«Умрем, но не сдадимся!»

На волнах камчатских вод
Встал на рейд английский флот,
Принеся в лучах луны
Едкий смог Крымской войны.
Сопки русских батарей
Ждут владычицу морей
Жжет костры казачья рать
Мы одни, но нас не взять.
Петропавловск. Рок-группа Radio Tapok.

Предыстория

Британская империя стремилась достичь господства на Мировом океане, включая Тихий океан. Для этого необходимо было нанести серьёзный удар России, которая, владея Русским Дальним Востоком, Камчаткой и Аляской (Русской Америкой), имела серьёзный потенциал для расширения своей сферы влияния в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Поэтому в ходе Восточной (Крымской) войны британцы старались отбросить русских не только с Балтики и Чёрного моря, но и с Тихого океана. Легко разгромив Китай в Первой опиумной войне 1840–1842 гг., британцы считали, что теперь пришло время «поставить на место» и Россию, чтобы достичь полного превосходства Британии в АТР.

Наиболее дальновидные деятели России уже с 1840-х годов стали тревожиться за будущее русских тихоокеанских владений. Особенно опасались за Камчатку. Было подозрительно, что с середины 1840-х годов в порт зачастили иностранные китобои, вели себя они отвратительно, как хозяева, стали совершать различные бесчинства. В Петропавловск начали приходить английские суда, часто под чужим флагом. Было очевидно, что противник ведёт разведку.

В 1848 году граф Николай Николаевич Муравьёв, который с 1847 года стал генерал-губернатором Восточной Сибири, обратил внимание на растущую угрозу нападения иностранцев, в первую очередь британцев, на Камчатку и Приамурье.

Надо сказать, что Николай Муравьев (Муравьёв-Амурский) сыграл выдающуюся роль в истории Русского Дальнего Востока, присоединив к России устье Амура. При его поддержке основывались новые русские поселения, а в начале 1854 года он добился у императора Николая I разрешения произвести по Амуру сплав войска. В мае 1854 года произошёл первый сплав войск, год спустя – второй, с солдатами прибыли на устье Амура первые русские поселенцы. Русское присутствие на Дальнем Востоке было существенно усилено.

В 1848 году Муравьёв решил заняться строительством военных укреплений в Петропавловске. Летом 1849 года Муравьев на транспорте «Иртыш» прибыл в Петропавловский порт. Генерал-губернатор осмотрел местность и наметил места строительства новых батарей. Так, Муравьев предлагал возвести батареи на Сигнальном мысе, на Петропавловской косе и у озера Култушного.

Муравьёв в письме министру внутренних дел Перовскому предупредил, что Авачинскую губу необходимо укрепить, так как без этого она может быть захвачена самой незначительной вражеской эскадрой. Место было очень удобным, и было очевидно, что во время войны противник попытается его захватить.

Губернатор Восточной Сибири назначил нового управителя Камчатки. Им стал энергичный администратор, генерал-майор по адмиралтейству Василий Степанович Завойко. Будущий герой обороны Петропавловска служил на Черноморском и Балтийском флотах, отличился в Наваринском сражении – за отличие в бою и личную храбрость был отмечен орденом Св. Анны 3-й степени. Совершил кругосветное путешествие, служил в Российско-американской компании, занимался исследованием восточных земель, учредил Аянский порт и был его начальником.

В феврале 1850 года Завойко был назначен исправляющим должность камчатского военного губернатора и командиром Петропавловского порта на Камчатке. Губернатор организовал постройку шхуны «Анадырь», ботов «Алеут» и «Камчадал». Летом 1853 года Завойко получил чин генерал-майора и был утверждён в занимаемой должности губернатора Камчатской области.

Подготовка обороны

В марте 1854 года Завойко получил письмо короля Гавайских островов Камеамеа III, который был дружественно настроен к России и извещал о возможном нападении летом на Петропавловск англичан и французов.

В конце мая было получено официальное известие о начале войны от генерального консула России в США. Завойко немедленно обратился ко всему населению Камчатки и предупредил людей о возможном нападении противника. Петропавловский порт должен был быть подготовлен обороне, а его жители готовы «не щадя жизни, противостоять неприятелю и наносить ему возможный вред». Женщин и детей необходимо было вывезти в безопасное место.

