье прозрачных озер». В ней прямо выражалась надежда, что северная соседка доверчиво раскроет свои ворота перед СССР. Ничего она, конечно, не открыла. Равно как не было и поддержки со стороны братьев по классу РККА: наоборот, против советских войск сражались даже финские коммунисты.
Операция началась в самый неподходящий момент — поздней осенью — и фактически развернулась в полномасштабную войну уже лютой в этих северных краях зимой. Это обстоятельство, правда, сыграло свою несколько неожиданную положительную роль — наши бойцы и командиры вольно или невольно получили отличную практику ведения боевых действий в морозную погоду. Этот опыт потом пригодился в битве за Москву. Именно тогда стало понятно, в частности, что противника надо лишить возможности отогреться в тылу.
Зимнюю войну 1939—1940 годов, в отличие от советско-польской 1919—1921 годов, можно даже считать относительно успешной, несмотря на довольно большие потери с нашей стороны. Если бы были какие-то иные далеко идущие планы на советизацию всей Финляндии, то им ничто не могло помешать осуществиться в 1944-м. Никто бы не осудил ни в моральном, ни в политическом плане после участия маннергеймовской Финляндии в войне против СССР на стороне нацистов.
Афганский цугцванг
Прошедшие Афганистан ветераны в массе своей не считают, что проиграли. И они абсолютно правы, ведь никто их не побеждал, чтобы кто-то имел бы право утверждать обратное.
Вообще-то перед советскими войсками из Ограниченного контингента никто и не ставил задачи кого бы то ни было побеждать. Если не считать тогдашнего фактически диктатора Демократической Республики Афганистан Хафизуллу Амина, из-за которого, собственно, ввод частей 40-й армии и некоторых других подразделений и понадобился. Если бы тремя месяцами ранее не был бы им совершен госпереворот, в результате которого и без того сложная ситуация в Афганистане стала просто взрывоопасной.
Амин мало того что сместил друга Л. И. Брежнева Н. М. Тараки, так еще, весьма вероятно, добился его физического устранения. Именно это, как считается, вызвало крайне резкую реакцию, в принципе старавшегося действовать всегда осторожно, с оглядкой, дорогого Леонида Ильича. Он как раз очень не хотел этого самого ввода, словно предчувствуя, что в афганских горах наши войска увязнут, как американские во вьетнамских джунглях.
Существует, конечно, и конспирологическая версия, что США делали все возможное, чтобы заманить соперничающую сверхдержаву в этот капкан. Трудно сказать, было ли это в действительности, известно только, что советское руководство очень сильно подозревало Амина в сговоре с США. Пример египетского президента Садата, переметнувшегося к американцам, был еще свеж.
Рисковать в Политбюро ЦК КПСС не захотели — и пошли, как поначалу казалось, на временную и ограниченную операцию. Только чтобы помочь афганскому народу покончить с кровавой диктатурой Х. Амина, навести порядок и передать бразды правления бежавшему еще от Тараки Бабраку Кармалю.
До добра это не довело — ввод советских войск (по призыву, кстати) западные демократии сразу же обозвали агрессией против суверенной страны. И тут же с территории Пакистана начали оказывать поддержку террористическим группировкам, с которыми потом сами вынуждены были бороться, а тогда именовали «моджахедами», борцами за свободу.
В результате наш ОГСВ попал в ситуацию цугцванга — останешься в Афганистане, будет длительная и кровопролитная война, уйдешь — власть быстро захватят экстремисты. И все, кто сотрудничал с СССР, тут же будут репрессированы. В результате получилось и то и другое: при Брежневе, Андропове и Черненко советские войска вынуждены были втянуться в борьбу с различными группировками душманов.
После того как в результате перестройки Горбачева повеяли ветры перемен, советские войска в итоге вышли из Афганистана, бросив фактически на произвол судьбы афганских союзников. Это было, возможно, первое, но, как потом выяснилось, далеко не последнее предательство друзей СССР в разных странах мира. Именно судьба М. Наджибуллы и людей из его окружения и сидит занозой в душе многих бывших воинов-«афганцев».
Не в Афганистане дело
В последние годы часто можно встретить комментарии разного рода экспертов, на полном серьезе утверждающих, что война в Афганистане якобы подкосила СССР. Но что-то на прочности его позиций, несмотря на голод и разруху в стране, никак не сказалась катастрофа на Висле 1920-м. Не поколебала позиции Советского Союза и неудача в Зимней войне в 1940-м, а ведь вскоре на него напал такой страшный и лютый враг, как нацистская Германия. Почему же относительно неудачная кампания в Афганистане с куда меньшими потерями, чем во время того же советско-финского конфликта, могла привести к развалу огромной страны? Понятно, что причины были совсем другие: как объективного порядка — экономических неурядиц, нараставших при перестройке, так и чисто субъективных — перестроечное руководство просто не смогло справиться с ситуацией в целом в Афганистане и вокруг него в частности.
Александр Евдокимов
Читайте нас: