«Обнаружить подводную лодку!»

Тематика поиска подводных лодок (ПЛ) уже рассматривалась автором (противолодочником по образованию и воспитанию, имеющего опыт успешных контактов с иностранными ПЛ (ИПЛ)) в ряде статей, например:

ВПК «Подлодки на убой» и ее полная версия – на сайте Отвага
«Морской бой в кабинетах»
«Робкая надежда. Есть ли будущее у отечественной морской авиации»?
«Морская авиация – из штопора к возрождению»
«Противолодочная оборона: корабли против подлодок. Оружие и тактика»
«Противолодочная оборона: корабли против подлодок. Гидроакустика».

Цель данной статьи – еще раз подчеркнуть ключевые вопросы по тематике, дать краткий анализ ситуации (разумеется, с учетом соответствующих режимных ограничений), в первую очередь под углом состояния противолодочных сил ВМФ и необходимых мер по приведению их в реально боеспособное состояние. Тем более что ситуация для нас весьма тяжела, отставание от современных зарубежных ВМС весьма значительно, и обстановка требует «жесткой постановки вопросов» и экстренных мер, и определенный «общественный резонанс» здесь будет крайне полезным и уместным.

Пассивное обнаружение

Главным тактическим свойством подводных лодок является скрытность, ранее – в первую очередь по шумности (первичному гидроакустическому полю – ПГАП). Неуклонная тенденция снижения шумности ПЛ в последнем поколении вывела их (на малошумных ходах) на уровень ПГАП, близкий к фоновым значениям для многих морей и океанов:


Видно, что максимум шумности ПЛ приходится на низкочастотные области спектра (которая, кроме того, является и наиболее информативным частотным диапазоном), для работы в котором требуется значительная апертура (размеры) антенны. Это стало одним из ключевых факторов широкого распространения и применения ГПБА (гибких протяженных буксируемых антенн).


Вместе с тем на низкочастотную область приходится и максимум фоновых помех. Это требует хорошей обработки для выделения полезного сигнала от цели на фоне помех.

Данный фактор был ключевым, сформировавшим в ВМФ РФ в значительной мере негативное отношение к ГПБА – первые из них имели неважную обработку и, кроме того, предъявляли крайне высокие требования к обслуживающему личному составу (при том, что часто на подсистему ГПБА в штатах экипажей не обеспечивалось даже трёхсменной вахты). Тем не менее при умелом применении даже ранние отечественные ГПБА «давали результат» (увы, тогда радикально отличавшийся от феноменальных успехов западных ГПБА по нашим ПЛ).

Хорошая обработка пришла примерно на рубеже 90-х годов, однако тогда буквально на штучных образцах ГАС с ГПБА (например, «Кентавр»). В современных публикациях специалистов «Океанприбора» с крайним сожалением оцениваются тогда (80-е годы ХХ века) низкие темпы внедрения эффективной цифровой обработки (по сути – модернизация первых ГПБА в масштабе ВМФ была практически сорвана).

На это наложилось резкое снижение шумности новых ПЛ в конце 80-х годов – вплоть до практически полного «зализывания» на малошумных ходах их характерных дискрет (подчеркну – практически, но не полное). Причем проблема эта касалась не только ВМФ СССР, но и ОВМС США и НАТО (с учетом значительного снижения шумности новых ПЛ ВМФ СССР).

Эта тенденция стала ясна еще в конце 70-х годов, уже в начале 80-х состоялся ряд крайне неприятных для ВМС США «потрясений» типа рейда РТМа командира Дудко к Бангору с успешным слежением за новейшей, крайне малошумной, ПЛАРБ «Огайо».

Низкочастотный активный «подсвет»

Для обеспечения надежного обнаружения даже самых малошумных ПЛ, в середине 80-х годов ВМС США приступили к активному освоению низкочастотной «подсветки» целей, причем уже тогда – в реальных морских условиях и вблизи побережья СССР.

Писать в открытую об этом они начали на рубеже 90-х годов, но фактически работа таких средств поиска стала фиксироваться ВМФ СССР еще с середины 80-х годов (это к вопросу о якобы «достоверных» «открытых американских источниках»).

