Незнаменитая война XVII века

Причины и начало конфликта

Наверно, многие помнят это определение Советско-финской войны, данное поэтом Константином Симоновым. Действительно, в народной памяти ее полностью заслонила Великая Отечественная. Такой же незнаменитой была война за Мантуанское наследство, которая велась на 300 лет раньше.



В Европе уже бушевала Тридцатилетняя война, а во Франции – очередное восстание гугенотов, которое включало и знаменитую осаду Ла-Рошели. Между тем и война за Мантуанское наследство (далее – МН для краткости), и Тридцатилетняя война, и даже война с гугенотами были звеньями одной цепи – они напрямую влияли друг на друга и, в частности, результаты войны за МН определили дальнейший ход всей Тридцатилетней войны, а значит – и всей истории Европы.

А на вопрос – а зачем вообще рассказывать о незнаменитой войне, могу ответить – о том, что все знают, писать неинтересно.

Сначала предыстория.

Сразу после своего прихода к реальной власти французский король Луи XIII обнаружил, что вокруг Франции слишком много Габсбургов – испанских, австрийских а также государств, от них зависящих. Для его матери, бывшей флорентийской принцессы Марии Медичи, быть младшим партнером (чтобы не сказать – вассалом) всемирной империи было естественным состоянием. Но не для короля самого крупного европейского государства – нечего и говорить, как такое положение сказывалось на авторитете французской монархии в Европе – его, авторитета, практически не было.

Один из германских князей с издевкой спрашивал французского посланника, а жив ли еще король, а то о нем давно ничего не слышно. Тем более можно было не думать о расширении Франции до ее естественных границ.

Но Луи XIII решил изменить это положение и, когда в августе 1624 года его первым министром стал Арман дю Плесси (тогда еще не Ришелье), вопрос перешел в практическую плоскость.

Однако первые попытки оказались безуспешными. Предпринятая совместно с Савойским герцогом Карло-Эмануэле в 1625 году осада Генуи закончилась оглушительным провалом: Генуя была фактическим протекторатом Испании и в этом качестве чувствовала себя отлично, поэтому сопротивление было очень упорным. Припасы без помех подвозил испанский флот (в то время как французского военного флота практически не существовало), а губернатор принадлежащего Испании Миланского герцогства отправил в Геную подкрепление, которое стало лагерем недалеко от расположения союзников.

В дополнение ко всему французские полководцы перессорились со своими савойскими союзниками. Поэтому дело даже не дошло до крупных боев – французы и савойцы просто бесславно убрались.

Примерно в то же время развернулись бои в швейцарской области Вальтеллина. Местные католики хотели освободиться от власти протестантов из кантона Граубюнден. Им на помощь пришли испанские и папские войска. Франция выступила на стороне протестантов – задолго до официального вступления в Тридцатилетнюю войну. По большому счету Франции были безразличны интересы обеих сторон, главным было перекрыть т. н. Испанскую дорогу из Миланского герцогства в долину Рейна, откуда испанские контингенты могли идти или во Фландрию, или куда требовала обстановка.

Не спрашивайте меня, как французские войска попали в Вальтеллину, когда между Францией и Швейцарией даже не было общей официальной границы. Чтобы попасть из одной страны в другую, надо было пройти через земли, как минимум формально вассальные Священной Римской империи – ближайшему союзнику Испании. И тогда и в дальнейшем для ограниченного контингента в несколько тысяч человек возможность просочиться все-таки была.

Этот конфликт (масштабы не позволяют назвать его войной) шел несколько успешнее для Франции. Тем неожиданнее для всех были условия Монзонского договора. По нему проход через Вальтеллину был открыт и для французов (которым он был не слишком нужен), и для испанцев, которые дважды его использовали – в 1633 и 1634 году. Второй переход – испанской армии кардинала-инфанта дона Фернандо привел к триумфальной победе католического лагеря при Нердлингене.

Более того, договор был заключен в тайне от союзников – Венеции и Савойи, которые справедливо посчитали себя обманутыми. Глагол «кинуть» тогда еще не использовался, но более точного найти невозможно. Конечно, у короля и кардинала были причины так поступить – опять подняли голову гугеноты в Ла-Рошели и Лангедоке и для борьбы с ними и с Англией, которая их поддержала, кардинал рассчитывал получить помощь от ревностных католиков-испанцев. В частности, от испанского флота (который в конечном итоге так и не появился).