Завойко отмечал:


Завойко имел крайне слабые средства к обороне: гарнизон составлял всего 231 человек, а артиллерийское вооружение состояло всего из шести 6-фунтовых пушек и одного полевого 3-х фунтового орудия на конной тяге. Однако генерал-майор успел завершить основную часть работ по созданию главных укреплений Петропавловского порта до прибытия вражеской эскадры. Батареи строили в надежде на получение затребованных у командования орудий. Также из охотников (добровольцев) сформировали стрелковые и пожарные отряды.

Прибытие «Авроры» и «Двины»

К счастью, для защитников Петропавловска, в июле 1854 года пришла неожиданная помощь. 1 июля 1854 года в порт, завершив полукругосветное плавание, вошел 58-пушечный фрегат «Аврора» под началом капитан-лейтенанта Ивана Николаевича Изыльметьева. «Аврора» 21 августа 1853 года вышла из Кронштадта на Дальний Восток, и двигалась по маршруту Копенгаген – Христианзанд – Портсмут – Рио-де-Жанейро – мыс Горн – Кальяо – Бухта Де-Кастри.

Фрегат шёл для укрепления Тихоокеанской эскадры под командованием вице-адмирала Е. В. Путятина. Но из-за нехватки пресной воды и цинги, поразившей 2/3 экипажа (на корабле практически не было ни одного здорового человека), Изыльметьев решил сделать остановку в Петропавловске. Получив доклад о положении дел, капитан-лейтенант дал согласие на просьбу Завойко остаться в Петропавловске и помочь отразить нападение англо-французской эскадры.

«Аврору» едва не перехватил противник. Поход был тяжелым. Почти двадцать дней встречные штормовые ветры мешали выходу корабля в Тихий океан. Много людей болело: 8 матросов умерли, 35 были в тяжелом состоянии. Кораблю требовался срочный ремонт: потекли палубные пазы, ослабел такелаж, на исходе был провиант. Только 13 марта фрегат миновал кладбище кораблей – мыс Горн.

Корабль сделал остановку в перуанском порту Кальяо. Здесь русский корабль попал в окружение англо-французской эскадры. В бухте стояли британские фрегаты «Президент и «Пайк» под флагом контр-адмирала Дэвида Прайса, французские фрегаты «Форт» и «Евридика» под флагом контр-адмирала Фебрие де Пуанта, французский бриг «Облигадо». Известие о начале войны ещё не было получено, но его ждали. Русский фрегат попал в ловушку.


Внешне дело обстояло как обычно. Русский капитан-лейтенант Изыльметьев и оба адмирала обменялись обычными в мирное время визитами вежливости. Изыльметьев, стараясь не подавать виду, ускорил ремонтные работы. 14 (26) апреля 1854 года русский фрегат смог вырваться из ловушки. Пользуясь густым туманом, с «Авроры» были спущены на воду семь десятивёсельных шлюпок. Корабль поднял якорь, паруса не поднимали и шлюпки отбуксировали «Аврору» в открытое море. Там подняли паруса и скрылись в океане прежде, чем иностранцы смогли организовать погоню. Уже через неделю пришло известие о начале войны.

Поход до Петропавловска был очень тяжелым. Корабль попал в полосу жестоких ветров с непрерывными шквалами, «Аврора» набрала много воды. Болезни сразили почти весь экипаж. Умерло 13 человек. Заболел и сам Изыльметьев, он передал командование капитан-лейтенанту Михаилу Тиролю. После прихода фрегата в Петропавловск свезли на берег и отправили на лечение на горячие ключи в деревню Паратунку 196 человек (19 спасти не удалось).

Прибытие «Авроры» заметно укрепило оборону Петропавловска: часть экипажа была переведена на берег в качестве резерва гарнизона, орудия правого борта были сняты и переданы на береговые батареи, усилив артиллерийскую систему обороны.

Также 24 июля (5 августа) 1854 года прибыл военный транспорт (бригантина) «Двина». Он доставил 350 солдат Сибирского линейного батальона под началом капитана А. П. Арбузова (он был назначен помощником военного губернатора), 2 бомбические пушки двухпудового калибра и 14 пушек 36-фунтового калибра. На «Двине» прибыл военный инженер поручик Константин Мровинский, который возглавил строительство береговых укреплений.

В результате к концу июля гарнизон Петропавловска составил по докладу Завойко 988 человек (349 человек на кораблях, 368 на артиллерийских батареях и 271 человек – в стрелковых партиях). С учетом нескольких десятков стрелков-добровольцев, гарнизон составил более 1 тыс. человек.

«Сражаться до последней крайности»

Вскоре после прибытия «Двины» на площадь собрали все команды. Сообщили им об объявление войны, затем приказ губернатора. Завойко сам попросил всех «сражаться до последней крайности, если же вражеская сила будет неодолима, то умереть, не думая об отступлении. Все выразили готовность скорее умереть, чем отступить».

Днем и ночью, почти два месяца (пользуясь медлительностью противника), защитники Петропавловска возводили укрепления. Шла работа по сооружению семи береговых батарей и установке орудий. В скалах рубили площадки для орудий, недоступные для противника, перевозили с кораблей орудия, устанавливали их. В работе участвовало почти всё население города и его окрестностей (около 1 600 человек).

С фрегата «Аврора» и военного транспорта «Двина» сняли орудия правых бортов, усилив ими береговые батареи. Корабли поставили на якоря левыми бортами к выходу из гавани, чтобы встретить огнём возможный прорыв врага. Вход в гавань закрыли боном. Для отражения десанта противника сформировали три стрелковых отряда.

Артиллерийские батареи охватывали Петропавловский порт подковой. На правом её конце в скалах мыса Сигнальный была расположена батарея № 1. «Сигнальная» батарея прикрывала вход на внутренний рейд и была вооружена тремя 36-фунтовыми орудиями, двумя бомбическими пушками, её гарнизон составлял 64 человека. Также с правой стороны на перешейке между Сигнальной сопкой и Никольской сопкой расположили ещё одну батарею.

«Перешеечная» батарея (№ 3) была вооружена пятью 24-фунтовым орудиями, её гарнизон составлял 51 человек. У северного конца Никольской сопки на самом берегу поставили батарею № 7. Она была предназначена для предотвращения высадки вражеского десанта в тыл и попытки захватить порт с северного направления. Батарея была вооружена пятью 24-фунтовыми орудиями, её защищало 49 человек.

Ещё одна батарея располагалась на сгибе воображаемой подковы, у Култушного озера. «Озёрная» батарея (№ 6) имела на вооружении шесть 6-фунтовых орудий, четыре 18-фунтовых орудия, её гарнизон составлял 34 человека. «Озёрная» батарея подкрепляла оборону батареи № 7 и должна была держать под огнём дефиле и дорогу между Никольской сопкой и Култушным озером.

Затем шли «Портовая» и «Кладбищенская» батареи (батареи № 5 и 4). Батарея № 5 была вооружена пятью практически негодными к бою 3-фунтовыми орудиями. Батарея № 4 была вооружена тремя 24-фунтовыми орудиями и имела гарнизон 24 человека. На песчаной косе Кошка находилась основная батарея № 2. «Кошечная» батарея была вооружена девятью 36-фунтовыми орудиями и одним 24-фунтовым орудием, её гарнизон составлял 127 человек.

Силы противника

7 мая 1854 года контр-адмиралы Дэвид Прайс и Фебрие де Пуант получили известие о начале войны. Только 17 мая два фрегата (один английский, другой французский) в сопровождении двух пароходов вышли в Тихий океан в надежде обнаружить «Аврору». Русский фрегат они не настигли. Сначала стояли у Маркизовых островов, а затем перешли к Сандвичевым островам, где узнали, что 18 дней назад здесь было другое русское судно, «Двина». И здесь союзники медлили, только 25 июля покинули Сандвичевы острова и двинулись к Камчатке.

Вечером 16 (28) августа с дальних маяков Завойко сообщили, что на горизонте появилась эскадра. В состав союзной эскадры входили: английские 52-пушечный фрегат «Президент», 44-пушечный фрегат «Пайк», пароход «Вираго», вооруженный 6 бомбическими орудиями; французские 60-пушечный фрегат «Форт», 32-пушечный фрегат «Евридика», 18-пушечный бриг «Облигадо». Личный состав эскадры насчитывал 2,7 тыс. человек (2,2 тыс. человек – экипажи кораблей, 500 человек – морские пехотинцы).

