Адмирал, который не прогибался
Жизнь Адмирала Флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова (1904-1974) поражает своими драматическими изломами. Знаменитый флотоводец дважды носил воинское звание контр-адмирала, трижды - вице-адмирала. Ему дважды присваивали высшее на флоте звание Адмирала флота и дважды лишали его. Адмирал был одним из тех немногих советских военачальников, кто, отстаивая интересы дела, позволял себе возражать самому Сталину.
Вскоре после победоносного окончания Великой Отечественной войны в кабинете Верховного главнокомандующего обсуждалась кораблестроительная программа на ближайшее десятилетие. Еще перед войной Сталин мечтал о строительстве большого океанского флота, оснащенного линейными кораблями и тяжелыми крейсерами. У "отца народов" была нескрываемая слабость к артиллерийским кораблям с большим водоизмещением, которым надлежало олицетворять морскую мощь государства, и его не смущала их высокая цена. "По копеечке соберем деньги, а построим" - чеканя каждое слово, наставительно заметил вождь только что назначенному наркому ВМФ Кузнецову на его недоуменный вопрос, зачем Советскому Союзу на закрытом Черном и мелководном Балтийском морях огромные и дорогостоящие линкоры. Это было перед войной, и тогда молодой нарком промолчал.
Еще в 1938 году по личному указанию Сталина несколько линкоров типа "Советский Союз" и легких крейсеров типа "Чапаев" заложили на стапелях. Они должны были превзойти аналогичные зарубежные корабли. Но вскоре их строительство свернули: у СССР не было ни ресурсов, ни времени для реализации этой амбициозной кораблестроительной программы. Ни один из кораблей этого класса не был готов к началу войны. Во время войны недостроенные корабли, заложенные на стапелях в Николаеве, взорвали при отступлении, чтобы они не достались немцам. Громадные средства были пущены на ветер.
Вторая мировая война неопровержимо доказала, что линкоры с их мощной дальнобойной артиллерией перестали быть грозой морей и фактически утратили свое боевое значение. Но вождь не забыл о своей мечте. В декабре 1944 года на приеме в честь французской делегации он подошел к главнокомандующему ВМФ и сказал: "Адмирал Кузнецов! Не всем достаточно известно, что делает наш флот. Терпение! Со временем мы будем господствовать на морях!"
После Великой Отечественной войны Сталин все же отказался от строительства линкоров, но продолжал настаивать на необходимости иметь тяжелые крейсера с мощным артиллерийским вооружением. Генералиссимус непререкаемо заявил, что именно они в будущем должны стать главной ударной силой советского военно-морского флота. 21 января 1947 года на совещании по военному судостроению Сталин сказал: "Нам нужно несколько штук тяжелых крейсеров. Хорошо бы в Черном море иметь 2 тяжелых крейсера с 12-дюймовыми пушками. Тогда турки дрожали бы еще больше, чем сейчас".
Главнокомандующий ВМФ Адмирал флота Кузнецов, всю войну бессменно стоявший во главе флота, посмел возразить Сталину и высказал ряд критических замечаний по поводу морально устаревшего и дорогостоящего проекта. В разоренной войной стране деньги на строительство тяжелых крейсеров пришлось бы, действительно, собирать "по копеечке". В ценах 1946 года стоимость одного тяжелого крейсера оценивалась в 1200 миллионов рублей. Главком ратовал за сбалансированный флот и полагал, что будущее за большими и малыми авианосцами, а также кораблями, оснащенными ракетным оружием. Сталин на это ему сказал вроде как шутливо: "Почему, Кузнецов, ты все время ругаешься со мной? Ведь «органы» уже давно просят у меня разрешения тобой заняться…".
Адмирал не внял этому предупреждению вождя. Николай Герасимович Кузнецов родился в семье казенных крестьян, предки которых издавна жили в Архангельской губернии. Русский Север не знал ни ужасов монголо-татарского ига, ни холопского трепета перед барином: там никогда не было крепостного права, и крестьяне несли повинности в пользу государства, а не помещика. Вот почему память адмирала не знала раболепия: в ней было вековое чувство собственного достоинства, но полностью отсутствовало генетическое чувство страха перед властями предержащими. Несколько поколений предков Николая Герасимовича среди запаса хранящихся в их сознании впечатлений не имели печального опыта поротой задницы. Адмирал был органически чужд холопству и не считал нужным во всем соглашаться с тем, кого советская элита холуйски называла за глаза - Хозяином. Кузнецов спорил со Сталиным далеко не в первый раз. Сразу же после окончания войны он решительно возражал против идеи вождя разделить Балтийский флот на два самостоятельных - 4-й и 8-й. С оперативной точки зрения это было бессмысленно, хотя и позволяло "догнать" Америку по числу флотов. О том, что произошло дальше, Кузнецов спустя годы поведал в своих мемуарах: "На меня обрушился далеко не вежливый разнос. Я не выдержал: «Если я не пригоден, то прошу меня снять…» Все были ошеломлены. В кабинете воцарилась гробовая тишина. Сталин остановился, бросил взгляд в мою сторону и раздельно произнес:
- Когда надо будет, уберем.
Незадолго до начала войны Кузнецов испортил отношения с всесильным Лаврентием Берией. Узнав о том, что немецкие самолеты нагло ведут разведку в территориальных водах СССР и фотографируют военно-морские базы, нарком своей властью отдал приказ сбивать самолеты-нарушители. За это он мог поплатиться жизнью: Берия донес Сталину об этом приказе наркома и, интригуя, стал утверждать, что Кузнецов может спровоцировать войну с Германией. Сталин вызвал Кузнецова и, в присутствии Берия, потребовал отменить приказ. Нарком подчинился, но проявил характер. Запретив сбивать нарушителей, он приказал авиации флота принуждать их к посадке на советские аэродромы.
Николай Герасимович настойчиво готовил флот к будущей войне. Он добивался, чтобы моряки учились поражать противника на предельной дистанции и первым же залпом, потому что в бою для повторного залпа может просто не быть времени. Он разработал три формы оперативной готовности флотов, и к моменту начала войны на всех флотах уже умели быстро переходить на более высокую ступень боевой готовности. При готовности № 3 предполагалось, что в течение 6 часов должно быть сформировано боевое ядро флота и пополнен запас топлива и боеприпасов. Готовность № 2 предполагала, что боевое ядро будет сформировано за 4 часа, а готовность № 1 - за один час. Это позволило предупредить внезапное нападение немцев на советские военные корабли. 18-19 июня 1941 года по приказу наркома ВМФ флоты и флотилии были приведены в готовность № 2, а на исходе 21 июня, в 23 часа 37 минут, он отдал приказ перейти на готовность № 1, что и было исполнено к 00 часам 22 июня. В результате в первый день войны флот не потерял ни одного боевого корабля: налеты фашистской авиации на военно-морские базы были безрезультатны. В этот же день на аэродромах и в воздухе было уничтожено около 1200 советских самолетов.
Во время войны Кузнецов не побоялся пойти на конфликт с армейским комиссаром I ранга Мехлисом. Один из главных исполнителей Большого террора в армии и флоте, когда были уничтожены сотни военачальников, Лев Захарович Мехлис принадлежал к высшей партийной элите страны и, пользуясь безграничным доверием фанатично почитаемого им Сталина, позволял себе грубо вмешиваться в дела военного командования. Он имел право отдать приказ без суда расстрелять перед строем даже генерала. В 1942 году, после оставления Крыма, Мехлис потребовал от Кузнецова отдать под суд контр-адмирала, возглавлявшего Керченскую военно-морскую базу, пригрозив, что в противном случае он, Мехлис, прикажет расстрелять виновного своей властью. "Этого вы не посмеете сделать", - твердо ответил ему Кузнецов. Жизнь контр-адмирала была спасена, а отношения с Мехлисом безнадежно испорчены.
В последних числах марта 1944 года Маршал Советского Союза Василевский на фронте под Мелитополем, оставшись наедине с маршалом Ворошиловым в его салон-вагоне, заговорил с бывшим наркомом обороны о характере вождя и спросил: "Неужели нельзя было раньше высказывать Сталину в необходимых случаях свои возражения?" После некоторого раздумья Ворошилов ответил: "Раньше Сталин был не таким. Наверное, война научила его многому. Он, видимо, понял, что может ошибаться и его решения не всегда могут быть самыми лучшими, что знания и опыт других могут также быть полезными..."
