Из моей семьи в ВОВ участвовали семеро мужчин.Трое кадровых, четверо мобилизованных.
Кадровые выжили, мобилизованные нет.
Рассказывали мало, но кое-какие истории сохранились. Например, бабушка вспоминала, что дед в Эстонии клубничные грядки танком случайно подавил, и ей очень неловко было перед эстонцами. Но Эстония – это ещё не ВОВ, в Эстонию дед вошёл в сороковом.
Я коротко перескажу два небольших случая о тех людях. С одной стороны, случаи эти совершенно разные, с другой - связаны в самом главном.
В конце минувшей зимы я вдруг подумал, что почти ничего не знаю о дедушкином брате, дяде Мише, и решил пробить его по базам наградных листов. Дядя Миша нашёлся легко. Оказалось, был награждён «Красной звездой» за то, что в конце февраля 1945 года, находясь в Будапеште и возглавляя оперативно-чекистскую группу, разоблачил, задержал и ликвидировал астрономическое количество солдат противника, а так же членов фашистской венгерской организации «Скрещенные стрелы».
Про дядю Мишу я до этого дня знал три вещи: 1 - он однажды подарил моей маме золотые часики, а через неделю забрал обратно, потому что продулся в преф. 2 – он служил в НКВД, точнее в СМЕРШе. 3 – некоторые дети, к нему как бы не относящиеся, были почему-то на него похожи. А ещё на пенсии он жил с двумя женщинами. Одним словом, дядя Миша был не промах.
Узнав о награде, я порадовался за предка, удивился совпадению (вспомнил о нём накануне прощёного воскресенья ровно спустя 70 лет после событий) и решил дядю Мишу прогуглить.
И весьма удивился результату.
Оказалось, в 1941 году дядя Миша был младшим политруком 17-го Брестского погранотряда и, согласно воспоминаниям командира отряда майора Кузнецова, геройски погиб в бою 22 июня 1941 года.
Я без труда нашёл небольшое интервью с Кузнецовым, опубликованное в 1962 году. Кузнецов сообщает, что велев занять круговую оборону, дядя Миша отстреливался до последнего и пел «Вставай проклятьем заклеймённый». В другом источнике указано, что дядя Миша, истекающий кровью, подорвался гранатой, когда его окружили фашисты.
Однако дядя Миша погиб не совсем. За всю войну он даже не был ранен. Из-за огромного внимания ко всем, кто был в Брестской крепости, в Сети есть множество архивных данных. Они-то и сообщают, что спустя два месяца после собственной смерти дядя Миша был откомандирован в распоряжение бригадного комиссара НКВД Якова Масловского.
Исторический детектив с налётом мистики. Командир и подчинённый спаслись из Брестской крепости, а через двадцать лет командир во всех подробностях сообщил, как подчинённый погиб. Неразбериха, конечно, была, но всё-таки.
Классе в девятом историчка поручила нам подготовить доклады о дедушках-бабушках. Шурик Кузнецов рассказал о своём прадедушке, командире Брестского погранотряда. Я тогда ещё иронично посмеивался, типа как же твой прадед спасся, если все погибли?
Вторая история касается брата моей бабушки, фигурирующего в семье тоже как дядя, дядя Женя.
Дядя Женя был буйным малым. Укокошил кого-то в пьяной драке, присел на несколько лет, бежал, сел снова, участвовал в Финской компании, в 1941 году после штыковой атаки был контужен и попал в плен.
Мой отец с трудом вытягивал из дяди Жени воспоминания. Тот был неразговорчив, но выпив, начинал говорить, невнятно и сбивчиво, однако то, что он говорил, было так ярко, жутко и невероятно, что отец всё запомнил и пересказал мне. Приведу один эпизод.
В лагере у дяди Жени был товарищ, ещё с фронта, и однажды этот товарищ стал доходить. Боль в животе, непрекращающийся понос, нужны лекарства, которых нет.
В лагере, естественно, имелась помойка, куда выбрасывали объедки с немецких столов. Приближаться к помойке было запрещено под страхом смерти. Дядя Женя вспомнил деревенский метод лечения живота жжёной костью и отправился на помойку.
Экспедиция прошла практически безукоризненно, дядя Женя раздобыл обглоданную куриную ножку, успел её обсосать, и уже почти скрылся с места преступления, но тут его застигла Альма.
Быть пойманным Альмой в лагере приравнивалось к смертному приговору. Любого, кого Альма хватала, ждал расстрел. Дело в том, что начальник лагеря и хозяин Альмы, недавно присланный с русского фронта офицер, считал, что эта овчарка безупречно определяет коммунистов, а с коммунистами он не церемонился.
И тут начальник лагеря спросил, зачем он рылся в помойке.
И краем шинели тёр начальнику лагеря сапог.
Тут Альма кость выхватила.
Спустя некоторое время дядя Женя с тем самым фронтовым товарищем совершили удачный побег, и им пришлось иметь дело со СМЕРШем, то есть с коллегами дяди Миши, а может и с ним самим. Дядя Женя прожил долгую жизнь, но без права прописки в больших городах. Ему, кстати, и орден дали. Красную звезду.
Великая Отечественная - событие для меня очень личное. Причина, скорее всего, в возрасте родителей, отец мой тридцать четвёртого года, мать – сорокового. Я вырос среди военных воспоминаний, когда слышу «Прощанье славянки», плачу, на Девятое Мая всегда сажаю деревья.
И вот я думаю об этих двух мужчинах. Один был чекистом, другой узником, один был плут, другой пропащий. Но кое-что, кроме ордена «Красной звезды», их объединяет. Это я. Кровь обоих течёт во мне. Во мне они примирились заочно. И в этом примирении, в единении противоположностей, в прощении и принятии для меня заключена не только Победа, но и Россия.
Читайте нас: