Европа принимает боевую стойку

Европарламент собрался создавать новый военный союз. Против каких угроз?

Мечта Брюсселя о собственной — европейской — армии, похоже, начинает сбываться. Европарламент, как сообщаетRT, большинством голосов одобрил резолюцию, предполагающую создание оборонного союза ЕС.

Решение не имеет обязывающей силы для стран-членов, а носит, скорее, рекомендательный характер. Тем не менее, за него проголосовали 369 евродепутатов. Против — 255, и еще 70 воздержались.

Собственные вооруженные силы, как отмечается в документе, необходимы Европе чтобы противостоять «возрастающему количеству угроз». Таким, как терроризм, гибридные угрозы, энергетическая и кибернестабильность.

Россия в этом перечне тоже упоминается. Наряду с такими проблемными регионами как Ближний Восток, а также Центральная и Северная Африка. Именно оттуда, по мнению одного из авторов резолюции, экс-главы МИД Эстонии Урмаса Паета, на Евросоюз надвигаются опасности, с которыми «без объединения вооружённых сил и единого генштаба» он не справится. Потому что «не будет способен адекватно реагировать на эти угрозы».

Видимо, чтобы как-то поднять военный потенциал Европы, странам, которые собираются присоединиться к резолюции, предлагается отчислять по два процента от суверенного ВВП на оборону.

Но зачем лоббируется проект нового военного союза, который, по сути, дублирует НАТО? Даже в том, что касается финансовых обязательств — те же самые два процента ВВП. Учитывая, что из 28 стран-членов альянса в эти показатели укладываются только пять государств — США, Великобритания, Польша, Греция и Эстония. Флагманы европейской экономики — Германия и Франция — расходуют на оборону 1,18% и 1,8 — соответственно.

Как в таком случае стоит рассматривать новый военный союз? Что это — альтернатива или дополнение к НАТО? Или же перед нами завуалированная попытка вырваться из-под назойливой опеки американских генералов?

— Разумеется, ни к каким новым внешним угрозам этот проект не имеет никакого отношения, — комментирует ситуацию директор российского Института инструментов политического анализа Александр Шпунт. — Никаких новых внешних угроз за последнее время в Европе не возникло. Все известны, по крайней мере, пять-семь лет уже. И никакого другого измерения у этого проекта, кроме политического, не существует. А вот политическое измерение очень и очень серьезное.

Я, конечно же, говорю не о резолюции Европарламента, которая сама по себе ничего не означает. И уж тем более — не об эстонском политике, который еще меньше означает, чем резолюция Европарламента. Я говорю о серьезном стремлении Германии — прежде всего — и Франции воспользоваться ситуацией прихода к власти в США Дональда Трампа.

Трамп позиционирует себя как изоляционист. Он говорит, что школы надо строить в Неваде, а не в Багдаде. Что Америка воюет на Ближнем Востоке вот уже четверть века и не добилась даже тех минимальных успехов, которых в свое время добилась во Вьетнаме или в корейской войне. Но, главным образом, он демонстрирует, что Америка уходит, сохраняя свою позицию силы. Трамп вовсе не за слабую Америку — нет. Он за наращивание вооружённых сил США. И это декларирует. Но из активных войн и из активных военных конфликтов новый президент уходит…

— Трамп еще назвал НАТО устаревшей организацией и пообещал уменьшить ее финансовую поддержку…

— Действительно, новый президент США — жесточайший критик Североатлантического альянса. Причем, Трамп критикует НАТО с американских позиций (потому что НАТО можно критиковать еще с европейских позиций). Он говорит, что это крайне неэффективная структура, застрявшая в бюджетном дефиците. Говорит, что Соединенные Штаты фактически содержат эту структуру. И что, в общем-то, он будет разбираться, как Америке в дальнейшем относиться к ней.

Но ведь НАТО — это не военный блок. И даже не военно-политический.

— А какой?

— НАТО — это оформление оккупации американскими войсками Западной Европы, которая сложилась после Второй мировой войны. Я просто напоминаю, что до конца войны никаких американских войск в Европе не было. И появились они там только как оккупационные.

«Оккупация» в данном случае — это просто юридический термин. Была оккупационная зона, которая принадлежала американцам

Но через какое-то время, когда образовалась ФРГ, когда во Франции возникло национальное правительство, потребовалось политическое оформление. Для Советского Союза оно было в формате Варшавского договора. Для Запада — в формате Североатлантического договора. Здесь тоже нет ничего неожиданного. То есть, со временем любая длительная оккупация обязательно аргументируется как дружественный договор

На самом деле, первым, кто обратил на это внимание, был де Голль. В 1966 году он объявил о выходе Франции из военной структуры НАТО, как бы давая понять американцам, что «хватит нас оккупировать. Мы не в том состоянии, в каком были в 1945 году, когда надо было полностью поднимать инфраструктуру».

— Да. Важно, что это не новая тема. И когда примерно год назад министр обороны Германии поднял тему — очень осторожно, очень деликатно — о создании собственных вооруженных сил Европы, в Америке разразился жесточайший скандал. Мне кажется, Усама бен Ладен и Абу аль-Багдади были более симпатичны американской прессе, чем министр обороны Германии. В пыль разнесли его позицию.

Потому что для Америки времен Обамы и вообще, до Трампа, НАТО — это инструмент для того, чтобы заставить всех членов альянса работать в военно-политической парадигме США. Напомню, что главком НАТО в Европе — это всегда американский генерал. А генеральный секретарь — всегда европеец.

