Пятница, седьмая неделя. Сегодня зачет, каждому выдали по 50 патронов, стрельба на время: сидя, лежа, стоя, с колена; с дистанций в 183, 274 и 457 метров (американские нормативы приводятся в ярдах. - Прим. ред.).
Хотя я отстрелял ниже среднего - всего на 205 очков из 250, - наша рота отличилась тем, что все прошли квалификацию и 63 процента рекрутов попали в высшую категорию. Инструктора были очень довольны, так как такого уже не было 10 лет.
Старший пообещал, что после марш-броска покажет нам фильм.
Суббота, второй марш-бросок, теперь уже на 13 километров, на прошлой неделе было только 8. Рюкзаки хоть и тяжелые, но удобные. Мешали только автомат, который постоянно слетал с плеча, жилет (он сильно тер поясницу) и обод каски давил на голову. Взвод разделили на две колонны с каждой стороны дороги. Меня поставили самым последним - подталкивать и подгонять отстающих. Опять орем.
- Последовательность командования!
- Последовательность командования, ай-ай, сэр. Президент Соединенных Штатов
Америки уважаемый господин Буш…
Потом шел министр обороны, и так вниз по всей иерархической военной лестнице вплоть до «дисциплинария» Доуни.
- А, сволочи! Громче!
- Громче, ай-ай, сэр.
- Подтянуться ближе!
- Подтянуться ближе ай-ай, сэр, - задыхаясь, кричали мы.
- 10 основных приказов!
- 10 основных приказов, ай-ай, сэр.
Первый основной приказ для рекрута - это занять пост и охранять все государственное имущество вокруг.
Второй основной приказ для рекрута - это обойти свой пост, наблюдая все в поле зрения и слышимости.
К седьмому мы сбивались, старший кричал, что мы его позорим - вторая фаза, а мы до сих пор не знаем приказы.
Тогда мы минут десять орали и хлопали по рюкзаку впереди.
И все сначала.
Иногда Доуни пинками подгонял моего соседа по койке, рекрута Ю, по национальности корейца. Ю 26 лет, совсем недавно он был членом шайки грабителей на улицах Лос-Анджелеса. Двух его сообщников поймали, а он успел записаться в рекрут-лагерь.
Восьмая неделя, срок перевалил за половину, нас погнали с рюкзаками жить в полевых условиях. Опять гонка: чей взвод быстрее всех разобьет лагерь. Повезло, мы первые. По 27 плащ-палаток в два ряда, 8 вбитых колышков и дождевой окоп вокруг каждой.
Рюкзаки ровно лежат в центре по 4 штуки в кучке, а мы уже стоим на линии; и все это за 4 минуты 43 секунды.
Долгожданный завтрак, по команде сели на землю, 5 минут на то, чтобы все было съедено, хотя сильно мешает автомат. После завтрака есть хотелось все равно - треть еды из пайков приходилось выбрасывать из-за того, что сладкое запрещалось.
Со следующим завтраком повезло гораздо меньше. Мексиканца Родригеса повысили до следующего сержантского звания, всю ночь он пил и гулял, поэтому утром был особо придирчив.
- Опять копаемся! Почему жратву еще не достали из рюкзаков! Не хотите есть, ну ладно. По моей команде и только по моей команде вы съедите крекер. Запейте. Откройте пакетик с основным блюдом, понюхайте. Выбрасывайте. Быстро встать!..
Украинец - друг и брат
…Очередное испытание: газовая камера. Загоняли человек по 30. Помещение со слезоточивым газом.
- Снять противогазы!
Щиплет глаза и кожу, тут главное - не дышать. Считаю секунды в уме: 40... 41... 42... Большинство вокруг задыхается от кашля. ...60... 61...
- Надеть и продуть противогазы!
Черт, как же жжет глаза. Ну, ладно, дышу, вроде бы все нормально. Противогаз на месте.
Еще пару раз повторили процедуру, к концу закашлял и я. На самом деле этот газ не только слезоточивый - из носа тоже очень сильно течет. Почти 300 человек, все в соплях и плачут...
Четверг, восьмая неделя. Я умудрился поспать на утренних занятиях, в первом ряду сидел - вот и не заметили. Днем, пока вокруг народ бегал и стрелял холостыми, я познакомился с инструктором по тактике, который оказался украинцем и дал мне свой мобильный телефон (рекрутам иметь их запрещено), чтобы я позвонил домой. Боже, какое счастье услышать голоса родных!..
А украинец рассказал, что он уже отслужил почти весь срок контракта и уже несколько раз ездил в Ирак.
Весь вечер мы проплавали в грязи, пошел сильный дождь. Ползем под колючей проволокой, гремит пулемет, правда, из-за бывавших ранее несчастных случаев стреляют холостыми, но эффект не убавляется. Каждую минуту со свистом взрывается «хлопушка». Короткая перебежка до прикрытия, нырок в лужу, огонь из автомата, пока не подтянутся остальные. Добежали до окопа с врагом, прикладом в морду резиновому ублюдку и дальше плавать в грязи.