К месту назначения союзная эскадра подходила при неблагоприятных погодных условиях и очень медленно. На разведку был отправлен пароход «Вираго», который прикрылся флагом Соединенных Штатов и прошел в Авачинскую бухту. Русские очень скоро заметили пароход «Вираго» и выслали бот. Командир парохода не стал его дожидаться, поспешно развел пары и ушел.

Командир парохода доложил адмиралу Прайсу, что он видел в бухте несколько судов и береговые батареи (обнаружили три батареи). Он также отметил, что вход в узкий пролив, который соединяет океан с бухтой, ничем не защищен, хотя русские и пытаются его укрепить. Самый город Петропавловск располагался на восточной стороне большой Авачинской бухты, в глубине губы, которая соединялась с Авачинской бухтой «горлом». Эту губу и защищали «Аврора» и «Двина».

Союзники поняли, что внезапного удара не получилось, что серьёзно осложняло положение англо-французской эскадры, которая не имела возможности бороться с серьёзной обороной. Так, английские корабли были в основном вооружены короткоствольными орудиями, мало приспособленными для борьбы с береговыми укреплениями противника.

Начало боевых действий. Гибель Прайса

18 (30) августа 1854 года англо-французская эскадра вошла в Авачинскую губу и сделала несколько выстрелов, но вскоре прекратила стрельбу. Русские батареи тоже сделали несколько выстрелов. Решительной атаки ждали на следующий день, но её не последовало. Русские защитники Петропавловска не знали тогда, что непредвиденное событие заставило вражеское командование отложить нападение.

Объединённой эскадрой руководил англичанин контр-адмирал Дэвид Прайс. Это был опытный командир, который принял участие в первом сражении ещё в 1801 году (Копенгагенское сражение между английским и датским флотами) и прошёл длинный путь от юнги до контр-адмирала и командующего Тихоокеанской эскадрой. Прайс лично ходил на пароходе «Вираго» осматривать губу и русские укрепления. По отзывам окружающих, осмотр произвёл на адмирала угнетающее впечатление.

Прайс уже был разочарован тем, что упустил «Аврору», и его огорчение увеличилось, когда на Сандвичевых островах он узнал, что союзная эскадра проморгала и «Двину». Теперь же, увидев два русских корабля в Петропавловском порту в полной боевой готовности, Прайс сильно переживал, осознавая всю опасность предстоящей атаки. Также стало очевидно, что русский порт вооружен и защищен значительно лучше, чем ожидалось. Русские готовы к бою.

Вечером 18 августа собрался военный совет под председательством Прайса. Была выработана диспозиция на следующий день. По первоначальному плану союзники хотели уничтожить корабельным огнем батареи № 1 и 4, затем войти в гавань и подавить сопротивление батареи № 2, «Авроры» и «Двины». После этого планировали всадить десант, который при поддержке корабельного огня должен был захватить город.


19 (31) августа 1854 года с утра корабли союзной эскадры стали занимать отведённые по плану им места, но вдруг движение остановилось и корабли вернулись на свои места на якорной стоянке у входа в Авачинскую бухту. Как потом выяснилось, в ночь с 18 на 19 августа адмирал Прайс погиб при загадочных обстоятельствах.

Последующая неудача союзной эскадры и её отступление сделали удобной точку зрения о том, британский адмирал покончил жизнь самоубийством. Якобы он переволновался, опасаясь за исход операции, и застрелился.

Однако эта версия была неубедительной уже в то время. Генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев в письме генерал-адмиралу Русского флота великому князю Константину Николаевичу отмечал, что британский адмирал не стал бы убивать себя перед сражением, которое надеялся выиграть. Не мог Прайс застрелиться и «невзначай своим пистолетом», так как не было надобности брать его в руки, находясь на фрегате за милю от русских позиций.

Сомнительно, что Прайс испугался штурма Петропавловска. Это был боевой командир, который не раз смотрел в лицо смерти. Его отмечали как умелого и храброго офицера, который не раз получал ранения в боях, попадал в плен, участвовал в абордажах и рукопашных схватках. Такой человек предпочел бы пасть в бою, если не мог выполнить поставленной задачи.

Поэтому существует версия, что британского адмирала убили, а экипажу сообщили о самоубийстве, чтобы не вызывать разногласий. Причина же убийства покрыта мраком. Таинственная гибель Прайса стала своего рода роковым предзнаменованием для всей союзной эскадры.

