Отражение бомбардировки англо-французского флота со стороны Александровской батареи 5 октября 1854 г. Художник Ф. А. Рубо
Общая ситуация
После сражения при Альме («Поработали вдоволь штыки, но и приклады русские!») союзная армия (французы, англичане и турки), после паузы, необходимой для того, чтобы привести войска в порядок, 10 (22) сентября 1854 г. двинулась дальше. Союзники вышли к реке Бельбек и вечером увидели Севастополь, его Северную сторону.
Русский командующий Меншиков считал, что Севастополь, который имел крайне слабую оборону с суши, возьмут с ходу. Поэтому вёл полки из города, оставив несколько слабых батальонов. Только благодаря самоотверженным и героическим усилиям командования Черноморского флота, матросов, солдат и горожан Севастополь подготовили к обороне («Будем драться до последнего!»).
При этом разведка и у союзников, и у Меншикова была одинаково неудовлетворительной. Ночью и на рассвете 13 (25) сентября войска Меншикова прошли через Сапун-гору, Черную речку, подошли к Мекензиевой горе и двинулись далее, к Бахчисараю. По пути, когда русские солдаты покидали Мекензиеву гору, они увидели позади и в стороне от своего арьергарда длинную колонну противника. То есть марш двух армий мог завершиться встречным сражением.
Если бы русская армия имела лучшую разведку и решительного командира суворовского типа, эта встреча могла закончиться для союзников плачевно. Растянувшиеся колонны вражеской армии были прекрасной мишенью и могли оказаться в критическом положении. С другой стороны, если бы союзники были более расторопными и решительными и бросились на русские арьергарды, то могли бы разгромить тыловые части и захватить артиллерию.
Вечером 13 (25) сентября британцы вышли к Балаклаве, но в город смогли войти только утром 26 сентября, после перестрелки с ротой Греческого батальона. Одновременно у союзников сменилось командование. После тяжелого перехода от Бельбека к Черной речке фактический главнокомандующий союзной армией, французский маршал Сент-Арно, понял, что его время закончилось (он был смертельно болен). Он сообщил в Париж, что передает командование дивизионному генералу Франсуа Канроберу. 27 сентября маршала перенесли в Балаклаву, и оттуда он направился в Константинополь. Сент-Арно скончался на корабле «Бертолле» 29 сентября.
Канробер приказал французским войскам расположиться лагерем между Стрелецкой и Камышовой бухтами. Британцы стали в Балаклаве и её окрестностях. В Балаклаву и Камышовую бухту стали подходить транспорты и корабли, выгружая осадные орудия, боеприпасы и другие грузы. Канробер считался хорошим командиром, но не обладал решительностью и авантюрным характером Сент-Арно. Поэтому союзное командование не решилось с ходу пойти на штурм Севастополя, не зная, что можно ожидать от противника.
Союзники сомневались в своих силах. Так, дивизионный генерал Пьер Боске, отличившийся в сражении при Альме, где он командовал правым крылом союзной армии, потребовал от Канробера немедленно написать письмо Наполеону III и попросить подкреплений. Было решено укреплять лагеря, рыть траншеи, устанавливать батареи и с помощью бомбардировки принудить крепость к сдаче или подготовить будущий штурм.
К середине октября 1854 г. приготовления к бомбардировке были завершены. Её назначили на 17 октября.
французский военачальник и государственный деятель, маршал Франции (18 марта 1856) - Франсуа Сертен де Канробер. Худ. Орас Верне
Первая бомбардировка
Поздно вечером 4 (16) октября 1854 г. вице-адмирал Владимир Корнилов отдал последние указания по обороне Севастополя. Ещё 15 сентября Корнилов предстал перед гарнизоном и приказал стоять насмерть. Все защитники города запомнили слова адмирала:
«Товарищи!.. На нас лежит честь защиты Севастополя, защиты родного нам флота! Будем драться до последнего! Отступать нам некуда, сзади нас море. Всем начальникам частей я запрещаю бить отбой, барабанщики должны забыть этот бой! Если кто из начальников прикажет бить отбой, заколите, братцы, такого начальника, заколите и барабанщика, который осмелится бить позорный отбой! Товарищи, если бы я приказал ударить отбой, не слушайте, и тот из вас будет подлец, кто не убьет меня!..»
Русские солдаты и матросы ответили на эти слова криками «ура».
Утром 5 (17) октября в 6 час. 30 мин. началась мощная канонада. Противник открыл огонь по всем оборонительным сооружениям из 126 тяжелых орудий, а к полудню к ним присоединились еще 1340 корабельных орудий.
Защитники Севастополя ответили на пальбу противника огнем из 250 орудий. Основная тяжесть борьбы легла на плечи севастопольских артиллеристов, которые под градом вражеских снарядов наносили по противнику ответные удары и были в постоянной готовности для отражения возможного штурма. В течение дня русские артиллеристы сделали 20 тыс. выстрелов.