Но после войны вождь решил со всем этим «вольнодумством» военачальников покончить. В стране закрутился маховик новых репрессий. Еще 14 декабря 1945 года был арестован маршал авиации Худяков. В конце февраля 1947 года на пленуме ЦК ВКП(б) маршал Жуков был выведен из числа кандидатов в члены ЦК. В этом же месяце Адмирал флота Кузнецов был снят с поста заместителя министра Вооруженных Сил СССР - Главнокомандующего военно-морскими силами и направлен служить на третьестепенную должность в Ленинград. В феврале 1948 года по "делу четырех адмиралов" Кузнецова судили сначала судом чести, а затем передали дело в Военную коллегию Верховного суда СССР. Бывшего Главкома и его подчиненных обвиняли в передаче союзникам секрета парашютной торпеды и низкопоклонстве перед Западом. Адмиралы пытались доказать судьям, что в их действиях отсутствовал состав преступления, ибо никакого секрета не было в природе и чертеж торпеды был опубликован даже в популярном журнале. Судьи не вняли очевидным фактам. Кузнецов был приговорен к снижению в воинском звании до контр-адмирала - на три ступени вниз, а его подельники получили различные сроки тюремного заключения. Во время суда бывшему Главкому была предложена лазейка: его попросили подтвердить, что он не давал письменного разрешения на передачу чертежей. Николай Герасимович не воспользовался этой возможностью, с достоинством заявив, что он отвечает за все, что происходило в его наркомате. Кузнецов был оставлен на свободе и направлен служить на Дальний Восток.
Уже после смерти Сталина Кузнецов настойчиво ставил перед правительством вопрос о необходимости принятия новой десятилетней кораблестроительной программы. Пострадавший от сталинского произвола адмирал воспринимался Хрущевым как ставленник Сталина и олицетворял в его глазах якобы бонапартистские настроения военных. Кузнецов и Жуков были для Хрущева наиболее ярким воплощением этих тенденций. Хрущев решил приструнить выдающихся военачальников, натравив Жукова на Кузнецова. Путем несложной аппаратной интриги до сведения Жукова, назначенного в феврале 1955 года на пост Министра обороны СССР, было доведено, что Кузнецов якобы возражал против этого назначения. Злопамятный маршал заявил, что он никогда ему это не простит. Отставка адмирала была предрешена. Кузнецов это прекрасно понял и сам написал рапорт с просьбой освободить его от занимаемой должности. Главком, чье здоровье стало уже сдавать, не страдал честолюбием и попросил министра предоставить ему менее ответственную и более спокойную должность. Этот поступок лишь взбесил Жукова, расценившего рапорт как нежелание Кузнецова служить с ним. Уже не только Хрущеву, но и Жукову было мало просто отставки Николая Герасимовича. Они жаждали расправы с ним. Власти был нужен подходящий повод - повод представился. 29 октября 1955 года на линкоре "Новороссийск" произошел взрыв, унесший жизнь свыше 600 человек. К этому моменту Кузнецов уже несколько месяцев находился в госпитале, однако именно на него была возложена вина за гибель корабля. Прославленный флотоводец был снят с должности, снижен в воинском звании до вице-адмирала и уволен в отставку без права восстановления и работы на флоте. Так поступили с человеком, по инициативе которого был установлен День Военно-Морского Флота СССР, учреждены ордена и медали Ушакова и Нахимова, созданы Нахимовские училища…
Трудно себе представить, что пришлось пережить Николаю Герасимовичу! Мало того, что человека, столько сделавшего для страны, с позором изгнали со службы, ему еще пришлось пережить фактическое уничтожение флота, демонстративно предпринятое Хрущевым сразу же после его отставки. Многие корабли превратились в груды ржавого металла и были порезаны на металлолом. Одновременно с ними пустили на металлолом недостроенные крейсера.
Вице-адмирал Кузнецов, чтобы свести концы с концами, самостоятельно выучил английский язык и стал заниматься переводами. Кроме того, он начал работать над своими воспоминаниями. К работе в архивах его не допустили, и Николай Герасимович писал свои мемуары по памяти. Писал сам, не прибегая к услугам журналистов и литературных обработчиков. Его книги "Накануне" и "На флотах боевая тревога" вышли еще при жизни автора, имели огромный успех и до сих пор пользуются читательским спросом. Кузнецову предложили стать членом Союза писателей СССР, он лишь усмехнулся в ответ, ибо писателем себя не считал. После смерти флотоводца единственный вечер его памяти был проведен Союзом писателей.
"От службы во флоте я отстранен, но отстранить меня от службы флоту невозможно", – так говорил Николай Герасимович Кузнецов. Адмирал, который не прогибался.
В 1990 году авианосный крейсер, заложенный еще при СССР, стал носить имя «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов». Его водоизмещение (максимальное) составляет 61 тыс.тонн, длина - 306 метров, ширина - 71 метр. Вооружение состоит из ракет «Гранит», «Кортик», «Кинжал», зенитных артиллерийских установок АК-630, противолодочных бомб РБУ. В базовую группу авиации входят примерно пятьдесят самолетов и вертолетов. На сегодняшний день данный ТАКР самым крупным кораблем ВМФ России. Руководство современного российского флота признает тот факт, что созданный Н. Г. Кузнецовым 50 лет назад проект развития остается актуальным в настоящее время.
