Первому залпу «Катюши» — 75 лет

Ракеты ужасали немецких солдат. Как только они слышали их вой, они бросались спасаться, но не знали, куда им бежать, потому что десятки снарядов падали на большой площади.

 

11 августа верховное командование вермахта отдало приказ захватить «многозарядную автоматическую установку», то есть боевую машину БМ-13. За это даже было объявлено большое денежное вознаграждение. Но немцам так и не удалось захватить это оружие в рабочем состоянии. Флеров погиб 7 октября под селом Богатырь в Смоленской области, пробиваясь из окружения. Перед этим его солдаты уничтожили все системы залпового огня.

Арест согласно должности

«Я хочу разрабатывать ракеты для армии», — твердил с весны 1919 года инженер-химик Николай Тихомиров, который прежде работал в императорском флоте. В марте 1921 года советское правительство удовлетворило его просьбу и создало для него в Москве специальную лабораторию. В 1925 году она переехала в Ленинград, а через три года получила ничего не говорящее название Газодинамическая лаборатория — ГДЛ. Под этим названием иностранные шпионы не стали бы искать военную лабораторию. 

Попытки создать твердотопливные ракеты предпринимал с 1915 года молодой офицер из Санкт-Петербурга Владимир Артемьев. 3 марта 1928 года он создал первую советскую ракету на бездымном порохе. Это стало одним из частных успехов, способствовавших созданию конструкции малых боевых ракет. 

После смерти Тихомирова в 1930 году во главе ГДЛ сменилось несколько инженеров. Работу Тихомирова по созданию реактивных снарядов продолжил Георгий Лангемак, заслуженный морской артиллерист. Он происходил из немецко-шведской семьи, которая получила российское гражданство, изучал японскую филологию. Когда началась Гражданская война, Лангемак пошел добровольцем в Красную армию. После окончания Военно-технической академии в Ленинграде его назначили командующим артиллерией на Черноморском флоте. Там он ознакомился с некоторыми испытаниями ракет и загорелся идеей их разработки. В итоге ему удалось перейти в ГДЛ.

Военными аспектами нового оружия занимался начальник ГДЛ Борис Петропавловский, прежде служивший офицером артиллерии. Снаряды были завершены очень скоро. Оба типа, РС-82 и РС-132, были испытаны летом 1933 года на грузовиках, самолетах и кораблях.

Вскоре после этого ленинградская лаборатория объединилась с московской Группой изучения реактивного движения (ГИРД), которую возглавлял молодой Сергей Королев. Появился Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), первый в своем роде в мире. Он тоже был секретным и находился в ведении армии, прежде всего, маршала Михаила Тухачевского как заместителя Народного комиссара (министра) обороны. 

Незадолго до этого слияния Петропавловский умер. Директором РНИИ был назначен Иван Клейменов из Ленинграда, поэтому в институте преобладали исследования в области боевых твердотопливных ракет. Лангемак стал заместителем директора по исследованиям. Усовершенствование боевых ракет продолжалось.

Идею многократной стрельбы ракетами описал Георгий Лангемак и Валентин Глушко в книге «Ракеты, их устройство и применение» в 1933 году. В 1936 году РНИИ засекретили еще больше, сменив название на Научно-исследовательский институт №3 — НИИ-3.

В 1937 году Клейменов и Лангемак были выдвинуты на государственную премию за разработку нового оружия. Вместе с этим все члены группы Лангемака получили крупные денежные премии.

Однако в Советском Союзе шла охота на мнимых шпионов. В мае 1937 года тайная полиция НКВД арестовала Тухачевского, а затем и некоторых других генералов и офицеров. Их обвинили в шпионаже в пользу Германии. Тухачевского через месяц расстреляли.