Изменение «заметности» (по ПГАП) ПЛ ВМФ СССР и средства низкочастотной активной «подсветки» (LFA) конца 80-х – начала 90-х годов:


Для открытых публикаций по тематике 90-х годов следует отметить значительное количество технических подробностей, как по самим новым ГАС, так и по результатам их испытаний.


Свою роль в этот момент сыграли и экологи, активно мониторившие районы противолодочных учений и публиковавшие (тогда) достаточно интересные материалы (включая спектры сигналов ГАС).

Однако уже на рубеже 2000-х годов на Западе произошло резкое ужесточение режима по тематике. Публикуемые материалы не просто «потеряли в подробностях» – во многих случаях в них начались прямые фальсификации (дезинформация). Аналогично получилось и с экологами.

Первыми «строевую стойку» приняли американские (в материалах которых, даже нетипично для американцев – грубо, явно читается «тяжелая длань» режимных органов США). Европейские экологи также (но чуть позже) перестали выкладывать спектры (несмотря на то, что до сих пор порой рубятся во вполне морских боях с теми же японскими китобоями).

У произошедшего были и вполне технические причины – если первые ГАС LFA (особенно SURFASS-LFA) действительно «лупили» гидроакустическими посылками очень большой мощности, после чего морские обитатели начинали в массовом порядке выбрасываться на сушу (что вызвало справедливое возмущение: и общественности, и экологов), то усовершенствованные ГАС LFA решали задачу уже не за счет «тупой мощности», а за счет обработки (в т. ч. длительного, на уровне десятков минут, накопления полезного сигнала), тактики и весьма ограниченной мощности «подсвета» (вплоть до скрытного).

Большая мощность, ранее убивавшая морскую живность, оказалась неэффективна и практически не нужна (при том, что для «резервных случаев» такая возможность для специализированных судов гидроакустической разведки ВМС США сохраняется).

Урок весьма поучительный, в т. ч. для некоторых наших разработчиков, предлагающих «особо энергетические способы» поиска ИПЛ. Подчеркну, автор не отрицает их, в некоторых случаях они нужны (например, при необходимости «конкретно объяснить» ИПЛ, что не стоит ей находиться в определенном районе, если формальных «юридических оснований» для «более жестких мер» не имеется: так сказать, «создать очень некомфортную обстановку на борту»). Но это уже из категории «экстрима», а не повседневной работы, для которой сегодня есть вполне эффективные и аккуратные «инструменты», не привлекающие излишнего внимания.

Возвращаясь к западным средствам поиска, следует сказать большое спасибо ЦНИИ им. Крылова – сейчас КГНЦ, за огромную серию «Дайджестов…» материалов по зарубежной специальной прессе с начала 90-х годов. Подчеркну – именно за серию. Увы, после разгрома в 1992 великолепного НИИ «Румб» информационная работа по зарубежным новинкам кораблестроения и средств войны на море очень сильно «просела», и в этой ситуации «Дайджесты…» КГНЦ (которые, разумеется, не могли заменить целый институт) очень сильно помогли в плане контроля и анализа ситуации. Системная работа по ним позволяла отслеживать тематику, ее развитие с самого начала 90-х, и в целом ряде случаев приходить к существенно иным (причем правильным) вводам, чем это пытаются сейчас представить некоторые западне авторы.

В этой связи прекращение выпуска «Дайджеста…», слухи о чем ходят (в связи с реорганизацией и «оптимизацией» КГНЦ), было бы «ошибкой хуже преступления». Подчеркну – другого аналога такого издания просто нет.

Откроем, например, один из первых номеров «Дайджеста…» с информацией 1991 года о РГАБ LFA EAS. Самое интересное – нижняя граница частотного диапазона 300 Гц (т. е. ГАК МГК-400 его активный «подсвет» просто не обнаружит). И это с большой вероятностью достоверная информация. Диапазон «сотен Гц» весьма активно использовался ВМС США и НАТО для активного «подсвета», в т. ч. и с РГАБ. Однако с начала 2000-х годов информация об этом стала скрываться и редактироваться.


Использование низкочастотного «подсвета» (диапазона сотен Гц – единиц КГц) обеспечило надежное обнаружение даже полностью обесшумленных ПЛ, эффективные средства противодействию «подсвету» на частотах единиц Гц технически отсутствуют, и отражающую способность ПЛ определяют практически только ее размеры.