Как писал непосредственный участник сражения Славони:
«Закипел бой ужасный: застонала земля, задрожали окрестные горы, заклокотало море… А в то же время и с наших батарей разразился адский огонь. …Бомбы, каленые ядра, картечи, брандскугели… сыпались градом; треск и взрывы были повсеместны; всё это сливалось в страшный и дикий гул; нельзя было различить выстрелов, было слышно одно только дикое и ужасающее клокотание; земля, казалось, шаталась под тяжестью сражающихся… И этот свирепый бой не умолкал ни на минуту, продолжался ровно 12 часов и прекратился тогда лишь, когда совершенно смеркалось».
Корнилов и Нахимов при первых же выстрелах прибыли на оборонительную линию крепости. Корнилов прибыл на четвертый бастион. Здесь противнику противостояли не только орудия бастиона, но и двух артиллерийских батарей, расположенных позади неё. Корнилов переходил от орудия к орудию, подбадривал солдат и матросов. Затем Корнилов перешёл на пятый бастион, где уже был Нахимов. Оба флотоводца стали руководить наведением орудий.
Гибель Корнилова
Корнилов и Нахимов проявляли высокое мужество, сохраняя спокойствие и морально поддерживая окружающих. Ведь артиллерийская прислуга в этот день несла большие потери от вражеских снарядов и картечи. У некоторых орудий расчёты в этот день сменились несколько раз.
Около 9 часов Корнилов написал последний рапорт Меншикову. В нем отметил сильный огонь противника в районе четвертого бастиона, где одновременно стреляли французы и англичане. Противник обстреливал русские оборонительные позиции, но много бомб падало и в город.
Надо сказать, что окружающие Корнилова офицеры просили его постеречься. Все любили его и хотели уберечь адмирала. Офицеры считали, что гибель Корнилова может отразиться на духе солдат и особенно матросов. Они боялись потерять командующего в разгар боя. Однако Владимир Алексеевич не обращал на их просьбы внимания, считая своим долгом быть на передовых позициях.
После пятого бастиона Корнилов посетил шестой. Оттуда ненадолго вернулся домой, чтобы выслушать донесения с других мест и отдать приказы. Затем сообщил, что хочет посетить Малахов курган. Флаг-офицер Крюднер, только что побывавший на Малаховом кургане, сказал Корнилову, что командующий этим направлением Истомин сообщил, что там всё нормально, и просил его не приезжать туда ни в коем случае. Корнилов снова поехал на четвертый бастион. Он считал, что сильный огонь на этом участке говорит о том, что противник готовит здесь штурм.
Портрет вице-адмирала Владимира Алексеевича Корнилова (13 февраля 1806 - 17 октября 1854)
Флаг-офицер Жандр привлёк внимание Корнилова к третьему бастиону, чтобы отвлечь адмирала от четвертого бастиона, где противник развил большую активность. Корнилов и Тотлебен осмотрели третий редут и дали несколько советов. Затем Корнилов снова выразил желание посетить Малахов курган. Офицеры третьего бастиона смутились и выразили свои опасения и сожаления. Особенно они отговаривали ехать Корнилова вдоль траншеи, а не по относительно безопасной дороге через Госпитальную слободу. Владимир Алексеевич, усмехнувшись, сказал, что от ядра никуда не спрячешься.
Около 11 часов утра Корнилов поднялся на Малахов курган. Он хотел взойти на Малахову башню, но Истомин нашел предлог его туда не пускать. Он сам весь день находился под огнем. Против башни — центра обороны кургана, действовали три английские батареи. Верхняя часть башни была разрушена, а её защитники погибли. Адмирал отметил необходимость сбить вражеские батареи.
Корнилова стали убеждать вернуться в город, но он решил ещё посетить Ушакову балку, где стояли Бутырский и Бородинский полки. Когда адмирал направился к лошади, несколько ядер перелетело через его голову, а один снаряд ударил его в нижнюю часть живота и в верхнюю часть ноги, раздробив её. Корнилов сказал: «Отстаивайте же Севастополь!» — и потерял сознание.
На перевязочном пункте в госпитале Корнилов пришёл в себя, попрощался с Истоминым, который сразу убежал на позиции. Даже в этот страшный момент он не имел возможности хоть несколько минут побыть у умирающего товарища. Перед смертью Корнилову сообщили, что английские батареи сбиты, и только два орудия продолжают обстрел. Корнилов, собрав последние силы, дважды прошептал: «Ура, ура» и ушёл в небесную дружину. Так погиб великий русский флотоводец и настоящий человек.
Памятник вице-адмиралу Корнилову на месте его смертельного ранения. Внизу справа матрос Пётр Кошка. Малахов курган, Севастополь.
Атака с моря
В 12-м часу, когда погиб Корнилов, битва была в полном разгаре. Нахимов, получив роковую весть, даже не смог покинуть позиции и попрощался с соратником только вечером. Примерно в это же время вступил в сражение англо-франко-турецкий флот. Первыми вступил в сражение французский флот, английский начал бой позже. Несмотря на подавляющее превосходство в артиллерии (более 1300 орудий одного борта против 115 русских береговых орудий), противник и на морском направлении не достиг успеха. Корабли союзного флота, опасаясь русских батарей, вели огонь с дальних дистанций, что сильно ослабляло воздействие снарядов на русские позиции.