Кончился дождь, мы переоделись в последний чистый комплект камуфляжа.
Ночная атака. Опять ползти под колючей проволокой, но только лужи после дождя никуда не делись - по щиколотку минимум. Первым полез Родригес, сухой осталась только его голова. Нет, спасибо! Не полезу! Пока я в темноте искал обход, офицеры сжалились над нами, разрешили обойти с боку.
Каждую минуту инструктора запускали в воздух осветительные ракеты - все падаем в мокрую траву, пока ракета не гаснет. Пошел ливень, черт, не осталось сухой одежды, холодно, очень хочется есть и спать. Лагерь затопило, ветром снесло несколько палаток, в лужах спать не было смысла, и нас отправили в казармy.
Разукрашенные маскировочной краской лица, покрытые слоем грязи, с набитыми землей автоматами мы еле-еле добрели назад.
- Раздевайтесь, идите и сполосните автоматы.
Набившись по 5-6 человек в душевую кабинку, мы пытались сначала смыть грязь с себя.
- Я сказал мыть автоматы, а не ваши вонючие тела!
На следующее утро винтовки были покрыты ржавчиной, и это за один день! Как же солдаты во Вьетнаме с ними воевали?..
Девятая, последняя неделя на севере, вторник. Впереди нас ждет самое суровое испытание: 54 часа в поле, из них только 8 на сон, плюс обязательное дежурство. Нам дадут по четыре пакетика с едой - облегченных, потому что сладости будут выброшены...
Испытание
…Черт, когда же поднимется это солнце? Дрожим от холода y нашей первой остановки, первый и второй отряды ушли с Родригесом. С нами остался «дисциплинарий».
Это место названо в честь морского пехотинца Джона Базилона, он мужественно, под обстрелом таскал боеприпасы, и это потом позволило занять какую-то высоту. И мы бегали с ящиками от патронов, потом с криком взбегали на бугор и устанавливали периметр. Украинец предупредил меня, что мы это делать будем несколько раз, так что я сильно не напрягался. Как только мы все добежали наверх, раздался крик:
- А где ваш периметр? Вас всех перебили! Начинайте заново!
Опять таскаем металлические коробки, опять с криком в горку.
- Стоп! Ты, ты и ты пробежали перед линией огня других бойцов, вас свои же в спину и подстрелили. Давайте заново!
Так мы провели весь день, преодолевая разные препятствия: забирались на стены, таскали «раненых», лазили по веревкам, перетаскивали бочки и ящики по подвешенным мосткам.
Большую часть еды пытались сохранить на потом, голод утоляли водой, точнее литрами воды. Если съесть сначала крекер, а потом его запить водой, то помогает хорошо. Ничего из пайка не пропадало, на завтрак я ел пакетики с сухим кофе, сливками и сахаром.
Второй день прошел медленнее, но инструктора нас почти не трогали. Немного больше ползаний, чем вчера, но лужи уже высохли, ничего страшного.
Мы немного опоздали, и, когда вернулись в лагерь, нам сразу приказали идти спать. Козлы, остался еще целый «сухпай» с наилучшими запасами, а завтра мы уже возвращаемся назад! Ночью есть строго воспрещалось; конечно, другим, может быть, и ничего, но мне нельзя, я слишком долго был лидером отряда, чтобы так просто потерять эту должность. Озверелые от голода и усталости, мы долго спорили о том, можно ли нам поесть, пока инструктора на совещании. Тем, конечно, плевать было, что мы возвращаемся назад с четвертью всех наших запасов на 3 дня.
Хорошо еще, что с нами шли офицеры, при первом привале инструктора побоялись ругаться; мы оказались единственным взводом, у кого еще была еда, и нам разрешили все это съесть.
…Вот мы с воинским кличем вскарабкались на последнюю, самую крутую горку. Никого не бросили, никому не дали отстать, у слабых подхватили винтовки, подталкивая их вверх. Старший был доволен, мы тоже. Осталось только дойти до бараков. И тут опять начались мучения.
- 10 основных уставов!
- 10 основных уставов, ай-ай, сэр, - однако от усталости мы стали сбиваться уже на четвертом...
Этот поход уже после самого испытания и был наихудшим испытанием, но конец стоил того: подходя к базе, Доуни затянул песню о морской пехоте и мы повторяли за ним каждую строчку:
Мама, мама, мама,
видишь ты-ыы...
Что теперь морпехи
мы-ыыы...
Мы думали о доме и о том, что худшее уже позади; что перед нами «воинский завтрак», где можно есть сколько хочешь, день отдыха, потом на старую базу, и начнется последняя, третья фаза! Осталось всего четыре недели, и мы будем дома, сможем увидеть родных. Трудно было поверить, что с начала нашего пребывания в армии прошло почти два месяца.
Читайте нас: