Евно Азеф, «король провокаторов»

Руководитель террористической организации эсеров и по совместительству высокооплачиваемый агент «Охранки» Евно Азеф получил прозвище «король провокаторов XX века». Имя героя статьи стало нарицательным, а Марк Алданов назвал его человеком, который находился «на переходной степени к удаву».


Однако историки до сих пор спорят, кто кого в большей степени использовал в этой грязной игре: руководители Охранного отделения Азефа или, напротив, Азеф своих кураторов? И его разоблачитель Владимир Бурцев, который позже встречался с ним за границей, утверждал, будто Азеф сказал ему, что он всерьез готовил убийство Николая II – и получается, что «Шерлок Холмс русской революции» объективно сыграл на стороне презираемого им царского режима.

В двойную игру Азефа легко поверить, если вспомнить, что именно секретный осведомитель Охранного отделения Дмитрий Богров 1 (14) сентября 1911 года смертельно ранил премьер-министра Российской империи Петра Столыпина. А пропуск в театр ему выдал начальник Киевского охранного отделения Н. Н. Кулябко с согласия П. Г. Курлова – товарища (заместителя) министра внутренних дел, заведующего полицией и командира отдельного корпуса жандармов.

Уже на нашей памяти на те же грабли наступил Ю. Андропов, при котором КГБ внедрил в ряды диссидентов и националистов множество своих агентов, либо – завербовал уже действующих. Но вместо того, чтобы окончательно разгромить эти деструктивные организации, сотрудники ведомства просто с интересом следили за их деятельностью, более того, наравне с западными разведками финансировали их.

После распада СССР многие бывшие агенты КГБ сделали весьма успешную карьеру в новых русофобских государствах. В работе на КГБ обвиняют, например, президента Литвы Далю Грибаускайте и премьер-министра этой же страны Казимиру Прунскене, а также бывшего премьер-министра Латвии – Ивара Годманиса.

Осведомителем КГБ был и народный артист СССР Донатас Банионис, который в 90-е годы неоднократно утверждал, что не любил СССР и «ничего не получил от Советской власти».


С другой стороны, судьба Азефа может служить иллюстрацией тезиса Льва Гумилева о том, что для полноценной реализации пассионарному человеку требуется подходящая среда (собственное этническое поле) – он должен действовать если не на родине, то хотя бы в составе экспедиционной армии своего государства, ватаги землепроходцев, дружины викингов, отряда конкистадоров и так далее. Будучи изолирован, он становится похож на мифического Антея, которого Геракл легко победил, лишив контакта с взрастившей его почвой.

Действительно, в эмиграции Азеф вдруг оказался скучным и ничем не примечательным обывателем. Та же судьба ожидала Нестора Махно в Париже, Льва Троцкого в Мексике и соперника Бонапарта Виктора Моро в США. Но в этой статье мы поговорим именно о Евно Азефе.

Евно Азеф: путь в эсеры и провокаторы

Евно Фишелевич Азеф (который предпочитал называть себя Евгением Филипповичем) родился в 1869 году в местечке Лысково (Волковысский уезд Гродненской губернии) в небогатой еврейской семье. Его отец работал портным, мать вела домашнее хозяйство (по некоторым данным, она, бросив детей, сбежала от бившего ее мужа).

Мальчик, которому суждено было стать главой Боевой организации эсеров и знаменитым провокатором, был вторым ребенком то ли из шести, то ли из семи детей. Его детство прошло в Ростове-на-Дону, куда переехали родители. Здесь Евно учился в реальном училище, где стал членом подпольного кружка, в который входили в основном евреи.

По окончании этого учебного заведения Азеф работал, где придется, даже в разъездном шапито. Наконец, решил отправиться на учебу за границу. Поскольку своих средств у него не было, он занял 800 рублей у какого-то мариупольского купца. Отдавать долг он не собирался, считая это не кражей, а «революционной экспроприацией».

В 1892 году мы видим его студентом Политехнического института Карлсруэ – и членом социал-демократического кружка, организованного русскими студентами. В то время ему было 23 года.


Однако деньги мариупольского купца скоро закончились, других средств к существованию у Азефа не было, и потому уже в 1893 году он обратился в Департамент полиции с письмом, в котором предложил «Охранке» свои услуги в качестве платного осведомителя. Своей подписи он не поставил, однако оставшийся неизвестным полицейский чиновник продемонстрировал возможности своего ведомства, ответив ему:


Азефу назначили «зарплату» в размере 50 рублей в месяц (месячный оклад рабочего в Петербурге в то время составлял 20–25 рублей), однако выплачивались также «премии» на Рождество и Пасху. Теперь Азеф жил пусть и не богато, но и не нуждаясь.


