Зачем в Антанту да я влюбился?

С самого начала I мировой войны союзников России по Антанте беспокоила возможность заключения нашей страной мира с державами Тройственного союза. Дело в том, что в отношениях России и Германии в те годы, в общем-то, не было каких-то непримиримых противоречий, как не было и реальных причин для войны.

Россия – неполноценный и неравноправный член Антанты

Со времен Наполеоновских войн отношения между Россией и Пруссией (а потом — Германией, II Рейхом) были исключительно дружественными. Это хорошо понимали во Франции, где на ратификацию Александром III 8 января 1894 года явно невыгодной нашей стране «военной конвенции», а затем вступлением в Антанту, откликнулись издевательской карикатурой, на которой разбитная девица Марианна спрашивает простодушного русского медведя:


(Напомним, что Антанту часто называли «Сердечным союзом»):


Даже после начала войны многие немецкие политики продолжали рассматривать Россию как естественного союзника, и уже в ноябре 1914 года в правящих кругах Германии стали продвигаться идеи сепаратного мира, причем по более позднему «большевистскому сценарию» – «без аннексий и контрибуций». Сторонниками сближения с Россией оказались начальник немецкого генерального штаба Эрих фон Фалькенгайн, гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц, рейхсканцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег, госсекретарь по иностранным делам Готлиб фон Ягов, а также Пауль фон Гинденбург и Эрих Людендорф. К этим идеям в Германии возвращались в 1915 и 1916 гг.

Войну с нашей страной многие в Германии рассматривали как трагическое недоразумение, поскольку понимали, что, в отличие от других государств, у Российской империи, в сущности, не было никаких причин ее начинать. В мировую войну Россия вступила исключительно ради выполнения «союзнических обязательств». И малопонятного желания во что бы то ни стало защитить Сербию – государство, высшие чины армии и разведки которого оказались причастны к убийству наследника престола Австро-Венгрии, то есть фактически практиковавшее терроризм на государственном уровне. Сербы, кстати, потом с удовольствием поучаствовали в интервенции: вот они, не стесняясь, позируют в Мурманске:


Всем было понятно, что союзники по Антанте рассматривают Россию исключительно в качестве поставщика «пушечного мяса», причем позволяли себе прямо говорить об этом. Именно тогда в западной прессе появилось и стало часто употребляться выражение russian steamroller – «русский паровой каток»: под катком понималась «примитивная» российская армия, которая должна была, не считаясь с потерями, за счет своей людской «массы» раздавить армию германскую – передовую.


Квинтэссенцией французского цинизма могут служить слова французского посланника в России Мориса Палеолога. Этот потомок наполеоновского маршала Андре Массены заявил после начала войны:



В Великобритании процветала традиционная русофобия. Знаменитый драматург Бернард Шоу в опубликованном в ноябре 1914 г. памфлете «Здравый смысл о войне» утверждал, что для Англии:


И далее:


В России же всё чаще стали писать, что «Англия готова биться с немцами до последней капли крови... русского солдата».
Дочь британского посла Мириэль Бьюкенен вспоминала, что в 1915 году:


А в годы Гражданской войны совершенно разочарованные в лицемерных союзниках офицеры армии Колчака пели незамысловатую песню:


Чтобы хоть как-то оправдаться перед народом за вступление в ненужную войну, российские власти стали продвигать идею получения контроля над принадлежавшими Турции Черноморскими проливами. То есть, фактически, предлагалось идти на Константинополь через Берлин и Вену – трудно придумать что-то более абсурдное.

В Лондоне и Париже, в принципе, и не скрывали, что Россия в очередной раз будет обманута. Посмотрите на эту карикатуру: наша страна опять-таки представлена наивным и доверчивым медведем, перед которым положили «сардельку» черноморских проливов. Надпись гласит, что он «просто готовит еду для нас троих»:


Союзники сразу обозначили свои намерения, организовав Дарданелльскую (Галлиполийскую) операцию по захвату тех самых проливов.


Планы операции по захвату Дарданелл Британский комитет обороны рассматривал еще в 1906 году, теперь же у англичан появился повод для ее осуществления операции – под предлогом помощи России. При этом от обсуждения будущего статуса Проливов британцы упорно уклонялись, и можно не сомневаться, что в случае успеха британцы оттуда бы уже не ушли – как не уходят они до сих пор из Гибралтара, несмотря на постоянные протесты испанских «союзников» по НАТО.