Многопозиционная, оптимально распределенная система обнаружения

Широкое применение многопозиционных средств поиска (с взаимным перекрытием зон «тени» одних средств зонами «освещения» других) позволило формировать протяженные «зоны сплошной акустической освещенности» с гарантированным обнаружением в них ПЛ.

Западная система ПЛО – это комплексная система, где авиационные и корабельные средства поиска глубоко интегрированы друг в друга, но именно для авиации «противолодочная революция» 90-х годов прошлого века дала максимальный прирост возможностей.

Если кратко систематизировать этапы (поколения) развития авиационных гидроакустических средств, то получается следующая таблица:


Например, если в условиях современной развёрнутой системы противолодочной войны, ракетная АПЛ делает залп ПКР (КР), к точке залпа «бросаются» противолодочные самолеты. Раньше АПЛ могла сделать скоростной «бросок» для «разрыва дистанции» с точкой пуска, с последующим переходом на малошумный режим движения. При этом пассивные РГАБ и старые активные (среднечастотные) авиации противника не обеспечивали надежного «накрытия» и обнаружения нашей ПЛ, давая ей реальные шансы уйти.

Теперь же в район точки залпа полетит буй-LFA, который «подсветит» для кольцевого барьера (значительно увеличенного радиуса) самую малошумную ПЛ.

В этой ситуации вероятность успешного уклонения нашей АПЛ после залпа резко снизилась.

Подчеркну, что основным трендом развития западной гидроакустики является комплексирование различных ГАС для обеспечения многопозиционной работы различных ГАС в районе в единой «сети» поиска ПЛ (для авиации и НК в США это реализовано с первых модификаций интегрированной противолодочной системы AN/SQQ-89 еще с начала 80-х годов).

Современные корабельные ГАС ВМС США:


При этом ключевым, прорывным решением в ВМС США стала взаимная интеграция корабельных (подкильной и буксируемой ГАС) и авиационных средств (буев, ОГАС, других средств) поиска, реализованная в корабельной комплексной противолодочной системе AN/SQQ-89 (первые образцы которых ВМС США получили еще в начале 80-х годов).

Да, на противолодочных кораблях ВМФ СССР ставилась аппаратура приема от буев, но она была аналоговая, и никак не завязывалась на комплексную сигнальную обработку. Обмен данными с вертолётами (Ка-27ПЛ) был чисто «формулярный», никакой передачи «сигнальных данных» у нас не осуществилось.

Начиная с модификации AN/SQQ-89A(V)15 пассивные ГПБА AN/SQR-19 TACTAS сменила активно-пассивная ГПБА MFTA. При этом планы ВМС США предусматривали вооружение MFTA не только кораблей, но и дистанционно-управляемых полупогруженных аппаратов RMV, однако по ряду причин эти планы оказались сорваны, и это стало одним из самых крупных нокдаунов программе LCS (в которого закладывалась противолодочная концепция скоростного малозаметного «сервера» для мощных датчиков информации типа RMV MFTA и еще ряда других робототехнических средств).

Крайне интересным является понижение рабочего диапазона подкильных ГАС ВМС США с 3,5 КГц до 1,5. Причины этого очевидны – обеспечение совместной работы с ОГАС вертолетов, ГПБА и буями.

Ключевым условием этого является обеспечение общих диапазонов рабочих частот ГАС.


Основными частотными диапазонами многопозиционной работы современных западных ГАС являются:

– 1–2 КГц (с обеспечением функционирования в нем практически всех новых ГАС),

– сотни Гц (буи авиации, в т. ч. LFA и ГПБА кораблей).

Исключительную роль в зарубежных многопозиционных системах освещения обстановки играют вертолеты с новыми опускаемыми низкочастотными (1–2 КГц) ГАС, обеспечивающими эффективную подсветку как для РГАБ, так и для ГАС кораблей.

Компактность как одно из условий формирования эффективной системы

Эффективность многопозиционной распределенной системы зависит в первую очередь от количества элементов (датчиков) и их оптимального распределения. При этом требования к отдельным элементам системы должны оптимизироваться на уровне не отдельного элемента, а всей поисковой системы.

