Спасение утопающих — дело?..
Действительно, а чье дело — спасение утопающих? Если согласно поговорке, то самих утопающих. Если, например, зайти на сайт Flot.com, то начинаешь понимать, что нет.
Вообще, «флотские» с упорством дятлов долбят эту тему уже не один год. Обычно в канун годовщины трагедии с «Курском». Выглядит это своеобразно: в материале, посвященном событию, авторы портала сами себе задают вопрос на тему наших спасательных возможностей и сами же на него отвечают.
Такой подход, особенно учитывая то, что орать «уря» абсолютно нет повода, заслуживает как уважения, так и отдельного рассмотрения. Попробуем.
Что же за вопрос так мучает «флотских»?
Вопрос важный и злободневный. Можно ли теперь, по прошествии стольких лет, теоретически спасти АПЛ «Курск» или (не приведи господи, конечно) любую другую подлодку, оказавшуюся в подобной ситуации?
К сожалению, для Северного флота из года в год ответ отрицательный. И какого-либо улучшения не просто не предвидится, ситуация только ухудшается.
Да, у нас есть два флота, где все более-менее нормально. Глубинная обстановка Черного и Балтийского морей позволяет контролировать фактически любую ситуацию. Ибо лужи.
Подводные лодки Северного и Тихоокеанского флотов – заложники аварийных ситуаций, поскольку и климатические условия океанов резко отличаются от внутренних морей, и глубины иные.
Да, меня сейчас уже начнут поправлять, но маленький такой светлячок надежды затеплился в 2015 году, когда в состав флота скромно вошел «Игорь Белоусов». Это пока (и надолго «пока») единственное у нас поисково-спасательное судно, построенное по проекту 21300 «Дельфин».
![Спасение утопающих — дело?..]()
Будь у нас на Северном флоте в 2000 году такой корабль, расклад мог быть совершенно иным.
«Курск» лег на грунт на глубине 108 метров, что для «Белоусова» вообще не проблема в плане глубины. А вот для аварийно-спасательных служб КСФ глубина в 108 метров стала непреодолимой преградой.
Имевшиеся в распоряжении АСС водолазные колокола позволяли выполнять работы на глубине до 80 метров, да и то, в условиях волнения 1-2 балла. Да, был глубоководный спасательный аппарат «Приз», которому 108 метров – не глубина вообще, он ныряет до 500 метров. Но поврежденная комингс-площадка не дала ему возможности пристыковаться к лодке.
И все. Финал известен.
А помощь норвежских спасателей, мягко говоря, запоздала. И не по вине соседей. Но живых к тому времени на лодке уже не осталось.
А ведь были в составе флота СССР суда, которые позволяли водолазам работать на глубине даже больше 200 метров. Но, увы, до наших времен не дожило ни одно такое судно.
И потому появление «Белоусова» встречали в соответствующих кругах не то чтобы с помпой, но с облегчением. Ибо шанс на жизнь. И неплохой такой шанс.
Почему так? Все просто. «Белоусова» нафаршировали буквально всем, чем только смогли. На выходе получился не просто спасатель, а универсальная палочка-выручалочка с глубины до 450 метров. Это касаемо водолазов.
Главный «спасательный круг» «Белоусова» — глубоководный водолазный комплекс ГВК-450, который занимает почти четверть объема судна и представляет собой сложнейшую систему. В первую очередь – жизнеобеспечения как водолазов, так и спасаемых.
Комплекс ГВК-450 – это фактически система барокамер, позволяющих людям работать на запредельных глубинах (до 450 м) и не просто работать, но отдыхать, проходить медобслуживание, нормально питаться, то есть, жить в соответствии с требованиями той глубины, на которой они работают.
Без вреда для человеческого организма водолазы так могут работать до трех недель. Это много. Это очень много.
Понятно, что на такие глубины люди погружаются не в скафандрах. Подъем и спуск делают с помощью водолазного колокола, капсуле-батискафе с иллюминаторами и шлюзом, где поддерживается то же самое давление, что и на глубине, где предстоит работа.
То есть водолазы и живут, и работают в условиях противостояния давлению рабочей глубины, совершенно не опасаясь кессонной болезни. Да, впоследствии предстоит долгая декомпрессия, но это решаемый вопрос еще с 60-х годов прошлого века.
Главное – можно работать три недели, не отвлекаясь на декомпрессию каждое погружение. Работать на глубине не один час в сутки, а намного больше. Когда речь идет о спасении жизни людей – аргумент.
На «Белоусове» есть еще и глубоководный спасательный аппарат «Бестер-1», потомок «Приза». Предельная глубина погружения аппарата до 720 метров. Суть работы примерно та же: экипаж аппарата присоединяется к коммингс-площадке и «по сухому» спасает экипаж аварийной лодки.
Есть еще и управляемый аппарат Seaeye Tiger, снабженный манипуляторами, способный работать на глубине до 1000 метров.
Резюме: «Игорь Белоусов» вполне в состоянии спасти подводников в критической ситуации на глубине, исключающей саморазрушение корпуса от давления.
Но… «Игорь Белоусов» находится на Тихом океане. И судно проекта 21300 пока (надеюсь) в единственном экземпляре. Соответственно, подводные лодки Северного, Балтийского и Черноморского флотов по-прежнему не имеют современных средств спасения.
А что с теми, кто обязан реагировать, принимать меры и так далее?
Да все в порядке. Разговоры идут. Проводятся консультации, составляются и утверждаются планы. Потом, правда, эти планы корректируются, или, как сейчас принято говорить, «переносятся вправо».
В итоге говорильня на тему развития поисково-спасательной службы ВМФ в виде принятой в 2013 году концепции до 2025 года так и закончилась ничем.
А начиналось все неплохо для нашего флота. Перспектива имела место быть. К 2020 году на Тихоокеанском и Северном флотах планировалось иметь по два (!!!) современных спасательных судна с необходимым набором оборудования. И по одному — на Балтийском и Черноморском флотах.
Ну а что на деле, можно видеть невооруженным взглядом. Один «Игорь Белоусов» и никаких перспектив, потому что на дворе конец 2018 года, а больше ни одного корабля не то что не заложено, даже в планах не стоит.
И кто виноват? А вот это вопрос не просто сложный, если по существу. Я выше написал о сложнейшем и эффективнейшем комплексе ГВК-450, позволяющем спасать подводников с предельных для человека глубин.
Каюсь, наврал. Такого комплекса вообще не существует. И, скорее всего, не будет существовать в природе никогда. И даже если и будут новые суда, ставить на них абсолютно нечего. Впрочем, судите сами.
«Игоря Белоусова» заложили в 2005 году. И строили целых 7 лет, спустив на воду только в 2012 году.
Все это время шла работа над комплексом ГКБ-450 в стенах ОКБ «Лазурит», что в Нижнем Новгороде. Насколько хорошо шли работы, судить сложно, раз даже Следственный Комитет РФ пока не разобрался.
Но миллиард на НИОКР был потрачен. В 2011 году разработчики сообщили, что комплекс скоро будет, но для этого им необходимы еще 3 миллиарда.
В Минобороны поняли, что ГВК-450 не будет, и приказом Сердюкова финансирование работ было остановлено.
Дальше — детектив. Кто-то говорит, что Сердюков угробил отечественный проект в угоду импортному. Кто-то говорит, что за 6 лет в "Лазурите" ничего не смогли разработать, а деньги попилили.
Факт в том, что, не дав «Лазуриту» 3 миллиарда рублей на дальнейшую работу, Сердюков при помощи компании «Тетис Про» закупает оборудование у фирмы Divex из Великобритании.
И именно на этом оборудовании, которое установили на «Белоусове», и ведутся ВСЕ учебно-тренировочные работы по подготовке российских водолазов и спасателей.
Комплекс для «Белоусова» обошелся в 1,36 миллиарда рублей.
И комплекс реально работает, наши водолазы уже совершили с его помощью погружение на 416 метров 29 октября 2018 года, и вышли на грунт. Теперь до 18 ноября будут проходить декомпрессию. Комплекс работает, и не на рекорды, а на реальную подготовку.
Но на другие поисково-спасательные суда устанавливать нечего. Санкции… Понятно, что британские наши «партнеры» не продадут больше оборудования «двойного» назначения.
И тут снова детектив. Российский, понятное дело.
Как бы мы уже не первый год под санкциями. И давно уже ясно и понятно, что ничего нам с Запада такого не продадут больше. И единственное, на что можно рассчитывать, так это на продолжение работ по этому злосчастному ГВК-450 в Нижнем Новгороде.
Не тут-то было!
Вдруг выясняются очень странные вещи.
Первое: необходимо выбрать исполнителя работ. Это нормально. Но выбирать почему-то надо из КБ «Лазурит» и… ОАО «Тетрис Про»! «Тетрис Про», заметим, в разработках столь сложного оборудования не замечена от слова «совсем». Фирма просто выступила посредником по поиску и закупке оборудования. Да, с задачей справились на «отлично», но все-таки разница между закупкой и разработкой есть.