Первый штурм Петропавловска

Высшее командование после смерти Прайса перешло французскому контр-адмиралу Фебрие де Пуанту. Он ничего не изменил в первоначальной диспозиции. После некоторой заминки 19 (31) августа 1854 года союзный флот двинулся к Петропавловску и провел разведку боем. Корабли начали обстрел двух батарей (№ 1 и 2). Перестрелка между кораблями и береговыми батареями завершилась к вечеру. Фрегаты и пароход стреляли через батарею № 1, перешеек, Сигнальную и Никольскую горы, но успеха не добились. Фрегат «Президент» получил повреждения.

Ночью было неспокойно. На берегу отмечали какое-то движение на вражеских кораблях. Шлюпки ходили от судна к судну, производили промеры глубин, горели огни. Гарнизон Петропавловска готовился к бою и несколько раз выдвигался к орудиям.

Утром 20 августа (1 сентября) 1854 года союзные корабли двинулись на решительный штурм русской порта. Английские корабли и французский фрегат «Форт» вели огонь по батареям № 1, 2, 4 и по русским кораблям. Остальные французские корабли обстреливали батарею № 3, пытаясь отвлечь внимание защитников Петропавловского порта на себя. Одновременно фрегат «Евридика» и бриг «Облигадо» вели перекидной огонь через Никольскую сопку, надеясь попасть в «Аврору» и «Двину».

Батарея № 1, находившаяся на Сигнальном мысу и ближайшая к противнику, выдерживала самое жестокое нападение. На «Сигнальной» батарее находился и губернатор Завойко. Бой был тяжелым – 8 орудий «Сигнальной» и «Кладбищенской» батарей были вынуждены вести дуэль с 80 орудиями левых бортов трех вражеских фрегатов.

После продолжительного боя основные силы союзной эскадры смогли подавить русские батареи № 1 и 4. Несмотря на героические усилия орудийной прислуги и примеры бесстрашия, которые показывали командиры (лейтенант Гаврилов, раненный в голову и в ногу, не оставил боевое место и продолжал ободрять людей), орудия пришлось оставить. Платформы были засыпаны землей выше колес, станки и тали перебиты. Ворочать орудия и отвечать огнем на огонь в таком положении было нельзя. Мичман Попов, командовавший батареей № 4, заклепал орудия и ушел, забрав боеприпасы. Он соединился с 1-й стрелковой партией мичмана Михайлова и отвел своих людей к батарее № 2.

Первая задача была реализована – «внешний замок» Петропавловска союзники сбили. Однако «Кошечную» батарею (№ 2) они уничтожить не смогли. Не удалось противнику нанести серьёзных повреждений «Авроре» и «Двине». Перекидной огонь французских кораблей не принёс никакого успеха.

После этого союзники на гребных судах высадили десант из 600 солдат у батареи № 4. «Кошечная» батарея пыталась сорвать высадку десанта, но без особого успеха. Французы при восторженных криках подняли свой флаг. Однако почти сразу их настроение испортили англичане. Французы попали под дружественный огонь – бомба с английского парохода, попав в самую середину батареи, вызвала страшное замешательство во французском отряде. Затем по французам открыли огонь фрегат «Аврора» и транспорт «Двина».

Контратака защитников

По приказу Завойко в контратаку бросили всех, кого смогли – матросов с «Авроры» и добровольцев стрелковых отрядов. Атаку возглавили мичманы Фесун, Михайлов, Попов и поручик Губарев. Всего в русском отряде было около роты – 130 человек. Русские бросились в штыковую атаку, но французские десантники не приняли боя, сели на шлюпки и сбежали на корабли. Целый батальон сбежал без боя.

Как отметил мичман Николай Фесун, служивший на фрегате «Аврора», неприятель отступал «бегом и с такою быстротою, что, прежде чем мы подоспели к занятой им батарее, он уже был в шлюпках и вне выстрела, так что, несмотря на самое пламенное желание, в этот раз не удалось его попотчевать даже ружейными выстрелами».

Тем временем продолжалась дуэль «Кошечной» батареи (№ 2) под командованием лейтенанта князя Дмитрия Петровича Максутова с тремя вражескими фрегатами. Противник, имея на каждой из сторон своих фрегатов по две 2-пудовые бомбические пушки, стрелял в основном из них. Вражеские ядра долетали до русской батареи и, ударяясь в фашины, не причиняли особого вреда. Русские 36-фунтовые орудия могли ответить только тогда, когда враг увлекался и подходил ближе, чтобы дать залп всем бортом.