К тому же король и кардинал опасались, что если не заключить договор с Испанией, то последняя может оформить договор с Англией – но уже против Франции. И католический фанатизм не помешает. Кроме того, в королевском совете оставалось еще много сторонников мира с Испанией, которых Ришелье не успел выкорчевать. Как бы то ни было, первые блины вышли комьями и оказались совершенно несъедобными.

Следующий кризис разразился в конце 1627 года, а точнее 26 декабря, когда в возрасте всего 33 лет умер бездетный герцог Мантуи Винченцо II Гонзага. Его наследником был двоюродный брат Шарль де Невер де Ретель, глава младшей ветви дома Гонзага. Именно ему завещал герцогство Винченцо II, более того, во время предупрежденный о болезни родственника Шарль де Невер уже в январе сумел приехать в Мантую, где стал герцогом Мантуи Карло Гонзага и прибрал к рукам управление государством.

А дальше требуется обширное пояснение.

Прежде всего – как государство Мантуя состояло из двух отдельных частей, разделенных Миланским герцогством. Собственно герцогство Мантуя располагалась восточнее Миланского и, помимо последнего, граничило еще с парой мелких государств, зависимых от Испании, а также с Венецией. Герцогство Монферрат граничило с Миланом на востоке, Савойей на западе и Генуей на юге.

Сюзереном как Мантуи, так и Монферрата являлся император Священной Римской империи, который не очень-то хотел видеть на мантуанском троне чистокровного француза. У императора была своя креатура – герцог Гуасталлы Ферранте II, тоже как-никак родственник покойного. В свою очередь, Карло-Эмануэле Савойский, также родственник Гонзага по женской линии, считал, что имеет полное право на Монферрат. Тем не менее поначалу казалось, что император смирился с кандидатурой Карло Гонзага, отправлявшего в Вену одного представителя за другим с заверениями в лояльности.

Существует мнение [16], что большой войны можно было бы избежать, окажись новый Мантуанский герцог более сговорчивым – ценой небольших территориальных уступок герцогам Савойскому и Гуастальскому. Ведь основные будущие участники конфликта, т. е. Франция, Испания и Священная Римская империя, не были заинтересованы в большой войне – у них хватало своих забот. У Франции это было восстание гугенотов – уже полным ходом шла осада Ла-Рошели, и еще не была закончена война с Англией, у Испании – нескончаемая война во Фландрии, а у Священной Римской империи – датский период Тридцатилетней войны. Разумеется, всем трем странам остро не хватало денег (а когда и у кого их было много во время войны).

Но это мнение представляется ошибочным, поскольку Испания в лице миланского губернатора де Кордовы и обиженный савойский герцог принялись делить Монферрат, даже не дожидаясь официальной реакции императора Священно Римской империи Фердинанда II [11]. Новоявленные союзники договорились, что все левобережье реки По отойдет савойскому герцогу, а правый берег и главное – важнейший город Казале, достается Испании [6].

Для испанцев этот город был важен, поскольку он не только господствовал над долиной верхнего течения реки По, но и контролировал дорогу из Генуи в Милан. Позднее и король дон Филипе IV, и фактический правитель Испании граф-герцог Оливарес признавали, что это решение стало очень серьезной ошибкой, но тогда им все казалось простым и легким: да, Казале был первоклассной крепостью, но ее гарнизон насчитывал всего 200 человек. А потому ее удастся взять штурмом раньше, чем увязшие под Ла-Рошелью французы смогут помешать.

Уже 2 марта [11] де Кордова получил письмо от графа-герцога Оливареса с приказом вторгнуться в Монферрат и занять крепость Казале.

А вот дальше источники, как всегда, противоречат друг другу.

Часть из них ([5], [9] и [14]) излагают события так. На бумаге план выглядел ясным и логичным: из Милана выходит армия 8 тыс. пехоты и 1,2 тыс. конницы [9] (по другим сведениям – 9 и 3 тыс. соответственно [5], [6]) и движется на запад, навстречу савойской армии – 6 тыс. пехоты, 2 тыс. кавалерии [5], [6]. Армии должны были встретиться в городке Верчелли [14] и вместе повернуть на юг, в сторону Казале. В Милане оставалось 11 тыс. человек, еще 4 тыс. прикрывали стратегически важный город Кремону на юго-востоке герцогства и 2 тыс. – альпийские перевалы (хотя тогда переход через нейтральную Швейцарию выглядел нереально).