Второе: старт разработок по проекту назначен на 2018 год, но почему-то работы надо начинать с нуля.
Третье: Минобороны в лице приснопамятного Юрия Борисова заявило, что уточнение требований к аварийно-спасательным судам будет продолжаться до получения окончательных и полных результатов опытной эксплуатации «Игоря Белоусова». И окончательная ясность будет получена лишь после того, как водолазы достигнут отметки в 450 метров. А без этого нельзя ни закладывать следующее судно, ни разрабатывать ГВК-450.
Выглядит несколько непонятно.
Самое интересное, что все участники регаты реально готовы работать.
«Адмиралтейские верфи» утверждают, что готовы строить спасательные суда серией, причем, первое будет готово через 4 года. Не оспариваем совершенно, ибо именно здесь строился «Игорь Белоусов», так что не то что задел есть, есть уверенность в том, что строители выполнят обещание.
Но ГВК должен быть готов через полтора-два года после закладки судна, поскольку фактически судно строится вокруг него. А с ГВК проблемы.
ОАО «Тетис Про» обещает разработать ГВК максимум за 3 года, потратив 2-2,5 миллиарда рублей. Терпимо, если так. А что «Лазурит», который работал по теме столько лет?
С «Лазуритом» все непонятно так же, как с «Тетис Про».
«Лазурит» предлагает сделать комплекс за 5 лет. И на это нижегородцам требуется… 10 миллиардов рублей!
Выглядит более чем странно, поскольку «Игорь Белоусов» обошелся бюджету в 6,5 миллиарда рублей. Хорошо, инфляция и все прочее. Но не до такой же степени?
Оценить способности и возможности фирм-претендентов могут только эксперты. Думаю, что именно это они и сделают, поскольку ситуация странная до безобразия.
Почему фирма, не замеченная в крутых разработках и успешных проектах, предлагает сделать комплекс вчетверо дешевле, чем те, кто 7 лет работал по теме?
Мне же остается только констатировать самый неприятный на сегодня факт: спасение утопающих на Северном флоте – дело рук самих утопающих. К сожалению, это так.
Можно еще долго рассуждать, но по сути остается надеяться, что в ближайшие 10-15 лет на Северном (Балтийском, Черноморском) флоте не произойдет никаких ЧП, подобных трагедии «Курска».
Потому что, несмотря на то, что прошло 18 лет с момента трагедии, спасать моряков в случае чего нам по-прежнему нечем.
Вообще, «флотские» с упорством дятлов долбят эту тему уже не один год. Обычно в канун годовщины трагедии с «Курском». Выглядит это своеобразно: в материале, посвященном событию, авторы портала сами себе задают вопрос на тему наших спасательных возможностей и сами же на него отвечают.
Такой подход, особенно учитывая то, что орать «уря» абсолютно нет повода, заслуживает как уважения, так и отдельного рассмотрения. Попробуем.
Что же за вопрос так мучает «флотских»?
Вопрос важный и злободневный. Можно ли теперь, по прошествии стольких лет, теоретически спасти АПЛ «Курск» или (не приведи господи, конечно) любую другую подлодку, оказавшуюся в подобной ситуации?
К сожалению, для Северного флота из года в год ответ отрицательный. И какого-либо улучшения не просто не предвидится, ситуация только ухудшается.
Да, у нас есть два флота, где все более-менее нормально. Глубинная обстановка Черного и Балтийского морей позволяет контролировать фактически любую ситуацию. Ибо лужи.
Подводные лодки Северного и Тихоокеанского флотов – заложники аварийных ситуаций, поскольку и климатические условия океанов резко отличаются от внутренних морей, и глубины иные.
Да, меня сейчас уже начнут поправлять, но маленький такой светлячок надежды затеплился в 2015 году, когда в состав флота скромно вошел «Игорь Белоусов». Это пока (и надолго «пока») единственное у нас поисково-спасательное судно, построенное по проекту 21300 «Дельфин».
Будь у нас на Северном флоте в 2000 году такой корабль, расклад мог быть совершенно иным.
«Курск» лег на грунт на глубине 108 метров, что для «Белоусова» вообще не проблема в плане глубины. А вот для аварийно-спасательных служб КСФ глубина в 108 метров стала непреодолимой преградой.
Имевшиеся в распоряжении АСС водолазные колокола позволяли выполнять работы на глубине до 80 метров, да и то, в условиях волнения 1-2 балла. Да, был глубоководный спасательный аппарат «Приз», которому 108 метров – не глубина вообще, он ныряет до 500 метров. Но поврежденная комингс-площадка не дала ему возможности пристыковаться к лодке.