Одним из логичных требований, вытекающих из этого, является разумное ограничение массогабаритных характеристик новых средств поиска. Наиболее наглядный пример этого по современным западным активно-пассивным БУГАС уже приводился, но он стоит того, чтобы напоминать («лицам, принимающим решения») о нем снова и снова, БУГАС LFASS (близкая по характеристикам к нашему «Минотавру») на противолодочных катерах китайского проекта «Хайнань» (фактически наш большой охотник проекта 122 «Кронштадт», разработка которого началась еще в годы Великой Отечественной) ВМС Египта!


У нас же ряд представителей так называемой военной «науки» (последнее – в кавычках) упорно доказывают (в т. ч. руководству), что создание современного противолодочного корабля с эффективными средствами поиска водоизмещением менее 1 000 тонн якобы невозможно (а еще лучше – 2,5–3,5 тыс. тонн).

Создание контейнерных модификаций БУГАС имеет на западе целью обеспечить при необходимости массовое оснащение кораблей и судов ими, как, например, БУГАС ATAS-M фирмы Atlas:


Безусловный интерес представляет новый облик таких крупногабаритных (ранее) средств, как буксируемые ГАС специализированных судов гидроакустической разведки. Новая БУГАС SURTASS-E стала весьма компактной и пригодной к размещению на многих судах. Наглядно с канала Штатский (@shtatsky_ru):




Более того, развитие БУГАС поставляло вопрос о возможности оснащения ими катеров малого водоизмещения (в т. ч. безэкипажных – БЭК)!


Да, на этом пути далеко не все шло просто, можно вспомнить жесткие провалы разработки противолодочной модификации полупогруженного аппарата RMV (с БУГАС MFTA) и БЭК Draco (с НЧИ, ОГАС и легкой ГПБА), однако на сегодня технические проблемы рядом разработчиков уже решены.

Возникает логичный вопрос – а что у нас?

БУГАС «Минотавр», несмотря на некоторые недостатки – объективно очень неплохая. На страницах некоторых специализированных форумов в ее адрес высказывались определенные претензии, но здесь важно отметить то, что фундаментально с физикой у «Минотавра» все в порядке, и ряд проблемных вопросов просто нуждается в доводке (как любой сложной технической системы).

При этом до начала 2010-х годов активно шли работы по новым модификациям «Минотавра», в т. ч. легкой, с минимальными массогабаритными характеристиками. И это не было теорией, а вполне конкретной практикой, например:


Это «Морской Сборник», 2010 год. Практически забытая разработка …

Почему забытая?

А потому что флоту это оказалось «неинтересно», и «освоение бюджетных средств» шло по «монстрообразным вариантам» типа контейнерной БУГАС в форм-факторе 40-футового контейнера, который поставить невозможно ни на что, кроме модульных «инновационно-гидродинамических ублюдков» прожекта 22160 (подробнее – «Инновационный маразм» патрульных кораблей проекта 22160»):


Никаких сколько-нибудь эффективных, доведенных до «литеры», компактных отечественных БУГАС просто нет…

Здесь же необходимо отметить направление высокочастотных ГАС (по сути – ОБО – «освещения ближней обстановки») для условий малых глубин, сложного рельефа дна и таких целей, как сверхмалые ПЛ.


Формально у нас таких две – «Пакет-А» (на фрегатах проекта 22350) и «Ариадна» (на патрульных кораблях проекта 22160). Но это формально. Фактически же та же фрегатовская ГАС «Пакет-А», несмотря на то, что в рамках определенных условий видит хорошо, имеет ряд очень серьезных недостатков (ее корветовская модификация – тем более), а «Ариадна» получила зарезанною цилиндрическую антенну, вместо сферической ГАС «Эхопоиск», на базе которой разрабатывалась. К большом сожалению, очень перспективную отечественную ГАС ОБО «Эхопоиск» на деле похоронил сам разработчик.