Максутов был отличным командиром, он хладнокровно выжидал, не горячился, не тратил даром порох, стрелял только тогда, когда был уверен, что выстрелы не пропадут зря. Почти всё время, пока три вражеских фрегата вели огонь, русская батарея молчала и только время от времени метко отвечала.

Этот бой был отличным примером холодной ярости русских воинов: фрегаты противника непрерывно ведут огонь (противник в продолжение получаса делал более 250 выстрелов), ядра бороздят бруствер во всех направлениях, бомбы разрываются в воздухе, время от времени уносят раненых и погибших, а русские артиллеристы холодны и молчаливы, спокойно курят трубки или весело балагурят. И вот раздаётся звонкий голос командира, русские орудия посылают смертельные подарки врагу, и снова ожидание.

Стрельба прекратилась около 6 часов вечера. «Кошечная» батарея в продолжение 9 часов выдерживала огонь более 80 вражеских орудий. Она устояла и на следующий день была готова к новому бою. На этом первый штурм и завершился. Англо-французская эскадра вернулась на свои якорные стоянки у входа в бухту.

Русские воины готовились на следующий день вступить в новое сражение. Они считали, что противник, разрушив передовые батареи, несомненно, продолжит наступление. Завойко посетил «Аврору» и объявил морякам, что теперь стоит ожидать решительного нападения противника на фрегат, который был самым серьёзным препятствием на пути к порту. Губернатор сказал, что он надеется на то, что русские моряки постоят за себя, на что получил единодушный ответ: «Умрем, а не сдадимся!»

Второй штурм

До 24 августа (5 сентября) союзники устраняли повреждения на кораблях и готовились к новой атаке. Похоронили погибших на острове Крашенинникова. Во время второго штурма основной удар союзной эскадры был направлен на батареи № 3 («Перешеечная») и № 7 (на северной оконечности Никольской сопки). Здесь были самые мощные корабли. Русские батареи обстреливали английские корабли – фрегат «Президент», пароход «Вираго» и французский фрегат «Форт».

Фрегаты «Пайк», «Евридика» и бриг «Облигадо» вели бой с батареями № 1 и 4. На них все орудия были восстановлены русскими оружейными мастерами. Союзники здесь имитировали штурм 20 августа, показывая, что и сегодня основной удар будет на этом направлении. Позднее фрегаты «Пайк» и «Евридика» присоединились к главным силам.

Англо-французская эскадра, имевшая на основном направлении сначала 118 орудий, а затем 194, разделилась на две части. Одна часть эскадры обстреливала одну русскую батарею, другая – вторую. К тому же противник имел мощные бомбические орудия. Обе русские батареи имели на вооружении всего 10 орудий. После трехчасового боя почти все русские орудия были повреждены, и прислуга с батарей была вынуждена отступить.

Так, пять орудий «Перешеечной» батареи (№ 3) под командой лейтенанта князя Александра Петровича Максутова вели смертельную дуэль с фрегатом «Форт». Залп каждого борта был равен 30 пушкам. Как отмечал мичман Фесун, весь перешеек совершенно изрыт, не было аршина земли, куда не попало бы ядро. При этом русская батарея в начале успешно отвечала: французский корабль получил серьёзные повреждения. Корабль стоял на расстоянии не больше 4½ кабельтовых, и каждое попавшее ядро приносило большой ущерб.

Вскоре платформы орудий были засыпаны, станки перебиты, одно орудие сильно повреждено, три других не могли действовать. Половина прислуги была перебита или ранена. Однако Максутов сам наводил последнее орудие и потопил большой катер с вражеским десантом. Французский фрегат, мстя за своих, ответил целым бортом. Князь пал с оторванной рукой (князь Максутов скончался от раны и воспаления легких 10 сентября 1854 года), а последнее орудие было подбито.

Мичман Николай Фесун, который во время боя руководил доставкой ядер на батареи, и после ранения Александра Максутова выполнял его обязанности, позже писал в своем письме начальнику Морского корпуса адмиралу Б. А. Глазенапу:

Вражеский десант бежит

После подавления русских батарей союзная эскадра высадила два десанта: около 250 человек на перешеек у батареи № 3 (она получила после этого боя название «Смертельная», так как почти не была прикрыта бруствером и на ней были значительные потери) и 700 человек у батареи № 7. Большая часть союзного десанта получила задачу подняться на Никольскую сопку и с ходу атаковать и захватить Петропавловский порт. Ещё одна часть десантного отряда, из состава группы, высадившейся у батареи № 7, получила приказ подавить сопротивление батареи № 6 («Озёрной»), выйти на просёлочную дорогу и атаковать город со стороны Култушного озера.

Однако эти замыслы провалились. «Озёрная» батарея при поддержке одного 3-фунтового полевого орудия несколькими картечными выстрелами обратила вспять вражеский десант. Англо-французский десант отступил к Никольской сопке. Здесь сосредоточилось около 1 тыс. солдат.

Вражеские десантники, ведя огонь из штуцеров, стали спускаться вниз к городу. Адмирал Завойко собрал все резервы и снял с батарей всех, кого можно, бросил людей в отчаянную контратаку. Русскому отряду (он состоял из нескольких отдельных партий) предстояло атаковать вверх по склону. В атаке участвовало около 350 солдат, матросов и горожан. И русские люди в очередной раз совершили чудо. Русская штыковая атака обратила противника в бегство. Причем, по словам Фесуна, бегство «самое беспорядочное и гонимое каким-то особенным паническим страхом».

Дело было невероятным. Лейтенант Ангудинов, мичман Михайлов, поручик Губарев и другие командиры совершили беспримерный поступок: небольшие группы русских воинов по 30–40 бойцов, поднимаясь на высоты под жестоким ружейным огнем противника, осыпаемые ручными гранатами, смогли опрокинуть англичан и французов.

Часть вражеского десанта была отброшена к обрыву, который выходил к морю. Много англичан и французов разбились или покалечились, прыгая с огромной высоты. Попытка поддержать десант корабельным огнем провалилась. Он был неэффективен на таком расстоянии. Русские заняли высоты и открыли ружейный огонь, предотвратив любую попытку перейти в контратаку. Остатки десанта эвакуировались на корабли.

Надо сказать, по воспоминаниям участников сражения, англичане и французы проявили высочайший уровень мужества, вывозя своих убитых и раненых. Как писал Фесун: «Убьют одного – двое являются взять его; их убьют – являются еще четверо; просто непостижимо». Зрелище было страшным. Англичане и французы под градом пуль брели к лодкам, неся на плечах раненых и убитых. Десантные суда союзников отплыли, увозя груды убитых и раненых.

В результате второй штурм Петропавловска завершился полным поражением англо-французских сил. Они не смогли использовать успех на первом этапе боя. Более многочисленный, хорошо вооруженный и занимающий отличную позицию союзный десант потерпел поражение от русских воинов. Англичане и французы не смогли противостоять ярости и решительности русских солдат.

Союзники потеряли около 400 человек убитыми, около 150 ранеными и 5 пленными. Русские солдаты захватили вражеское знамя и десятки ружей.

Русские потеряли в этом бою 34 человека. Общие потери – более 100 человек.

Итоги

Оборона Петропавловска завершилась полной победой русских сил. После двухдневного затишья англо-французские корабли отплыли. Несмотря на успешную оборону Петропавловска, верховному командованию стало ясно, что в военное время усилить и снабдить всем необходимым гарнизон порта не выйдет. Поэтому было принято решение об эвакуации порта и гарнизона с Камчатки на Амур.

3 марта 1855 года курьер есаул Мартынов, преодолев 8 тыс. верст (8,5 тыс. км) за небывало короткое время – три месяца, привез приказ о переносе порта. Портовые сооружения и дома разобрали, наиболее ценные материалы спрятали. Казаки перешли в поселок, стоявший в устье реки Авача. Солдаты и матросы пропилили во льду проход для кораблей, и они ушли до подхода второй вражеской эскадры. Порт был переведен в Николаевск-на-Амуре.

8 (20) мая 1855 года в Авачинскую губу зашла англо-французская экспедиция из пяти французских и девяти английских кораблей. Но место было непригодным для обитания, поэтому союзники ушли. Через несколько дней союзная эскадра обнаружила русский отряд (6 вымпелов во главе с «Авророй») во главе с Завойко, но русские смогли ускользнуть от противника.