Чистки продолжались. В трудовые лагеря в Сибирь, а зачастую и на расстрел отправляли командующих дивизиями и полками, иногда и их заместителей, а также начальников различных военных институтов. Сотрудники тайной полиции взяли Лангемака в ночь на 2 ноября 1937 года. За ним — директора института Клейменова. Их обвинили в том, что они передают государственные тайны немцам. Если бы они были рядовыми научными сотрудниками, они могли бы выпутаться, но аресты осуществлялись согласно должностям. Доказательства для их обвинения представил Андрей Костиков из НИИ-3. Обоих инженеров казнили 11 января 1938 года. Изобретателю боевых реактивных снарядов было 39 лет. 

Сначала снарядами РС-82 и РС-132 вооружали истребители. Они хорошо себя зарекомендовали в боях с японцами под Халхин-Голом в Монголии летом 1939 года, где помогли сбить 13 самолетов противника.

Прототип реактивной системы залпового огня для сухопутной армии начали испытывать 8 декабря 1938 года. Пусковым устройством для 24 ракет оборудовали грузовой автомобиль ЗИС-6. Испытания, которые завершились в начале февраля, выявили ряд недостатков. Во время стрельбы система шаталась, что оказывало влияние на точность. Процесс заряжания спереди длилось 45 минут. В 15% случаев не срабатывало зажигание. Конструкторы попытались устранить эти дефекты, но и следующий этап испытаний в июне 1939 года не был успешным.

Между тем инженеры из НИИ-3 создали новое пусковое устройство с 16 направляющими. Ее оснащение осуществлялось сзади и занимало всего 10 минут. Испытания, которые прошли в августе и сентябре 1939 года, уже удовлетворили военных. Однако некоторые мелкие недочеты конструкторам пришлось еще исправлять. После испытаний во второй половине 1940 года генералы подписали протокол приема. Теперь это новое оружие можно было производить для сухопутных войск и для береговой артиллерии.

Золотая звезда Героя за создание оружия

Во время Гражданской войны молодой Андрей Костиков воевал в рядах Красной армии, потом учился в Киевской военно-инженерной школе и в Военно-воздушной инженерной академии им. Жуковского и все закончил с лучшими результатами. В ГИРД он пришел тогда, когда она объединялась с ГДЛ в РНИИ. Костиков стал инженером в группе Михаила Тихонравова. Ему поручили создать жидкостный ракетный двигатель, но у него не получалось. Хотя при разработке новых устройств это случается. Однако Костикова не устраивало, что Королев, которому нужен был этот новый двигатель, обратился за помощью к Глушко.

Когда в середине 30-х годов Сталин начал Большой террор, Костиков собирал мнимые доказательства вредительской деятельности и шпионажа на руководящих работников института. После ареста директора и его заместителя Костиков провел собрание сотрудников, на котором проклинал этих «изменников народа», тогда как большинство присутствующих с горечью молчало. Его поступок принес ему в ноябре 1937 года место главного инженера НИИ-3. Директором назначили химика Бориса Слонимера. 

В начале марта 1938 года НКВД арестовал Глушко, а в конце июня — Королева. Костиков написал в партийный комитет института письмо, в котором описал обоих инженеров как саботажников и предателей. Костиков также упомянул Юрия Победоносцева, ведущего специалиста в области пороховых ракет. «Победоносцева не арестовали, — удивлялся журналист Ярослав Голованов в журнале «Огонек» в 1988 году. — И объяснить это так же невозможно, как и то, почему в тюрьму был отправлен, например, Королев».

«Отправьте нам список саботажных действий инженера Королева», — потребовала тайная полиция от руководства НИИ-3. Костиков сформировал трехчленную комиссию, которая должна была подготовить документ. Когда ему передали доклад, он был шокирован: слишком объективный! Такой Костикову не годился. Он назначил новых членов, и те уже создали серию обвинений.

В июне 1965 года Главная военная прокуратура констатировала: «20 июня 1938 года Костиков возглавлял группу экспертов, которые передали органам НКВД доказательства о вредительской деятельности инженеров Глушко и Королева».

Зимой 1940-1941 года Костиков обвинил директора института Слонимера в том, что он мало занимается реактивными системами залпового огня. Слонимера сняли, а на его место назначили Костикова.