Ну и совсем позорный эпизод у нас – поисково-обследовательский комплекс «Кальмар» противодиверсионных катеров «Грачонок», где в качестве основного поискового средства был установлен посредственный западный многолучевой эхолот (МЛЭ). Тематика «Грачонка» и «Кальмара» будет подробно рассмотрена в одной из ближайших статей (разумеется, с учетом соответствующих ограничений), но сейчас стоит отметить даже не то, что МЛЭ ПОК плох, а сам факт того, что МЛЭ просто физически неспособен эффективно решать задачи ГАС ОБО (в т. ч. поиска ПДСС) на физическом уровне.

Имея в промышленности массу перспективных разработок, способных стать отличными ГАС ОБО, ВМФ по факту не имеет ни одной достойной ГАС ОБО! Повторюсь, то, что «есть» – по ряду актуальных параметров уступает даже образцам СССР разработки 60-х годов.

Лебедь, рак и щука отечественных средств поиска

Основной проблемой нашей надводной гидроакустики является отставание в идеологии – внедрение новых многопозиционных систем (что, по сути, просто сорвано). Одно из главных препятствий для этого – разнодиапазонность отечественных ГАС.

Пример: в одном диапазоне может работать БУГАС «Минотавр» и ОГАС «Стерлядь» (точнее – последняя «могла бы», если бы не…). Однако никакого интереса со стороны ВМФ к ОГАС «Стерлядь» просто нет.


Очень крупный недостаток отечественных корабельных и авиационных ГАС – отсутствие современных низкочастотных вертолетных ОГАС и, соответственно, ограниченные возможности низкочастотной подсветки. На практике это означает существенное (более чем в десять раз) ограничение реальных дальностей обнаружения ПЛ в нашими ГАС в сравнении с зарубежными аналогами.

Несмотря на то, что отечественными организациями ОПК ставился вопрос по установке на Ка-27М низкочастотной ОГАС, заказчик (Морская авиация) совершила «ошибку хуже преступления», де-факто сохранив старую антенну высокочастотной ОГАС «Рось-В» (только лишь «оцифровав» саму ГАС).


В результате имеем:


– многопозиционная работа БУГАС кораблей и ОГАС вертолетов (что стало одним из краеугольных камней новой системы противолодочной войны в ОВМС США и НАТО) невозможна (на физическом уровне);

– дальность обнаружения ОГАС «Рось-ВМ» мала (и значительно уступает всем новым зарубежным вертолётным НЧ ОГАС);

– «подсвет» поля буев ОГАС невозможен на «физическом уровне»;

– «подсвет» поля буев БУГАС физически возможен, но не имеет смысла, ибо с обработкой буев у нас «полная Кема» (это если цензурно, а по факту же, по этой тематике многоэтажные боцманские выражения просятся).

Причем самое дикое в этой ситуации то, что отечественная гидроакустика имела и имеет очень достойный технический уровень. Да, технически где-то отстаем (особенно по части элементно-компонентной базы), но непринципиально и незначительно. И у нас нет никаких принципиальных проблем для того, чтобы наш флот имел современное и эффективное гидроакустическое вооружение.

Та катастрофическая ситуация которая реально имеет место быть в ВМФ по данному направлению, имеет сугубо организационные причины (в первую очередь действия и бездействие соответствующих должностных лиц). Главное – наша морская авиация и корабелы ехали в абсолютно разных, причем отстегнувшихся друг от друга, вагонах.

Неакустические и нетрадиционные средства поиска

В силу понятных причин автор не считает целесообразным подробно анализировать (публично) работы по этой тематике. Поэтому кратко и главное.

Первое. Это работает. И над этим трудятся, например, в Китае и США:


И что характерно, китайский рисунок – весьма грамотный, показывающий, что лазерному лучу совсем не обязательно для обнаружения ПЛ проникать на ее глубину – ибо на много меньшей глубине (куда лазерный луч вполне проникает) нарушения послойной стратификации (обусловленные движением ПЛ) вполне регистрируются.

Думается, что начнись что-то горячее, китайцы еще не раз и не два очень неприятно удивят ВМС США. При этом и само ВМС США прекрасно в курсе темы, и та же их якобы противоминная вертолетная лазерная система RAMICS имеет слишком явные признаки противолодочной (лазерный канал поиска, а суперкавитирующие снаряды пушки, кроме старых якорных мин, способны поражать и современные торпеды).