Тем не менее в ходе битвы часть вражеских кораблей сильно пострадала. Спустя два часа после начала сражения покинул боевую линию корабль «Юпитер», за ним последовали «Альбион» и «Аретуза» (их пришлось отправить на ремонт в Константинополь). «Альбион» загорался трижды и чуть не утонул. Вскоре загорелся «Кинг», который также удалился от Севастополя. Прекратил огонь и корабль «Спайтфул», который получил такие сильные повреждения, что чуть не утонул и удержался на плаву только благодаря самоотверженным усилиям экипажа. Корабль «Родней» сел на мель. Русский обстрел вызвал на кораблях «Лондон» и «Агамемнон» сильные пожары, они также вышли из сражения. Около 4 часов получили приказ уходить и оставшиеся корабли союзного флота.
Таким образом, русские береговые батареи с успехом выдержали бой с превосходящими силами противника. Многие вражеские корабли получили серьёзные повреждения. Союзный флот потерял несколько сот человек убитыми и ранеными. Союзники были настолько потрясены этим фактом, что флот не принимал активного участия в осаде Севастополя вплоть до окончания боевых действий.
В целом исход битвы 17 октября завершился в пользу русских войск. Напряженные усилия Корнилова, Нахимова, Истомина и Тотлебена и их войск не пропали даром. Уже после полудня союзники смогли убедиться, что сильно просчитались и Севастополь только с помощью артиллерийского обстрела не взять. Союзные командующие получили данные о новых, оборудованных за последние недели укреплениях, батареях с дальнобойными орудиями, меткой стрельбе русских артиллеристов и бесстрашии русских гарнизонов.
Ещё не было 9 часов, как русские артиллеристы подавили французские батареи на правом фланге. Был уничтожен французский пороховой склад, и французы стали стрелять только время от времени. В 1 час 25 минут уничтожили ещё один пороховой склад у французов, а в 4 часу взлетел на воздух британский пороховой склад. Сильно пострадал и союзный флот. По признаниям французских газет (находившихся под цензурой), от меткого русского огня были повреждены 5 французских линейных кораблей и фрегатов, а англичан — 3 корабля.
Джон Уилсон Кармайкл. «Бомбардировка Севастополя»
Итоги
Союзная армия не смогла добиться поставленных целей. Английская и французская артиллерия не сумели разрушить русские укрепления и подавить батареи. Намеченный штурм Севастополя пришлось отложить. Наступать на сильные оборонительные позиции и под мощным огнём русских артиллеристов, в чьей меткости союзники убедились в этот день, было самоубийством. Высокое мастерство, выдержка и мужество севастопольских артиллеристов решили исход дела в пользу русской армии и флота. Надежды союзного командования на легкую победу рухнули.
Радость первого успеха была омрачена тяжёлой утратой — погиб талантливый русский флотоводец, вдохновитель и организатор обороны Севастополя вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов. Русские войска в этот день потеряли около 1200 человек, союзники — около 1 тыс. человек.
Моряки, солдаты и горожане всю ночь с 17 на 18 октября напряженно работали, восстанавливая повреждённые укрепления. К изумлению союзных войск, к утру 18 октября оборонительная линия Севастополя была восстановлена и готова к новому бою.
Оборону Севастополя теперь возглавлял Павел Степанович Нахимов. Под его непосредственным руководством защитники города продолжали работы по укреплению оборонительной линии, возводили новые укрепления и батареи. Формировали новые флотские части для защиты Севастополя.
Союзники ещё несколько дней обстреливали Севастополь. Но особых успехов не добились. Днём русские артиллеристы метко отвечали противнику. А ночью самоотверженный гарнизон исправлял всё, что было разрушено за день. Так, благодаря работе контр-адмирала Истомина и русского инженера Ползикова, Малахов курган был превращён в мощный укреплённый район, ставший главным опорным пунктом Севастопольской обороны.
Простые матросы и солдаты проявляли массовый героизм. На четвертом бастионе все полтораста — двести матросов первой очереди отказались уступить другой смене места у орудий, изъявив желание погибнуть на своих местах, но не оставлять позиции.
Французские офицеры отмечали высокий уровень русских артиллеристов:
«Их огонь был убийствен и меток, их пушки бьют на большое расстояние, и если русские принуждены были на минуту прекратить огонь под градом метательных снарядов, осыпавших их амбразуры, то они тотчас же возвращались опять на свои места и возобновляли бой с удвоенным жаром. Неутомимость и упорное сопротивление русских доказали, что восторжествовать над ними не так легко, как предсказывали нам…».
Французы также отмечали, что русские расположили батареи более умело, и они причиняли союзникам больше ущерба, чем батареи союзников — защитникам Севастополя.
В результате британский лорд Раглан и французский генерал Канробер решили отложить штурм и перейти к осаде. Новый штурм Севастополя перенесли на две недели.
Опубликовано: Мировое обозрение Источник
Читайте нас: