Неизвестная война: жаркое лето 1918 года

Неизвестные войны. Лето 1918 года по-настоящему было жарким. Советская Россия оказалась в кольце фронтов, да и внутри «осажденной крепости» было не все в порядке.

Крестьяне поделили землю, и… середнякам было больше уже ничего не надо. Бедняки оказались во всем зависимы от государства, а кулакам запретили обрабатывать землю наемным трудом, и за что же им было любить новую власть? Левые эсэры были недовольны Брестским миром. Анархисты были недовольны вообще всем. На юге действовали казаки Краснова, на западе – немцы и австрийцы, на востоке – восставшие чехи и армия Комуча.

Одним словом, положение было очень тяжелым. Сегодня мы посмотрим, что же писала газета «Известия» о событиях того «жаркого лета»…


Начнем с того, что 5 июля начался Всероссийский съезд Советов. Появление на трибуне В. И. Ленина делегаты встретили овацией!


Мнения на съезде высказывались весьма остро. Но… свобода их высказывания была. Все-таки высказывали их известные на всю страну революционеры, прошедшие и царские тюрьмы, и каторгу. Более того, 5 июля левоэсеровская фракция (352 человека) на съезде выразила недоверие Советскому правительству.




В целом, как это явствует из сообщений в «Известиях», выступление левых эсеров было плохо организовано. То есть выступить-то они выступили, причем умно выбрали время (латышские стрелки в это время праздновали Янов день, и в Москве их не было). Но вот затем все дело застопорилось.

По Кремлю постреляли, но даже не удосужились арестовать находившееся в нем Советское правительство. А при первых же артиллерийских залпах батареи латыша Э. П. Берзина по штабу отряда Д. И. Попова начали разбегаться кто куда. Не ожидали, что артиллерия большевиков будет бить по своим, поскольку в их штабе находились арестованные большевики.

А большевики не побоялись такой возможности и своего добились. Троцкий, правда, на V съезде Советов позднее заявил, что штаб отряда Попова артиллерия обстреляла «с исключительной меткостью».

Кроме того, 450 делегатов съезда были тут же арестованы, а некоторые активные участники мятежа, среди которых был и заместитель председателя ВЧК В. Александрович, и ещё 12 сотрудников ВЧК из отряда Попова, по постановлению ВЧК расстреляли уже на следующий же день, 8 июля.



Однако в целом левых эсеров наказали неожиданно мягко: их лидера Марию Спиридонову осудили на год лишения свободы, причем в апреле 1919 года её соратники похитили её из тюрьмы.

Главные фигуранты в ликвидации Мирбаха, Блюмкин и Андреев, смогли сбежать на Украину и были приговорены всего лишь к трём годам тюрьмы (заочно). Андреев вскоре умер на Украине от тифа, а вот Яков Блюмкин (о нем и его более чем интересной судьбе на ВО была большая статья) в мае 1919 «раскаялся» и был вновь принят в ряды Коммунистической партии. А потом даже служил в охране Троцкого, и тот ничуть не боялся, что его охраняет бывший эсер.


Очередной мятеж 10–11 июля уже в Симбирске поднял командующий Восточным фронтом Красной Армии левый эсер М. А. Муравьёв.

Он заявил, что «защищая власть Советов, я от имени армий Восточного фронта разрываю позор Брест-Литовского мирного договора и объявляю войну Германии… всех своих друзей и бывших сподвижников наших славных походов… призываю под свои знамёна для кровавой последней борьбы с авангардом мирового империализма – германцами. Долой позорный Брест-Литовский мир! Да здравствует всеобщее восстание!» Понятно, что такие лозунги мало кто поддержал.

А вот обращение Ленина и Троцкого впечатление произвело: «Бывший главнокомандующий на чехословацком фронте, левый эсер Муравьёв, объявляется изменником и врагом народа. Всякий честный гражданин обязан его застрелить на месте».

«Застрелить на месте»! Круто, что и говорить! В итоге Муравьев не стал ждать, пока кто-нибудь его застрелит, и благоразумно застрелился сам.


Впрочем, не слишком повезло и тому, кто непосредственно подавлял мятеж левых эсеров в Москве – И. И. Вацетису. Он недолюбливал Троцкого и в 1935 году заявил, что весь мятеж всего лишь его «инсценировка». Но даже такое «разоблачение» Вацетиса ему жизнь не продлило. В ноябре 1937 года его арестовали по обвинению в участии в «латышской фашистской шпионско-террористической организации в РККА», которая готовила «контрреволюционный переворот». В июле 1938 года он был расстрелян. Так что пусть и через 20 лет, но пуля его все-таки нашла.

Впрочем, «Известия» публиковали и множество других материалов, из которых вырисовывается исключительно трудная ситуация для страны во всех отношениях.





Интересно, что сразу же после этого сообщения «Известия» начали печатать выдержки из дневников Николая Второго, из чтения которых становилось видно, какой это был негосударственный и недалекий человек. Конечно, были опубликованы не все дневники, а лишь их отдельные избранные места. Но впечатление, что царь у нас был «пустышкой», получить явно удалось.


А ещё в это же самое время печально знаменитый грипп «испанка» начал свое победоносное шествие по планете. С такой пандемией после средневековой «черной смерти» цивилизованный мир ещё не сталкивался!




«Испанка» в это время свирепствовать ещё не начала, но пандемия уже стартовала. Особенно тяжелой была осень и зима 1918 года. Тогда был болен поголовно весь английский флот в Скапа-Флоу, да и германский, интернированный там же, выглядел не лучше. То есть, понятно, что не флот, а его матросы. По кубрикам сплошной кашель… На некоторых кораблях не осталось здоровых вообще!

Кстати, интересная тема для дальнейшего исследования. Но это надо специальную литературу читать, и одним наскоком такое не напишешь.

Ну и о том, как распространялась болезнь у нас. Это тоже интересно. Но дело это касается истории эпидемиологии.


Причем интересно, что с сифилисом тогда служили в армии. Приходилось читать о каком-то конном подразделении, которое так и называлось «Конный отряд сифилитиков», только вот у кого он был – у белых или у красных, в памяти не удержалось.


А впереди были осень и зима. Когда стали требоваться ещё и дрова, а хлеб, как и раньше, оставался очень серьезной проблемой. Впрочем, с газетными материалами «Известий», опубликованными осенью 1918 года, мы познакомимся в следующий раз.

Продолжение следует…