Из книги Н. Полмара К. Д. Мур «Подводные лодки холодной войны. Проектирование и строительство американских и советских подводных лодок» (2004, в переводе с англ. Б. Ф. Дронов – СПб ОАО «СПМБМ «Малахит», 2011):



Начальник отдела перспективного проектирования ЦНИИ им. Крылова Андрей Васильев вспоминает заместителя главкома ВМФ по кораблестроению и вооружению адмирала Федора Новоселова:


Ну и прогремевшее от генерал-лейтенанта Сокерина:


Добавим от командира ТАВКР «Киев» капитана 1-го ранга В. Звада («Морской Сборник» № 9 2021 г.):


Второе. Работа этих систем имеет ряд ограничений (детали автор считает нецелесообразным обсуждать в публичном формате) и не обеспечивает надежного самостоятельного решения задачи обнаружения ПЛ и ее уничтожения. Однако оптимальное комплексное применение неакустических и акустических средств поиска дает кумулятивный эффект (образно говоря, это когда «1+1» равно не двум а, допустим, пяти).

Третье. Во времена СССР мы значительно опережали по этим работам Запад. Увы, это в прошлом. И одним из факторов сознательного зажимания работ по этой тематике у нас стало «зачем так расстраивать наших подводников» (с учетом просто колоссального освоения бюджетных средств нашим подплавом при крайне серьезных и в значительной мере нерешенных вопросах его скрытности в современных условиях).

Здесь возникает логичный вопрос – а как же подводные лодки?

Выходит, что их обложили как волков флажками?

Да, флажками обложили плотно, но хоронить рано. Вопрос тематики скрытности ПЛ в условиях современной подводной войны будет рассмотрен отдельно в одной из ближайших статей (разумеется, с учетом всех соответствующих ограничений).

Гидрология – ключевой фактор поиска и требований к системе поиска и ее элементам

Зональная структура акустического поля (в большинстве условий), т. е. наличие зон освещения и тени, на физическом уровне исключает решение проблемы поиска ПЛ путем тупого наращивания мощности ограниченного числа ГАС.


Причем особенно острой проблемой для противолодочников является первая зона тени, ввиду того, что она близка и ПЛ, из нее могут стрелять скрытно даже старыми торпедами .


Образно говоря, зоны тени – это дырки в заборе противолодочной обороны, причем эти дырки нормально просчитываются на ПЛ и, соответственно, используются для уклонения и атаки.

Только система оптимально распределенных датчиков (с взаимным перекрытием зон тени зонами освещенности) и серверов может быть эффективной.


С учетом этого тематика эффективного учета факторов среды (распространения звука) становится одним из краегольных камней противолодочной войны. Увы, на Западе.

Автору приходилось сталкиваться с некоторыми просто великолепными работами по данной тематике (по тому, что есть у противника). Однако главным изумлением было то, в рамках чего они выполнялись – весьма известных тем, что на постоянном слуху заказчика (ВМФ и Минобороны). С одним небольшим нюансом: поняв, что данные, полученные в результате этой составной части большой работы, мягко говоря, ставят под большой вопрос декларируемые итоговые ее выводы (по которым активно шло освоение больших миллиардов бюджетных средств), неприятную информацию… просто убрали (зачем огорчать заказчика, его ж надо ублажать), и сколько-нибудь широкого распространения она не получила (хотя крайне важна тем, кто непосредственно решает задачи, особенно плавсоставу).

Да, у нас есть определенный задел и результаты. Пример – специализированное программное обеспечение ОНТОМАП (СПИИ РАН):


Проблема в том, что уровень этих работ просто несоразмерен аналогичным западным. И это ни в коей мере не «вина» наших разработчиков, многие из них из кожи лезут, чтобы из крайне ограниченных выделяемых на эту тематику ресурсов получить 102 % максимально возможного. Проблема не в банальных «денег нет», как раз деньги (хоть и скромные) в тематике есть. Проблема в общей дезорганизации работ у нас, броуновском движении различных разработчиков, а главное – в отсутствии часто реальной установки на результат.