Согласно источнику [4], испанцы сразу отправились к Казале, а савойская армия – на завоевание других городов. Обе армии вторглись в Монферрат 28–29 марта. Союзники (или только савойцы) захватили еще несколько городов – Трино, Альбу, Монкальво, Сан-Дамиано и ряд других поменьше; некоторые были взяты сходу, другие – после короткой осады. Кто из союзников какой город захватывал и когда – уже не столь важно. Известно, что герцог Карло-Эмануэле превысил свою квоту, но пока что это сошло ему с рук.

Мантуанский герцог пытался сопротивляться, но перевес в силах был гигантский – и не в его пользу. Все источники утверждают, что ему удалось сколотить армию в 12 тыс. пехотинцев и 2 тыс. кавалерии. Это – общая численность в Мантуе и Монферрате, неясно только входят ли в это число формирования ополченцев. Среди офицеров было много французских наемников (или добровольцев – это как посмотреть). В любом случае – такая армия была огромной для небольшого государства с населением 300 тыс. человек, но слишком маленькой, чтобы сражаться на равных хотя бы с одним Савойским герцогством.

Относительно осады Казале (первой, как потом выяснилось) существует такой же разнобой в источниках, неизвестна даже дата ее начала – от 28 марта, т. е. начала вторжения, до середины мая [2]. Тем более неизвестны детали осады – штурмы, вылазки, минные галереи. Как ни странно, наиболее подробно и логично история осады изложена в русской «Википедии». Насколько можно судить, она основана на переводе книги Алессандро де Салуццо Военная История Пьемонта, том 3 (Histoire militaire du Piemont. Tome 3 / par le comte Alexandre de Saluces).

В целом картина выглядит так: в начале апреля (от 2 до 9 числа по разным источникам) испанская армия – 8 тыс. пехоты и 1,5 тыс. кавалерии [2] (по другим сведениям – всего 7 тыс. [16]) подошла к крепости. Сам де Кордова считал, что для полноценной осады необходимо не менее 15 тыс. человек с осадной артиллерией и шанцевым инструментом. Поэтому расчет был на внезапность штурма или/и измену кого-то из гарнизона. Когда же этот расчет не оправдался, то пришлось думать об установке осадных батарей и организации блокады города.

Обстрел крепости начался только 17 апреля, а о блокаде де Кордова пока не мог и думать. Подкрепления хоть и прибывали, в частности, из Генуи, Неаполя и даже Франш-Конте, но медленнее и в меньших количествах, чем он надеялся. Например, вместо 4 тыс. пехотинцев из Генуи он получил 3 и на месяц позже [11]. Пока же осадные работы продвигались медленно, и гарнизон беспрепятственно получал провизию из ближайших окрестностей. Солдаты (в основном новобранцы, т. к. большинство ветеранов воевало во Фландрии) жаловались на постоянные задержки с выплатой жалования. Начались проблемы с припасами.

Более того, осаждающие не смогли помешать усилению гарнизона – из Вальтеллины[3] прибыл марешаль де кан (примерно соответствует бригадному генералу) Жан де Гюрон с несколькими ротами пехотинцев [3]. В сочетании с отрядами ополченцев это дало более-менее нормальный гарнизон. В дальнейшем после гибели первого коменданта, Жан де Гюрон возглавил оборону крепости.

До прибытия подкреплений, позволяющих установить полную блокаду, де Кордова решил занять все окрестные городки и замки, через которые проходило снабжение. В июне [7] он отправил отряд генерала Сербеллони к городу Ницца-делла-Палья (это, разумеется, не та Ницца, которая на Средиземном море). Предполагалось, что город сдастся сразу.

Однако французы успели отправить небольшой отряд, который отбил первый штурм и заставил осаждавших вести осаду более серьезно – установить дополнительные осадные батареи и рыть новый минный ход. Спустя две недели командир гарнизона решил, что он сделал все возможное и сдал крепость в обмен на свободный выход.

Согласно источнику [3], испанцы потеряли 500 человек, а сам Сербеллони был ранен. Затем этот отряд захватил город Асти, после чего вернулся к Казале. Кольцо блокады стало более плотным.

Между тем Карло Гонзага с помощью союзников-французов попытался снять осаду. Поскольку королевская армия надолго застряла под стенами Ла-Рошели, то он набрал другую в провинции Дофине под командованием маркиза д’Юкселя. Это была своего рода полугосударственная, получастная военная компания – деньги на нее дали как правительства Франции, Венеции и самой Мантуи, так и частные лица вроде герцога Лонгвиля, племянника Карло Гонзага.

В то же время генеральный наместник провинции Дофине маршал Шарль де Креки (и по совместительству друг Савойского герцога) как мог саботировал создание армии. Такой вот отголосок феодальной вольницы.

Неудивительно, что разброс в оценке численности этой армии был огромным – от 6,6 тыс. человек [9] до 14 тыс. [3]. Адепт Эгидос определил ее численность – 10 тыс. пехоты и 1 тыс. конницы [16] – еще знать бы, откуда он черпал информацию (то же относится к блогу «Старые Терции», т. е. terciosviejos). В чем сходятся все источники – что эта армия состояла из новобранцев и почти без запасов провизии и питьевой воды, так что ее боеспособность оставляла желать лучшего.

На требование д’Юкселя пропустить его армию герцог Савойский ответил закономерным отказом, заодно запретив своим подданым продавать французам продовольствие и фураж. Его армия насчитывала около 15 тыс. человек [3], включая испанский отряд, согласно источнику [16] – 5 тыс. пехотинцев, который де Кордова был вынужден снять из Казале.

Герцогу Савойскому пришлось рассредоточить свои силы на равнине между Кунео и Салуццо, чтобы прикрыть возможные пути наступления французов. Не очень понятно, почему он не пытался перекрыть сами альпийские перевалы, как он же сделал спустя полгода, но, видимо, у него были какие-то основания.

В конце июля армия маркиза д’Юкселя вышла из Дофине, перевалила через Альпы и 28 июля захватила пограничный город Барселонетт. Оттуда армия двинулась по долине Вараита до села Виллар, недалеко от которого располагался замок Семперо (или Сампер, Сен-Пьер или даже Семпайр), господствующий над местностью. Маркиз д’Юксель не мог или не захотел просто обойти замок и потому остановился, ожидая пока прибудет осадная артиллерия. Но вместо нее прибыла армия герцога Савойского. 6 [6] или 7 [3] августа состоялось сражение, в котором французское воинство было наголову разбито, потеряв убитыми, раненными и пленными более 3 тыс. человек [14], [16].

Но, хотя этот поход с треском провалился, он все-таки принес плюсы гарнизону Казале. Воспользовавшись ослаблением блокады, защитники крепости произвели несколько вылазок для захвата провизии. Но в сентябре их положение снова ухудшилось. К испанцам присоединилась часть савойской армии и, возможно, число осаждаюших достигло искомых 15 тыс., что позволило установить полную блокаду крепости.

Результаты не замедлили сказаться – в октябре выдача хлеба для гарнизона сократилась до 12 унций хлеба в день на человека [3]. (Напомню – унция равна примерно 30 граммам). Местные ополченцы требовали сдачи крепости, но де Гюрон проявил твердость и оказался прав.

Дело в том, что у испанцев положение тоже было не блестящее. Захват Казале планировался как быстрая и эффектная операция, показывающая силу и умения испанской армии. Долговременная осада, говоря современным языком, просто не была заложена в смету. Генуэзские банкиры явно не торопились финансировать осаду. Задержки с выплатой жалования стали постоянными, в результате усилилось дезертирство из армии, причем особенно отличились неаполитанские контингенты [11].

Кроме того, нехватка продовольствия ощущалась не только в гарнизоне Казале. Миланское герцогство уже второй год подряд страдало от сильного неурожая, что привело к хлебным бунтам в городе 11–12 ноября. В таких условиях армию, полностью или частично, пришлось вернуть на зимние квартиры, и до весны осада фактически прекратилась. Моральный дух не только армии, но и самого де Кордовы был очень низок; в письмах к брату он горько жаловался на нехватку денег и дезертирство и мечтал, что король позволит ему удалиться на покой.

Между тем осенью 1628 года произошли еще два события, которые в дальнейшем повлияли на всю войну за МН.

Во-первых, 8–9 сентября голландский адмирал Хайн в ходе морского сражения у Матансаса (это побережье Кубы) захватил испанский серебряный флот. В руки голландцев попало 177 тыс. фунтов серебра, не считая прочего добра. Чтобы понять, насколько велики были трофеи, достаточно сказать, что после выплат призовых денег всем заинтересованным лицам (от статхаудера Нидерландов до последнего матроса) еще остались средства, чтобы оплачивать голландскую армию в течении 8 месяцев. В Европе об этом интересном событии узнали в ноябре-декабре 1628 года.

Вторым стала капитуляция Ла-Рошели 28 октября 1628 года, что высвободило почти 30-тысячную армию французского короля. Причем эта армия была гораздо лучшего качества, чем сброд, приведенный маркизом д’Юкселем. Правда, гугеноты в Лангедоке никуда не делись, но с ними король мог разобраться позднее. Будущий поход французской армии становился реальностью, с которой следовало считаться.

Финансовое положение Испании и до осени 1628 года было неблестящим, теперь же окончательно стало ясно, что надо выбирать – Фландрия или Италия. Т. е. или признать неудачу с Казале и ослабить свое влияние в северной Италии, но продолжить кампанию во Фландрии, где речь могла идти только о тактических успехах и более выгодном мире – о полном покорении Нидерландов никто уже давно не мечтал. Или наоборот – постараться заключить мир во Фландрии на приемлемых условиях и продолжить войну в северной Италии, чтобы полностью вытеснить оттуда французов.

Сам Оливарес теперь выступал за первый вариант – в беседе с папским нунцием он сделал странное, но точное предсказание: если французы пересекут Альпы, то нам придется воевать с ними 30 лет [12]. Действительно, франко-испанская война закончится лишь в 1659 году и навсегда низведет Испанию в ранг второразрядного государства.

За второй вариант выступил знаменитый генерал Амброджио Спинола, прославившийся своими успешными осадами Остенде, Грунло и особенно Бреды. Спинола специально прибыл из Фландрии, чтобы убедить Совет начать мирные переговоры с Соединенными провинциями. Сейчас невозможно сказать, почему он отстаивал именно это решение: то ли из-за понимания, что силой нидерландскую проблему не решить, то ли как уроженец Генуи хотел обезопасить свой город от возможного повторного нападения французов.

Как бы то ни было, Оливарес оказался не всемогущим, и королевский совет принял решение о продолжении осады Казале и начале мирных переговоров с Соединенными провинциями.

Забегая вперед, можно сказать, что в результате произошло именно то, чего опасался граф-герцог: поняв слабость испанских позиций, голландцы потеряли всякий интерес к мирным переговорам; используя появившиеся деньги, статхаудер Фредерик-Хенри собрал большую армию (почти 30 тыс. человек) и осадил город Хертагенбос – столицу провинции Северный Брабант и одну из сильнейших крепостей в Испанских Нидерландах. Несмотря на попытки испанцев снять осаду в течение полугода, город был взят, а Испания получила ощутимую пощечину.

Со своей стороны король Луи XIII был настроен решительно и начал готовить поход в северную Италию практически сразу после окончания ларошельской эпопеи. Обычно армии расходились на зимние квартиры и возобновляли боевые действия только с наступлением тепла. Сейчас же Луи XIII решил не терять времени, чтобы не допустить падения Казале. Его даже не остановила необходимость зимой пересечь Альпы. Скорее, наоборот, он хотел использовать всеобщее убеждение, что для крупной армии это невозможно.

15 января 1629 года Людовик XIII и Ришельё выступили во главе армии из Парижа (причем официально было объявлено, что поход направлен против лангедокских гугенотов), а 14 февраля прибыли в Гренобль. Многие источники, например [11] и [25], пишут, что вторжение предполагалось по трем направлениям.

Три армии должны были одновременно вторгнуться в Пьемонт и объединить свои действия в долине реки По. В центре королевская армия, сосредоточенная в Эмбруне, должна была двинуться на Турин через долину Па-де-Сюз. Справа армия Прованса во главе с герцогом Гизом и маршалом дЭстре должна была выйти через графство Ницца и долину Тенд в верхнюю часть долины Танаро. На левом фланге армия Лиона должна была спуститься через Бюже в долину Аосты; ее руководитель еще не был назначен (по другим источникам – командовать должен был герцог Лонгвиль).

Однако, если о переходе через Па-де Сюз широко известно, то о двух других армиях (или корпусах) – наоборот, практически нигде ничего не сказано (кроме единственного упоминания, что герцог Гиз вошел в графство Ницца и там основательно все разорил [3]). Действительно были такие планы или имела место сознательная мистификация, чтобы заставить герцога Савойского распылить свои силы – сейчас сказать невозможно. Также различаются данные о численность французской армии – большинство источников определяет ее в 20–28 тыс. [11], [25], но некоторые – в 37–38 тыс. [14], видимо, с учетом мифических фланговых корпусов.

Прежде всего Луи XIII отправил авангард своей армии для захвата долины Па-де-Сюз, а точнее – той ее части, где савойская армия могла бы блокировать продвижение французов. Сама долина Па-де-Сюз протянулась от перевала Монженевр почти до Турина – столицы Савойи, причем западная ее часть, длиной 1 200 метров представляла собой ущелье, шириной в некоторых местах всего 18 шагов между крутыми склонами гор, короче – идеальное место для засад. Именно по этому ущелью между французским городом Шомон и савойским Суза проходила граница между двумя государствами. После Сузы долина становится более широкой, а окружающие горы – более низкими и пологими.

В авангард численностью 6–7 тыс.[16] человек входили наиболее элитные части армии, такие как полки французской и швейцарской гвардии, старые полки – Наваррский и Пьемонтский, кавалерия Дома короля (в т. ч. знаменитые мушкетеры), около 300 добровольцев из числа французской аристократии.

Небольшое пояснение – во Франции Старого режима было престижно служить либо в гвардии, либо в старых полках. Гвардейских полков было 2, старых полков – 5 и т. н. малых старых (petit-vieux) – тоже 5. Эти полки, в отличие от всех прочих, в мирное время не распускались.

Что не менее важно, минимум один из полков (Су-Soult, один из малых старых) состоял из горцев провинции Дофине, специально обученных войне в горах. Но при этом в нем не было артиллерии, не хватало боеприпасов и мулов для транспортировки грузов. Зато командовали авангардом сразу три маршала – Бассомпьер, Креки и Шомбер.

Преодолев перевал Мон-Женевр 28 февраля, французы расположились на отдых в поселке Улькс. На следующий день авангард вошел в долину Па-де-Сюз, прошел мимо форта Эксиль, где забрал несколько пушек, старых и изношенных, но еще годных к употреблению, и 1 марта разбил лагерь в Шомоне, в километре от границы с Савойей.

Идти дальше было невозможно – перед городом Суза савойцы выкопали ров в форме полумесяца (видимо, не слишком глубокий), а за ним – три линии баррикад. Слева и справа (или только слева – источник говорит очень неопределенно) от баррикад, на полпути вверх по склонам были выстроены редуты, находящиеся на расстоянии 200 метров друг от друга. Защищали это импровизированное укрепление от 3 [25] до 4 [16] тыс. савойских солдат, возможно, что также испанских или итальянских из Милана.

В тот же день, т. е. 1 марта, началась переписка с герцогом – французы настоятельно просили освободить дорогу для дальнейшего перехода к Казале. Герцог откровенно тянул время, и Луи XIII решил подтолкнуть его к принятию правильного решения.

Действительно ли Карло-Эммануэле считал позицию неприступной или он просто хотел продать себя подороже – сейчас сказать трудно. 5 марта король прибыл в Шомон, и после очередного савойского отказа в ночь на 6 марта началась подготовка к штурму.

Основная часть авангарда прошла мимо форта Желас, откуда савойцы ушли без боя, и к 3 часам ночи остановились напротив баррикад. Полк Су с помощью местных проводников справа обошел по горной тропе первую баррикаду и вышел в тыл ее защитникам. В 8 часов утра началась одновременная атака на первую линию баррикад, на редуты слева от нее и обстрел с тыла. Редуты обороняли савойские ополченцы, поэтому полк швейцарской гвардии довольно быстро выбил их с позиции.

Также успешно шла лобовая атака первой баррикады, где сражались французский гвардейский полк, Наваррский полк, мушкетеры (куда же без них) и добровольцы-аристократы. Обнаружив себя между двух огней, савойцы побежали столь дружно и стремительно, что дали возможность французам ворваться на вторую и третью баррикады на своих плечах. Уже к 9 часам все баррикады были захвачены.

Савойцы беспорядочно бежали аж до города Авильяно в 30 км от Сузы. Французы расположились в предместьях Сузы, не пытаясь ее штурмовать. В этом не было необходимости – крепость сдалась на следующий день, а цитадель – спустя еще несколько дней. Испанцы пытались организовать сопротивление в Авильяно, но сам герцог уже не был настроен воевать, он беспокоился только о том, чтобы французы не пошли на Турин.