В 1895 году в Дармштадте он познакомился с Любовью Григорьевной Менкиной – дочерью хозяина магазина канцелярских товаров из Могилева, которая тогда училась на факультете философии Бернского университета и попутно увлеклась революционными идеями. В 1896 году Азеф и Менкина вступили в брак, который оказался несчастливым. Однако супруга все же родила от Азефа двоих детей.
В 1899 году, завершив обучение, Азеф вернулся в Россию, вступил в партию эсеров и устроился инженером на один из московских заводов. Свои донесения он отправлял под псевдонимом «инженер Раскин».


Сохранился документ с характеристикой сведений, поставляемых Азефом:


Куратором Азефа стал знаменитый Сергей Зубатов – начальник московского охранного отделения, автор идеи создания контролируемых полицией профсоюзов.

Любопытно, что позже доверенный сотрудник Зубатова – Леонид Петрович Меньщиков, бывший народоволец, ставший старшим помощником делопроизводителя Департамента полиции, перешел на сторону революции. Он руководил «столом», контролировавшим деятельность всех охранных отделений страны. В 1907 году Меньщиков вышел в отставку и под псевдонимом Иванов активно занимался разоблачением провокаторов, внедренных в революционную среду.

Всего таковых он выявил около 2 000, в том числе 90 социал-демократов, 34 бундовца, 28 эсеров, 75 польских революционеров, 45 кавказцев и 20 финнов. Но у него не было таланта самопиара, которым сполна обладал Бурцев, и потому его имя известно только специалистам, занимающимся изучением истории тех лет. Не сохранилось даже фотографии этого человека.

Эсеры

Партия социалистов-революционеров (эсеры), как известно, организационно оформилась в конце 1901 года. Еще в 1894 году в Саратове (который тогда был одним из главных центров революционного движения в России) А. А. Аргуновым был создан первый кружок последователей разгромленных народовольцев, который был назван «Союзом социалистов-революционеров». Позже он переместился в Москву.

Кстати, именно по рекомендации Аргунова в ряды будущих эсеров еще в 1899 году был принят Азеф.



Вскоре подобные кружки появились в Петербурге, Пензе, Полтаве, Воронеже, Харькове, Одессе. Некоторые из них входили в «Южную партию эсеров», другие – в «Союз эсеров», была ещё женевская «Аграрно-социалистическая лига». Как уже было сказано, все они объединились в конце 1901 года, в январе 1902 года о создании новой партии сообщила нелегальная газета «Революционная Россия» (одна из её типографий в Томске в 1901 году была разгромлена по доносу Азефа).

Главным идеологом Партии социалистов-революционеров стал В. М. Чернов, который, кстати, в 1918 году стал председателем Учредительного собрания, заседавшего с 4 часов вечера до 5 часов утра 18–19 января (а потом, как вы помните, «караул устал»).

Эсеры, которых смело можно называть прямыми наследниками народовольцев, главной движущей силой революции считали многочисленных крестьян – а не рабочих, как социал-демократы. Царская Россия была аграрной страной со слабо развитой промышленностью, и потому неудивительно, что именно эсеры пользовались наибольшей поддержкой среди населения.

Они продолжили народовольческую традицию террора против высших чиновников государства. В этом было их коренное отличие от других террористических групп. Ведь анархисты-«безмотивщики» (сторонники «безмотивно-классового террора»), например, полагали, что революцию можно приблизить убийствами просто прилично одетых людей, среди которых могли оказаться не помещики и не «буржуи», а врачи, университетские профессора, инженеры, архитекторы и так далее.

Убивать таких людей, разумеется, было гораздо проще и безопаснее, чем организовывать покушения на императора, министра внутренних дел или генерал-губернатора – чем на протяжении 10 лет занималась Боевая организация эсеров, которая была устроена по образцу Исполнительного комитета «Народной воли». Её устав и написал народоволец Михаил Гоц.


Кстати, историками подсчитано, что с 1905 года по 1 мая 1909 года террористами всех мастей была убита 2 691 персона и ранено 3 029 человек.

Первым руководителем Боевой организации эсеров стал Григорий Гершуни, фотографию которого поставил на свой стол министр внутренних дел В. К. Плеве, и которого С. Зубатов называл «художником в деле террора». Он так обозначил цели и приоритеты:



В. Чернов писал о нём:


Отметим, что у московского генерал-губернатора гомосексуалиста Сергея Александровича не было детей – рядом с его женой (Великая княгиня Елизавета Федоровна, старшая сестра императрицы Александры) сидели племянники. Пораженная благородством Каляева, Елизавета Федоровна простила его и обратилась к Николаю II с просьбой о помиловании убийцы мужа, но получила отказ.