Согласно предписанию для каждого изобретения нужно было указывать его автора. В случае установки залпового огня НИИ-3 19 февраля 1940 года было зарегистрировано три автора. Однако двое из них: Костиков и заместитель начальника Главного артиллерийского командования В. Аборенков, никогда над установкой не работали. Только Иван Гвай, чье имя было указано третьим, участвовал в разработках. 

В июне 1941 года Костиков, будучи директором института, продемонстрировал новое оружие военному командованию, политикам и функционерам большевистской партии. Он ясно отвечал на все их вопросы, и все понимали, что он разбирается в вопросе.

В субботу 21 июня 1941 года, через день после начала войны, советский диктатор Сталин подписал приказ о начале серийного производства реактивных артиллерийских установок БМ-13 на грузовых автомобилях ЗИС-3. Дальнобойность этого типа составляла более восьми километров.

Системы реактивной артиллерии, установленные на грузовых автомобилях, перебрасывались достаточно быстро. Залп одной батареи из четырех автомобилей доставлял на расстояние пяти километров 4,5 тонны взрывчатых веществ, где они поражали до четырех гектаров площади. Красная армия применяла установки против пехоты, но броню немецких танков эти снаряды не пробивали.

Новое оружие хорошо себя зарекомендовало. Красноармейцы назвали его «катюшей» в честь любимой военной песни «Катюша» поэта Михаила Исаковского. Немцы называли систему «сталинскими органами» (Stalinorgel).

Новости о том, как немцы боятся «катюш», воодушевили кремлевского вождя. В августе он приказал создать восемь гвардейских минометных соединений (термин «минометные» использовался для прикрытия). Предполагалось, что каждый полк будет иметь три батальона, а в каждом батальоне будет три батареи. В каждой батарее — восемь автомобилей. Еще сотня грузовиков везла боеприпасы для одной батареи.

Спор не только об авторстве

Через месяц после нападения Германии на Советский Союз Костикова пригласили в Кремль, чтобы присвоить ему звание Героя Социалистического Труда «за разработку и создания одного вида оружия», то есть реактивной артиллерийской установки. 12 инженеров, включая Гвая и Абонекова, получили Орден Ленина. 

Фарс продолжался. В апреле 1942 года Костиков получил еще и Сталинскую премию. Его супруга Ида впоследствии вспоминала, что премия составила 25 тысяч рублей. Костиков принес ее домой, завернул в бумагу и поручил жене отправить деньги в фонд обороны страны. Кроме того, Костикова повысили до генерал-майора. В марте 1943 года его выбрали членом-корреспондентом Академии наук. 

«На самом деле автором этих ракет является Лангемак, — заявил в 1955 году академик Валентин Глушко. — Когда его арестовали, возможно, еще не была готова документация с информацией об конструкции, но основные работы были завершены».

Грузовой автомобиль ЗИС-6, однако, с трудом ездил по бездорожью. В конце лета 1941 года реактивные артиллерийские установки начали также монтировать, но в меньшем количестве, на танки и гусеничные тракторы. С апреля 1943 года их устанавливали в основном на тяжелые американские грузовые автомобили Studebaker и Ford-Marmon.

Когда осенью 1941 года немецкие войска подходили к Москве, некоторые учреждения готовились к эвакуации вглубь страны. НИИ-3 должен был переехать в Свердловск (сегодня — опять Екатеринбург). Однако примерно 19 октября директор Костиков исчез, сбежав неизвестно куда. 

Управлять процессом взялся старший по должности инженер Победоносцев. Здание института, как и другие важные объекты, инженеры собирались взорвать. Победоносцев собирал в директорском кабинете важные документы для отправки. «И тут я обнаружил запись, сделанную рукой Костикова. Он писал, что я был доверенным лицом Клейменова, Лангемака и Королева, поэтому тоже являюсь врагом». На защиту столицы встали новые дивизии из Сибири, и НИИ-3 не пришлось переезжать. 