К сожалению, эта схема верна для Запада и весьма ограниченно – для нас. Например, одна из недавних концепций по тематике (для особо бдительных – не закрытая) в своем задании полностью потеряла вопросы потребителей – датчики и некие модели есть, научное любопытство может быть щедро вознаграждено, а вот как и куда девать полученный результат для практического применения – отсутствовало полностью (хотя здравое решение было очевидно (т. к. просто и эффективно) – проверка результата на последствиях применения буев на протяженных гидроакустических трассах).

У нас до сих пор реальные тактические расчеты делают по старым примитивным методикам (и хорошо еще, если тот же оператор БИУС неплохо подготовлен и может с помощью тетрадочки правильно откорректировать результаты БИУС). Новые средства, как правило, остаются на берегу. Более того, ряд начальников (обычно из ракетчиков) вообще не хотят вникать и понимать тематику среды распространения.


Интересный эпизод есть в воспоминаниях кап. 1-го ранга в отставке А. Солдатенкова:


Подчеркну, все это не мелочи, это то, что на Западе является одним из краеугольных камней противолодочной борьбы!

Подводим итоги

Итак, в чем суть проблем поиска ИПЛ в ВМФ РФ?

1. Отсутствие критически необходимых ГПБА на самой массовой серии новых отечественных ПЛ говорит о наличии серьезных системных проблем и с ГАК ПЛ вообще (при высоком их общем техническом уровне). С учетом специфики тематики широкий публичный разговор об этом исключен, но ситуация с ГПБА ясно намекает на то, что проблемы есть не только по ним.

2. Технически новые БУГАС НК у нас неплохи (хоть и несколько подустарели), но их очень мало (на Северном флоте всего два (на фрегатах пр. 22350), Тихоокеанском – 4, на корветах с крайне слабой ПВО), а главное – не обеспечена многопозиционная работа с авиацией.

3. Малогабаритных БУГАС в ВМФ просто нет. Работы, которые вела промышленность, брошены.

4. Низкочастотные ОГАС – аналогично.

5. Новые ГАС ОБО ВМФ имеют ряд серьезных недостатков, по ряду характеристик хуже «Арфы» и «Полигома-АТ» времен СССР. Более того, для ряда актуальных задач эффективнее оказываются даже соответствующие тракты древнего МГК-100 разработки 60-х годов.

6. Авиация – лучшее, что есть и реально работает – «Новелла» имеет ряд серьезных недостатков и подустарела (нужна модернизация и новые буи). Ка-27М практически небоеспособен по основному назначению, это просто какая-то «полная... Кема».

7. Крайне низкий уровень взаимодействия и координации между моряками и летчиками.

8. Недооценка в ВМФ и МО роли и факторов среды. Здесь и организационные проблемы, и порой просто неадекватная (на уровне Плюшкина) копеечная экономия на некоторых крайне эффективных, но дешевых средствах поиска (в т. ч. неакустического).

А может ли у нас быть сделано по уму?

Безусловно, читаем Солдатенкова про лучший противолодочный корабль 2-го поколения (подробнее по МПК проекта 1124 – в одной из ближайших статей):


И реальные результаты работы, в т. ч. во взаимодействии с авиацией:


Еще раз процитирую:


С учетом откровенно полуобморочного сегодня состояния Морской (противолодочной) авиации от старого матерого советского противолодочника – это звучит!

Оказывается, можем, когда хотим и решительно работаем! Да, это разрабатывалось в 60-х годах! Причем не было вертолета, но было относительно эффективное взаимодействие с авиацией. На новейшем 20380 появился вертолет, но вот с его эффективностью и возможностями ПЛО случилась «полная Кема» (причем как на вертолете, так и на корабле).

Что мешает сегодня думать, работать, проводить испытания так же как в 60-х?

Да, на сегодняшнем техническом уровне будут существенно другие технические решения, чем это было в 60-х годах для проекта 1124, но вопрос не в конкретных болтах и гайках, а в принципе – ставке на эффективное решение задач и решительную реализацию правильных и работающих идей и концепций!

Да, нужен серьезный объем исследовательских учений и специальных испытаний. Да, с их учетом нужно пересматривать уже идущие ОКР (например, по «Миноге» и «Апатиту»).
Нужно делать! Ибо события развиваются к горячему варианту, и с большой вероятностью воевать придется. Сейчас мы к этому абсолютно не готовы, и необходимы экстренные меры, в т. ч. и по противолодочному направлению.