Лишь когда стало ясно, что Дарданелльская операция закончилась полным провалом, в Лондоне «великодушно» согласились «отдать» России незавоеванный Константинополь. Но, как говорил спартанский полководец Лисандр, «детей обманывают, играя в бабки, взрослых – давая клятвы». Этот афоризм является девизом политиков и дипломатов всех времен и народов, и горе стране, к власти в которой пришел правитель, не считающий всех своих соседей, партнёров и даже друзей бесчестными лгунами и бессовестными проходимцами.

Британская «помощь» России в 1916-1917 гг.

Затянувшаяся война привела к значительному снижению уровня жизни в нашей стране. Часто с гордостью говорят, что Россия была единственной страной – участницей Мировой войны, в которой не вводилось нормированное потребление продуктов (за исключением сахара). Однако это вовсе не значит, что с производством и потреблением продуктов всё обстояло совершенно благополучно и не было никаких проблем. Перебои с поставками продовольствия в города начались уже в 1914 году. Правительство пошло на введение фиксированных цен на хлеб – и на фоне повышения стоимости всех прочих товаров производство и продажа зерна оказались коммерчески невыгодными. В результате было принято решение о принудительной продразверстке, которая была введена царским правительством 29 ноября 1916 года. Царский указ был подтвержден декретами Временного правительства от 25 марта (7 апреля) 1917 г. и Совета народных комиссаров от 9 мая 1918 года.

Недовольство населения росло, и это вызывало тревогу в правительственных кругах не только России, но также и стран Антанты, которые все сильнее боялись заключения Россией сепаратного мира. Тем более что Николай II и его жена Александра, начав царствование с Ходынки и продолжив его «Кровавым воскресеньем», ухитрились ещё и дискредитировать себя близостью с человеком, который, казалось, не имел даже и призрачного шанса попасть в императорский дворец – Григорием Распутиным. Этот демонизированный в либеральных кругах сибирский крестьянин, конечно, не был ангелом, однако не был он и «чертом во плоти», каким его обычно представляют.

Но, очерняя Распутина, противники императора жестоко били по Николаю II и всей его семье. Абсолютно неважно, спал Распутин с Александрой Федоровной или нет: в России все до единого были уверены, что спал, и разубедить никого было абсолютно невозможно. Дело дошло до того, что в «синематографах» пришлось запретить показ кинохроники, показывающей награждение Николая II Георгиевским крестом, потому что под неизменный взрыв хохота в темноте обязательно раздавался чей-то голос:


А смешная власть перестает быть и сакральной, и страшной.


С началом войны ситуация усугубилась, поскольку Григорий Распутин был известен своими германофильскими настроениями. Он сохранял влияние на Александру Федоровну и, отчасти, на находившегося в Ставке Николая II, и потому англичанами было организовано убийство Распутина, который, как полагали, мог воздействовать на царя через полностью подконтрольную ему императрицу.


Убить «святого старца» было поручено команде из пяти человек, в которую вошли князь Феликс Юсупов, великий князь Дмитрий Павлович, офицер Преображенского полка С. М. Сухотин, военный врач С. С. Лазоверт и крайне правый депутат Государственной Думы В. М. Пуришкевич. Четверо из них были агентами влияния англичан, а вот Лазоверт – настоящим британским агентом. Но пять великосветских киллеров не смогли справиться с одним-единственным русским мужиком, и, согласно рассекреченным документам, добивать Распутина пришлось их куратору – лейтенанту созданной 4 июля 1909 года британской службе внешнеполитической разведки (Secret Intelligence Service, SIS/Military Intelligence, MI6) Освальду Райнеру.


Еще более серьезные опасения вызывали нарастающие революционные настроения. Николай II уже давно был трагически непопулярен во всех слоях российского общества, и революционерам всех мастей сочувствовали тогда даже люди, которые должны были стать опорой государственного строя и династии. Фактический «министр финансов» партии большевиков Леонид Красин вспоминал:


О том же писал Троцкий:


Основатель партии кадетов П. Н. Милюков заявил премьер-министру Столыпину:


А вот что писал в «Очерках русской смуты» А. И. Деникин:


Он же вспоминал, что один из думских депутатов-социалистов, приглашённый посетить армию, был настолько поражён свободой, с которой офицеры в столовых и клубах говорили о «гнусной деятельности правительства и распутстве при дворе», что решил: его хотят спровоцировать.


Опасавшиеся потерять союзника британцы и французы пока еще пытались воздействовать на Николая II, в том числе через членов императорской семьи. Так, например, 3 декабря 1916 г. великий князь Павел Александрович обратился к императору с призывом немедленно даровать России конституцию или хотя бы правительство, пользующееся поддержкой Думы. В конце декабря того же 1916 года уже великий князь Александр Михайлович предупреждал его, что революцию следует ожидать не позднее весны 1917 г.