Афера с ракетным истребителем 

Когда немецкая опасность миновала, все московские учреждения вернулись в нормальный ритм. И самой важной была работа для фронта. 

Костиков заявил, что институт создаст истребитель с жидкостным ракетным двигателем. По словам Голованова, у двигателя должны были быть «свойства, прежде мировой авиации неизвестные». Костиков ничего не знал о самолетах, а в НИИ-3 не было ни одного человека, который бы что-то в них понимал. Поэтому Костиков обратился с предложением сотрудничать к авиационному инженеру Матусу Бисновату, который уже три года возглавлял небольшое конструкторское бюро.

В начале 1944 года его проект проверила комиссия Народного комиссариата (министерства) авиационной промышленности. Вердикт был разгромным — это обман! В институте построили планер, который должен был поднять в воздух бомбардировщик Туполева. А никакого истребителя не было. 

В середине февраля Костикова уволили из института, а 15 марта за ним пришли из НКВД. Вскоре тайная полиция потребовала от специалистов проверить, являются ли три заявленных инженера настоящими авторами «катюши». Была создана комиссия, членами которой стали высококвалифицированные специалисты, такие как академик С. Христианович, профессора А. Чесалов и К. Ушаков, а также заместитель начальника отдела вооружений Центрального аэрогидродинамического института Л. Левин. Их выводы были следующими: «Костиков, Гвай и Аборенков не могут быть авторами М-8, М-13 и пусковых устройств к ним. Снаряд М-8 отличается незначительными видоизменениями от снаряда РС-82, разработанного в НИИ-3 в 1934—1937 годах. Снаряд М-13 является развитием снаряда РС-132, разработанного в 1937—1938 годах. К разработке РС-82 и РС-132 Костиков, Гвай и Аборенков никакого отношения не имели».

«Катюши» стали одним из самых пугающих видов оружия на восточном фронте и символом Великой Отечественной войны, как назвали это крупнейшее столкновение 20 века советские идеологи. В конце 1944 года Красная армия применяла более 10 тысяч этих гвардейских минометов, преимущественно усовершенствованных типов.

Костиков пробыл в тюрьме надолго, и в конце февраля 1945 года его освободили. Тайная полиция не установила, что у него были вредительские замыслы. Мы можем только догадываться, что свобода была наградой за его многолетнее доносительство. 

В августе его приняли в НИИ-24, где он работал над реактивными снарядами. О том, каким был результат, его сторонники не говорят. Костиков умер в возрасте 51 года 5 декабря 1950 года от инфаркта. 

Несмотря на то, что о деле доносчика, который присвоил себе «катюши», в Кремле знали, в 1965 году кто-то подсунул в запланированную речь партийного лидера Леонида Брежнева по случаю завершения войны упоминание о заслугах Костикова. К счастью, другие анонимные чиновники все слова о нем вычеркнули.

В 1989-1991 годах некоторые журналисты и специалисты пытали защитить Костикова в газетах, воспользовавшись недавно обретенной свободой слова. Однако аргументы сторонников подлинных авторов «катюш» перевесили. В июле 1991 года в военном издании «Красная звезда» полковник А. Мороз написал, что основная идея установок описана в книге Лангемака и Глушко 1935 года. В 1938 году на автомобили установки впервые монтировала группа инженера Гвая. Костиков только наблюдал из кресла главного инженера. 

После разоблачения сталинских преступлений Никитой Хрущевым на ХХ съезде советских коммунистов в 1956 году началась осторожная реабилитация несправедливо осужденных. Постепенно подтверждения невиновности получили академики Королев и Глушко, а также потомки Клейменова, Лангемака и других. В 1991 года российский президент Борис Ельцин присвоил расстрелянным ракетным инженерам звание Героев Социалистического труда посмертно. 

Однако убежденные большевики по-прежнему не доверяли реабилитированным и на основателей советской космонавтики Королева и Глушко смотрели как на тех, кто «сидел».