И Америка была готова за этот инструмент платить. Она мирилась с тем, что мало кто из членов альянса выполнял бюджетное соглашение. Она фактически прикрывала европейских партнеров с точки зрения ядерных стратегических сил. Потому что — как это выяснилось на прошлой неделе — стратегические ядерные силы Британии и Франции вообще ничего в копилку НАТО не добавляют.

Американцы фактически тащили на себе НАТО. И до недавнего времени всех это устраивало. Но Трамп сказал, что «нет, я не хочу больше платить ни за Багдад, ни за Кабул, ни за Брюссель».

Европейцы решили этим воспользоваться. И выскочить — хотя бы чуть-чуть — из оккупационной зоны Соединенных Штатов.

Вот смысл всех этих действий. Но самое главное, что есть в предложении о создании европейских вооруженных сил, это не войска.

— Тогда что же?

— Европейское командование. Сегодня любое перемещение танка между Бонном и Дюссельдорфом должно быть санкционировано из Вашингтона. Любая поездка военного джипа между Таллином и Ригой определяется Вашингтоном. Просто в силу того, что Пентагон находится в этом городе.

— Проект как раз подразумевает формирование объединенного наднационального командного центра в Европе…

— Вот это самое главное в этом проекте. Потому что означает возможность планирования собственных военных операций. Не в Европе. Просто почти двадцать лет не было ни одного эпизода, когда лидеры даже крупнейших европейских стран как-то возражали США в их военно-политических планах. С появлением собственного объединенного командования хотя бы теоретически такая возможность у них возникает.

Другой президент — кроме Трампа — такого бы не допустил. Для Трампа важнее всего вернуть Америку американцам. Ему важнее всего начать улучшать ситуацию внутри Соединенных Штатов. Это его декларация.

Таким образом, для европейцев открывается окно возможностей. И им быстренько пытаются воспользоваться.

— Не совсем понятно, как будут сосуществовать этот европейский оборонный союз и НАТО. Параллельно?

— Это один из главных вопросов. Потому что упирается все в деньги. Естественно, что одна и та же страна — Бельгия, например — не будет платить одновременно два процента ВВП в НАТО и столько же в новый оборонный союз. На практике это будет означать, что проблемы бюджета НАТО с появлением европейского военного союза будут скорей всего нарастать. Это — первый вариант.

Вариант второй — более важный и более реалистичный — конкретная воинская часть или конкретные звенья военной машины просто будут переводиться из управления НАТО под управление нового объединенного штаба. Я говорю не о программе. Я говорю о самой лучшей перспективе, о которой мечтают европейцы.

Естественно, американцы этому будут очень сильно сопротивляться. Они вряд ли дадут европейцам вывести хоть какие-то войска из-под управления НАТО. То есть, начнется очень интересная военно-дипломатическая игра. И пока непонятно, каким результатом она закончится.

Потому что тактика ЕС — перевести войска под управление европейского объединенного командования. Американская тактика — заставить партнеров по НАТО платить второй раз. На что Европа точно не пойдет.

— Вопрос: хватит ли у Меркель и Олланда потенциала — лидерского и финансового, политического — чтобы все это осуществить? А главное — времени?

— О Меркель и Олланде мы сейчас не говорим. На стратегическом горизонте — не они. Но в каждой из стран существуют очень мощные политические элиты, которые определяют политику на десятилетия. Не на период правления Олланда и Меркель, а на десятилетия вперед.

Разумеется, Олланд, Меркель или, например, Саркози и Фийон — кто угодно — они не являются марионетками. Не стоит все упрощать. Они, конечно же, приходят со своей собственной политической программой. Но даже такие фигуры как Трамп, они — не революционеры, а, скорее, реформаторы, понимающие ценность системы. Им и в голову не приходит все сломать до основания, а затем строить заново.

Точно так же будет, кто бы ни пришел на место Меркель. Или Олланда. Даже если — предположим — придет Марин Ле Пен, она будет вынуждена работать в русле этой парадигмы. Да, со своими вариантами. Да, со своими большими аберрациями в ту или другую сторону. Но вот эта военно-стратегическая парадигма отторжения, отдаления Европы от США, она не изменится.

Абсолютный провал Трансатлантического торгового партнерства — это тоже сюда.

— Поясните.

— Потому что Трансатлантический торговый договор — это, прежде всего, лишение Европы юридической самостоятельности

Дело в том, что по этому договору решение Верховного суда, например, Германии или Высшего суда Лондона не являлись окончательными. Их можно было оспорить. То есть, юридическая вертикаль этих стран оказалась сверху не закрыта. Вот принимается, скажем, решение Конституционным судом Германии. Сейчас оно окончательное. После подписания этого договора — нет.

Поэтому первое, что торпедировали европейцы, используя, конечно же, слабость США, это Трансатлантический договор. Сейчас они пытаются торпедировать монополию НАТО на военно-политическое присутствие в Европе.

Я не могу спрогнозировать, насколько это удастся. Скорей всего — удастся немного. Но это игра на десятилетия. Игра на очень-очень-очень долгую перспективу.

Не может Европа, которая по объему ВВП, по количеству населения, по присутствию в мировых делах равна фактически США, а где-то и превосходит, почти век находиться в оккупационном состоянии. Так не бывает.

Светлана Гомзикова

Фото: AP/TASS