Для обеих сторон потери были довольно незначительны. Позднее Ришелье утверждал, что убитых французов при штурме было не более 30 человек (не считая потерь от огня крепостной артиллерии Сузы), меньше, чем погибло от схода лавин при переходе через Альпы. Некоторые офицеры и военачальники, в т.ч. маршал Шомбер, получили ранения. Савойцы потеряли только пленными 80–90 человек [16], начальник кавалерии маркиз де Виль был ранен. Сам герцог Савойский едва избежал плена – чуть было не отличился капитан мушкетеров де Тревиль, да, тот самый [25].

Но все-таки Ришелье был не совсем доволен победой. Французы атаковали яростно, но не слишком разумно. По его словам, французской ярости было гораздо больше, чем порядка и дисциплины. Даже маршалы перемешались с офицерами и добровольцами и бросились вперед одной толпой.

Что же касается другой стороны, то все выглядело как одна комедия ошибок: савойцы без боя оставили сильный форт Желас, не прикрыли горную тропу, отвели в тыл 3-тысячный испанский отряд [11] и бежали почти без сопротивления.

Неудивительно, что испанские источники считали сражение постановочным, предполагая, что таким образом многовекторный герцог Савойский пытался оправдать свою очередную смену ориентации. Хотя так срежиссировать сражение вряд ли было возможно. Ведь убить или взять в плен герцога могли вполне реально. Скорее сказалась внезапность, как стратегическая, так и тактическая, и полная военная бездарность герцога Савойского и большинства его подчиненных.

Практически немедленно возобновились переговоры между королем и Ришелье с одной стороны и Карло-Эмануэле с другой. Уже 11 марта была достигнута договоренность, позволившая французской армии продолжить поход к Казале.

Вообще говоря, герцог Савойский сумел дорого продать свой переход на сторону Франции: за формальный отказ от Монферрата, военный союз с Францией и обещание ежегодно поставлять 15-тысячную армию он получил богатый город Трино c окрестностями. Еще два города, Альба и Монкальво, ему достались в качестве компенсации за город Сузу, который Ришелье благоразумно не стал возвращать Савойе.

Разумеется, мнением герцога Карло Гонзага никто не интересовался. Позднее 19 апреля был оформлен оборонительный союз между Францией, Венецией и Савойей, направленный против Испании.

Узнав о подходе французской армии, де Кордова в ночь с 15 по 16 марта снял осаду и без боя ушел в Миланесадо – так испанцы называли Миланское герцогство, по-русски это звучит как Миланщина. К этому его дополнительно подтолкнули сведения, что герцог Карло Гонзага вместе со своими венецианскими союзниками атаковали само миланское герцогство.

Относительно этой диверсии мало что известно. Согласно источнику [7], герцог с отрядом 2,5 тыс. должен был соединиться с венецианской армией и штурмовать город Кремону, но венецианский сенат запретил эту авантюру. Однако городок Кастельмаджоро герцог все-таки захватил и разграбил [16], [26].

Кроме того, Кордова опасался, что французская армия также нападет на герцогство, хотя ни у короля, ни у Ришелье таких планов не было.

Спустя 3 дня в Казале вошел французский отряд (5 пехотных полков и 6 рот кавалерии) под командованием маркиза де Туара, известного по успешной обороне острова Рэ от англичан и позднее ставшего маршалом Франции. Теперь гарнизон насчитывал 2,5–3 тыс. человек, что делало захват города без длительной правильной осады невозможным. Тем более что король постарался снабдить гарнизон всем необходимым – так, на всякий случай.

Луи XIII пробыл в Сузе примерно 6 недель, после чего с армией совершил бросок обратно в Лангедок. За 6 недель (с 14 мая по 17 июня) были взяты города Прива и Але, а город Монтобан (который королевская армия безуспешно осаждала еще в 1622 году) сдался без боя.

28 июня был подписан Алесский мир, он же эдикт милости, сохранивший свободу вероисповедания, но потребовавший от гугенотов отказа от всех крепостей и замков. Иными словами – гугеноты как военная организация закончилась.

Затем, посчитав все задачи на юге Франции и севере Италии выполненными, Луи XIII вернулся в Париж.