И все. Финал известен.
А помощь норвежских спасателей, мягко говоря, запоздала. И не по вине соседей. Но живых к тому времени на лодке уже не осталось.
А ведь были в составе флота СССР суда, которые позволяли водолазам работать на глубине даже больше 200 метров. Но, увы, до наших времен не дожило ни одно такое судно.
И потому появление «Белоусова» встречали в соответствующих кругах не то чтобы с помпой, но с облегчением. Ибо шанс на жизнь. И неплохой такой шанс.
Почему так? Все просто. «Белоусова» нафаршировали буквально всем, чем только смогли. На выходе получился не просто спасатель, а универсальная палочка-выручалочка с глубины до 450 метров. Это касаемо водолазов.
Главный «спасательный круг» «Белоусова» — глубоководный водолазный комплекс ГВК-450, который занимает почти четверть объема судна и представляет собой сложнейшую систему. В первую очередь – жизнеобеспечения как водолазов, так и спасаемых.
Комплекс ГВК-450 – это фактически система барокамер, позволяющих людям работать на запредельных глубинах (до 450 м) и не просто работать, но отдыхать, проходить медобслуживание, нормально питаться, то есть, жить в соответствии с требованиями той глубины, на которой они работают.
Без вреда для человеческого организма водолазы так могут работать до трех недель. Это много. Это очень много.
Понятно, что на такие глубины люди погружаются не в скафандрах. Подъем и спуск делают с помощью водолазного колокола, капсуле-батискафе с иллюминаторами и шлюзом, где поддерживается то же самое давление, что и на глубине, где предстоит работа.
То есть водолазы и живут, и работают в условиях противостояния давлению рабочей глубины, совершенно не опасаясь кессонной болезни. Да, впоследствии предстоит долгая декомпрессия, но это решаемый вопрос еще с 60-х годов прошлого века.
Главное – можно работать три недели, не отвлекаясь на декомпрессию каждое погружение. Работать на глубине не один час в сутки, а намного больше. Когда речь идет о спасении жизни людей – аргумент.
На «Белоусове» есть еще и глубоководный спасательный аппарат «Бестер-1», потомок «Приза». Предельная глубина погружения аппарата до 720 метров. Суть работы примерно та же: экипаж аппарата присоединяется к коммингс-площадке и «по сухому» спасает экипаж аварийной лодки.
Есть еще и управляемый аппарат Seaeye Tiger, снабженный манипуляторами, способный работать на глубине до 1000 метров.
Резюме: «Игорь Белоусов» вполне в состоянии спасти подводников в критической ситуации на глубине, исключающей саморазрушение корпуса от давления.
Но… «Игорь Белоусов» находится на Тихом океане. И судно проекта 21300 пока (надеюсь) в единственном экземпляре. Соответственно, подводные лодки Северного, Балтийского и Черноморского флотов по-прежнему не имеют современных средств спасения.
А что с теми, кто обязан реагировать, принимать меры и так далее?
Да все в порядке. Разговоры идут. Проводятся консультации, составляются и утверждаются планы. Потом, правда, эти планы корректируются, или, как сейчас принято говорить, «переносятся вправо».
В итоге говорильня на тему развития поисково-спасательной службы ВМФ в виде принятой в 2013 году концепции до 2025 года так и закончилась ничем.
А начиналось все неплохо для нашего флота. Перспектива имела место быть. К 2020 году на Тихоокеанском и Северном флотах планировалось иметь по два (!!!) современных спасательных судна с необходимым набором оборудования. И по одному — на Балтийском и Черноморском флотах.
Ну а что на деле, можно видеть невооруженным взглядом. Один «Игорь Белоусов» и никаких перспектив, потому что на дворе конец 2018 года, а больше ни одного корабля не то что не заложено, даже в планах не стоит.
И кто виноват? А вот это вопрос не просто сложный, если по существу. Я выше написал о сложнейшем и эффективнейшем комплексе ГВК-450, позволяющем спасать подводников с предельных для человека глубин.
Каюсь, наврал. Такого комплекса вообще не существует. И, скорее всего, не будет существовать в природе никогда. И даже если и будут новые суда, ставить на них абсолютно нечего. Впрочем, судите сами.
«Игоря Белоусова» заложили в 2005 году. И строили целых 7 лет, спустив на воду только в 2012 году.
Все это время шла работа над комплексом ГКБ-450 в стенах ОКБ «Лазурит», что в Нижнем Новгороде. Насколько хорошо шли работы, судить сложно, раз даже Следственный Комитет РФ пока не разобрался.
Но миллиард на НИОКР был потрачен. В 2011 году разработчики сообщили, что комплекс скоро будет, но для этого им необходимы еще 3 миллиарда.
В Минобороны поняли, что ГВК-450 не будет, и приказом Сердюкова финансирование работ было остановлено.
Дальше — детектив. Кто-то говорит, что Сердюков угробил отечественный проект в угоду импортному. Кто-то говорит, что за 6 лет в "Лазурите" ничего не смогли разработать, а деньги попилили.
Факт в том, что, не дав «Лазуриту» 3 миллиарда рублей на дальнейшую работу, Сердюков при помощи компании «Тетис Про» закупает оборудование у фирмы Divex из Великобритании.
И именно на этом оборудовании, которое установили на «Белоусове», и ведутся ВСЕ учебно-тренировочные работы по подготовке российских водолазов и спасателей.
Комплекс для «Белоусова» обошелся в 1,36 миллиарда рублей.
И комплекс реально работает, наши водолазы уже совершили с его помощью погружение на 416 метров 29 октября 2018 года, и вышли на грунт. Теперь до 18 ноября будут проходить декомпрессию. Комплекс работает, и не на рекорды, а на реальную подготовку.
Но на другие поисково-спасательные суда устанавливать нечего. Санкции… Понятно, что британские наши «партнеры» не продадут больше оборудования «двойного» назначения.
И тут снова детектив. Российский, понятное дело.
Как бы мы уже не первый год под санкциями. И давно уже ясно и понятно, что ничего нам с Запада такого не продадут больше. И единственное, на что можно рассчитывать, так это на продолжение работ по этому злосчастному ГВК-450 в Нижнем Новгороде.
Не тут-то было!
Вдруг выясняются очень странные вещи.
Первое: необходимо выбрать исполнителя работ. Это нормально. Но выбирать почему-то надо из КБ «Лазурит» и… ОАО «Тетрис Про»! «Тетрис Про», заметим, в разработках столь сложного оборудования не замечена от слова «совсем». Фирма просто выступила посредником по поиску и закупке оборудования. Да, с задачей справились на «отлично», но все-таки разница между закупкой и разработкой есть.
Второе: старт разработок по проекту назначен на 2018 год, но почему-то работы надо начинать с нуля.
Третье: Минобороны в лице приснопамятного Юрия Борисова заявило, что уточнение требований к аварийно-спасательным судам будет продолжаться до получения окончательных и полных результатов опытной эксплуатации «Игоря Белоусова». И окончательная ясность будет получена лишь после того, как водолазы достигнут отметки в 450 метров. А без этого нельзя ни закладывать следующее судно, ни разрабатывать ГВК-450.
Выглядит несколько непонятно.
Самое интересное, что все участники регаты реально готовы работать.
«Адмиралтейские верфи» утверждают, что готовы строить спасательные суда серией, причем, первое будет готово через 4 года. Не оспариваем совершенно, ибо именно здесь строился «Игорь Белоусов», так что не то что задел есть, есть уверенность в том, что строители выполнят обещание.
Но ГВК должен быть готов через полтора-два года после закладки судна, поскольку фактически судно строится вокруг него. А с ГВК проблемы.
ОАО «Тетис Про» обещает разработать ГВК максимум за 3 года, потратив 2-2,5 миллиарда рублей. Терпимо, если так. А что «Лазурит», который работал по теме столько лет?
С «Лазуритом» все непонятно так же, как с «Тетис Про».
«Лазурит» предлагает сделать комплекс за 5 лет. И на это нижегородцам требуется… 10 миллиардов рублей!
Выглядит более чем странно, поскольку «Игорь Белоусов» обошелся бюджету в 6,5 миллиарда рублей. Хорошо, инфляция и все прочее. Но не до такой же степени?
Оценить способности и возможности фирм-претендентов могут только эксперты. Думаю, что именно это они и сделают, поскольку ситуация странная до безобразия.
Почему фирма, не замеченная в крутых разработках и успешных проектах, предлагает сделать комплекс вчетверо дешевле, чем те, кто 7 лет работал по теме?
Мне же остается только констатировать самый неприятный на сегодня факт: спасение утопающих на Северном флоте – дело рук самих утопающих. К сожалению, это так.
Можно еще долго рассуждать, но по сути остается надеяться, что в ближайшие 10-15 лет на Северном (Балтийском, Черноморском) флоте не произойдет никаких ЧП, подобных трагедии «Курска».
Потому что, несмотря на то, что прошло 18 лет с момента трагедии, спасать моряков в случае чего нам по-прежнему нечем.
Роман Скоморохов