Преемником Гершуни стал герой статьи – Евно Азеф. После его разоблачения место руководителя Боевой организации занял заместитель Азефа – знаменитый Борис Савинков, который заявил о необходимости восстановить «честь террора». И оказалось, что он действует гораздо менее эффективно, чем провокатор Азеф: все подготовленные им террористические акты закончились неудачей. В результате Боевая организация партии эсеров была распущена – в начале 1911 года. Но мы забежали слишком далеко вперед.

Революционная карьера Евно Азефа

Руководители Охранного отделения очень ценили Азефа и постоянно повышали его содержание, которое в конце концов достигло тысячи рублей в месяц, вдвое превысив генеральское жалованье. Между тем зарплата Азефа в партии эсеров никогда не превышала 125 рублей в месяц.

Кураторы всячески содействовали и карьере Азефа в партии эсеров: он создавал подпольные кружки, организовывал беспрепятственную перевозку нелегальной литературы и даже изготавливал динамит. Неудивительно, что Азеф быстро завоевал авторитет среди руководителей партии социалистов-революционеров. Руководители Департамента полиции разрешили «особо ценному сотруднику» Азефу вступить в Боевую организацию – и он тут же принял активное участие в подготовке покушения на министра внутренних дел Д. Сипягина.

Своим кураторам Азеф сообщал:


На похоронах Сипягина Гершуни планировал покушение на обер-прокурора Синода Победоносцева и генерал-губернатора Петербурга Клейгельса, но подвели исполнители. Затем Гершуни организовал покушение на харьковского губернатора И. Оболенского (который был ранен) и уфимского губернатора Н. Богдановича (убит).

Собственная игра Азефа

Есть все основания полагать, что уже с 1901 года Азеф вышел из-под контроля Охранного отделения. Теперь он сообщал не все, что знал, а лишь то, что считал «нужным». Некоторые поставляемые им сведения были правдивыми, другие носили характер дезиноформации. Он «сдавал» полиции не только рядовых эсеров, в числе выданных им оказались, например, все члены первого состава ЦК, а также революционеров из других партий.

Среди арестованных по его наводке был, например, М. Веденяпин-Штегеман, который потом, находясь в ссылке под Пензой, обнаружил там скелет мозазавра. Выданная Азефом А. Якимова-Дьяковская входила в состав Исполнительного комитета Народной воли, членом знаменитой группы «Свобода или смерть», принимала участие в подготовке покушений на Александра II, вступила в партию эсеров в 1904 году, участвовала в Первой Русской революции. В 1912 году была избрана членом президиума центрального совета Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев.


Ещё одной жертвой доноса Азефа стал член РСДРП Г. И. Ломов (Оппоков) – будущий нарком юстиции, заместитель председателя ВСНХ, заместитель председателя Госплана СССР.

Но других лидеров эсеров и особенно лично подобранных им подчиненных (того же Савинкова) Азеф тщательно оберегал. Старался избавиться от других провокаторов, которых он безжалостно отдавал на расправу членам Боевой группы, а двойных агентов, которые работали на обе стороны, выдавал Охранке.

Таким образом он, во-первых, повышал свою значимость (и даже незаменимость) в глазах кураторов, а во-вторых, пытался обезопасить себя от разоблачения. Так, в частности, именно по предложению Азефа эсерами был убит знаменитый Георгий Гапон – руководитель «Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» и организатор народного шествия 9 января 1905 года. Но 5 июля того года Азеф отказался подтвердить, что организатор убийства Гапона Рутенберг выполнял распоряжение партии.


Министра внутренних дел Д. Сипягина Азеф, как мы помним, не только позволил убить (в апреле 1902 года), но и дал возможность скрыться организатору этого покушения – Григорию Гершуни: его имя он сообщил лишь после того, как тот выехал за границу. Да еще и содрал с Департамента полиции 500 рублей, которые якобы потратил, чтобы узнать фамилию руководителя Боевой группы.

Среди эсеров все же ходили слухи, что кто-то из руководства партии завербован Охранкой, однако Азеф оставался вне подозрений. Позже Марк Алданов писал о нём:


В следующей статье мы поговорим о деятельности Азефа на посту руководителя Боевой организации эсеров, его разоблачении, бегстве за границу и жизни в эмиграции.