В начале января 1917 г. генерал А. Крымов встретился с оппозиционно настроенными депутатами Думы, предложив им отправить императрицу в один из монастырей, а также передал слова Брусилова:


И Алексей Алексеевич Брусилов действительно выбрал Россию: вступил в Красную армию в 1920 году и занимал руководящие посты вплоть до отставки по болезни в 1924 году. Умер 17 марта 1926 года и был похоронен с воинскими почестями на Новодевичьем кладбище. А его единственный сын (и полный тезка) штаб-ротмистр лейб-гвардейского Конно-гренадерского полка Алексей в 1919 году стал командиром красноармейского кавалерийского полка. В 1920 году во время наступления Деникина на Москву он попал в плен к белогвардейцам и, по наиболее достоверной версии, был расстрелян так называемыми «дроздовцами» (военные части, которым было присвоено имя скончавшегося в 1919 г. генерала М. Дроздовского).


Наконец, 10 февраля 1917 г. председатель Думы Родзянко заявил Николаю II, что их встреча может стать последней из-за революции – более ясного намека и представить невозможно. Однако, кого Бог хочет погубить, того он лишает разума. Окончательно убедившись в неразумности последнего русского императора, союзники (прежде всего – британцы) организовали государственный переворот, о котором представитель разведки генштаба Франции капитан де Малейси позже заявил:




Между тем, надо отметить, что англичане вовсе не собирались устраивать хаос в стране, которая пока ещё послушно отправляла своих сыновей проливать кровь за чужие интересы (в том числе на территории Франции и Греции). На самом деле, они просто решили «подстраховаться».

Согласно законам Российской империи, претендент на престол тогда был один – цесаревич Алексей: печально знаменитый указ Петра I, по которому правящий монарх сам назначал наследника и преемника, был отменен его внуком – Павлом I. Но Алексею Николаевичу еще не исполнилось и 13 лет, и до своего совершеннолетия он не мог отречься от трона. Таким образом, крайне непопулярного императора меняли на невинного ребенка, против которого и бунтовать как-то неудобно, а реальная власть оказывалась у назначенного Антантой регента, который превратил бы Российскую империю из полузависимого государства в фактическую колонию Британии и Франции.

Всё испортил (как обычно) Государь-император Николай II, который, нарушив закон, отрекся не только за себя, но также и за несовершеннолетнего сына, передав трон своему младшему брату Михаилу, который отречься либо отказаться от престола как раз мог – что и сделал. И в России возник никем не предвиденный вакуум власти, которую перехватили безответственные популисты и болтуны Государственной думы. С удивительной быстротой они развалили буквально всё и вся, и очень скоро бывший военный министр (в 1909-1915 гг.) В. А. Сухомлинов напишет об Октябрьской революции:


Отметим, что роль и «заслуги» англичан и Гучкова в Февральском перевороте тогда были для всех «секретом Полишинеля». Но это шло вразрез с теорией Маркса, и потому большевики очень постарались представить инспирированную внешними силами «цветную революцию» буржуазно-демократической. Между тем, в посольствах Великобритании и Франции тогда царила праздничная атмосфера, и посетителям подавали шампанское, предлагая выпить за новые победы русских войск, поскольку «революционные армии лучше сражаются». И поддержавший «февралистов» генерал Лавр Корнилов тогда еще говорил:


Но Стефан Цвейг писал о дальнейшем развитии событий:


Вышло наоборот. Алексей Куропаткин, бывший военный министр, командующий Маньчжурской армией во время Русско-японской войны и Северным фронтом во время I мировой, в мае 1917 года прямо сказал Гучкову:


Гучков в то время уже не был военным министром «временщиков» – к власти, как мы уже говорили, окончательно прорвались абсолютно некомпетентные говоруны Госдумы во главе с адвокатом Керенским. Петроградский Совет солдатских и рабочих депутатов, который опирался на войска восставшего гарнизона и контролировал правительство, был создан меньшевиками, внефракционными социал-демократами и членами Бунда (еврейская социалистическая партия) без участия большевиков – которых в нем поначалу и не было. Первым председателем Петросовета стал меньшевик Н. Чхеидзе, одним из двух его заместителей – вступивший в партию эсеров А. Керенский, который скоро стал председателем Временного правительства.

В следующей статье мы поговорим о правлении большевиков до начала Красного террора и разжигателях гражданской войны.