Балтфлот — бывший флот? Нет!

Бытует мнение, что Балтийский флот – флот без будущего, что он устарел и развивать его не имеет смысла. Даже шутка есть про бывший флот. Стоит разобраться с этим вопросом.

Некоторые характеристики театра военных действий, расположенных на нём стран и их влияние на обстановку

Балтийское море – очень небольшое по площади и мелкое. Глубины повсеместно измеряются десятками метров, есть отмели. Географически море запертое – выход в открытый океан из него проходит через Датские проливы, контролируемые недружественной по отношению к России страной – Данией. Кильский канал контролирует Германия. Россия контролирует считанные проценты Балтийского побережья, и имеет на нём только две военно-морских базы – Кронштадт (это прямо скажем, больше, чем просто база, она имеет большую инфраструктуру) и ВМБ Балтийск. Последняя находится внутри дальности действительного огня польской армейской артиллерии.



Гидрология Балтийского моря существенно затрудняет обнаружение подводных лодок акустическими методами, однако из-за малых глубин подлодке трудно укрыться от неакустических – прежде всего радиолокационного обнаружения волновых следов на поверхности воды, над движущейся подлодкой, обнаружения кильватерного следа, обнаружения вырабатываемого подводной лодкой тепла с помощью тепловизионной аппаратуры.

Ленинградская база ВМФ в Кронштадте находится внутри узкого Финского залива, северное побережье которого принадлежит преимущественно Финляндии, а южное – входящим в НАТО странам Балтии. Финский залив может быть очень быстро блокирован постановкой минных заграждений, что отрежет Северо-запад России от морских коммуникаций. Это станет экономической катастрофой для страны в целом.

На берегу Финского залива находится второй по важности и численности населения город России – Санкт-Петербург, с его портом, а также важнейшая экспортная инфраструктура, например порт Усть-Луга.

России принадлежит Калининградская область, находящаяся «на полпути» от собственно российской территории к выходу из Балтийского моря. Её население более миллиона человек и сохранение устойчивой связи с этой территорией является критически важным для России, и для населения Калининградской области. Связь с территорией, не зависящая от третьих (враждебных) стран осуществляется исключительно морем. Линии, связывающие Калининградскую область, с остальной Россией, таким образом, являются критически важными морскими коммуникациями, которые должны оставаться свободными при абсолютно любых обстоятельствах.

Население стран Балтийского региона относится к Российской Федерации в основном враждебно. Это имеет как исторически обусловленные причины, так и обусловлено совершенно безумным и непредставимым для среднестатистического россиянина накалом антироссийской пропаганды. Так, в Швеции например, снимают драматические художественные фильмы, где российские военные массово травят население Швеции дождями, загрязнёнными психотропными веществами, причём это подаётся на полном серьёзе и не вызывает у массового зрителя никакого отторжения. Отношение поляков также не требует комментариев, за исключением населения приграничных с Калининградской областью районов. Население Финляндии в значительной степени относится к России с подозрением, хотя до враждебности уровня Польши или шведской паранойи там очень далеко.

ВМС Британии и США имеют свободный и неограниченный доступ в Балтийское море благодаря позиции Дании и могут развёртывать там практически любые силы, численность которых ограничивается только военной целесообразностью.

Риск полномасштабной войны в регионе низкий – все страны, которые в нём находятся в большей или меньшей степени «дружат против» РФ, и между собой воевать не будут, полномасштабное же нападение на Россию стоит считать маловероятным в силу её ядерного статуса (хотя полностью исключать нельзя). В то же время накал антироссийской пропаганды в СМИ некоторых стран уже привёл к частичной утрате адекватного восприятия реальности их населением и политическим руководством, и это создаёт риски локальных ограниченных по масштабам столкновений.

Особо увеличивает эти риски тот факт, что руководство США во-первых, заинтересовано в подобных столкновениях, а во-вторых, имеет почти неограниченное влияние на механизмы принятия внешнеполитических решений в некоторых странах, население которых уже не в состоянии оценивать действия своих властей адекватно. Более того, наметились возможности по внедрению во властные структуры той же Польши психически больных людей, больных с медицинской точки зрения, примером чего некоторое время назад был министр национальной обороны Польши Антоний Мацеревич. С такими кадрами обретение США, Британией или иным противником России собственной страны-камикадзе, согласной принести себя в жертву в войне с Россией, является чисто технической задачей, выполнимой в любой момент времени.

Специфика боевых действий на Балтике

Малые дистанции между базами противоборствующих сторон, а также большое количество шхер, где можно маскировать и прятать боевые корабли, привели к тому, что для обеспечения если не победы, то хотя бы не-поражения на Балтике, воюющая сторона имеет только один способ действий – решительное наступление с целью максимально быстрой нейтрализации флота противника. Других вариантов этот театр военных действий не даёт, скорость проведения любых операций на этом ТВД слишком высока из-за его малости, и противника просто необходимо упреждать во всём.


В ходе Первой мировой войны и Россия, и Германия игнорировали это положение и как результат, ни одна из сторон в Балтийском регионе стратегически значимого положительного для себя изменения обстановки не достигла, что сделало все понесённые в боях сторонами потери во многом напрасными. Немцы сделали из этого правильные выводы. В ходе второй мировой войны очень малочисленные и состоящие во многом из мобилизованных гражданских судов немецко-финские силы смогли в первые же дни войны эффективно нейтрализовать несоизмеримо больший по силе Балтийский флот РККФ. Причиной этого было владение инициативой и опережающий противника темп операций.

Балтфлот же в условиях своего численного превосходства над любым потенциальным противником в регионе ничего не смог этому противопоставить.

Причин у такого положения дел была масса, сегодня мы смело можем сказать про то, что Балтийский флот, как и РККФ в целом, пребывал в состоянии системного кризиса, который и обусловил его результативность.

Что должен был сделать Балтийский флот?

Использовать свои лёгкие силы и авиацию для эффективной разведки на большую глубину, а большие надводные корабли для недопущения немецких операций по наступательному минированию в Финском заливе. Сил для этого хватало, смелости личного состава тоже, в конце концов, огонь по немецким кораблям советские лётчики открыли в первый раз ещё до «канонического» момента начала войны в 03.30 утра 22 июня 1941 года. Понимание того, когда примерно начнётся война, у командования было, круг будущих противников был ясен. При принятии подобных мер заблаговременно никакой блокады флота не случилось бы и он смог бы оказать на ход боёв совсем другое влияние.

Но ничего сделано не было, по сложному комплексу причин. Результаты известны.

Ещё одной особенностью боевых действий на Балтике является то, что это единственный ТВД, где лёгкие силы реально способны выполнять широкий круг задач самостоятельно, и где ведение надводными кораблями боя против других надводных кораблей вероятнее, чем где бы то ни было ещё.

Ещё одной специфической особенностью ТВД, также проистекающей из его географии, является возможность ведения минной войны в масштабах, нигде более не возможных. Долгое время минные заградители были весьма распространённым классом боевых кораблей как в НАТО, так и в нейтральных странах, и даже сегодня именно минзаги являются основными боевыми кораблями в ВМС Финляндии.

Текущее состояние Балтийского флота РФ

В настоящий момент времени Балтфлот России всё ещё является «осколком» Балтфлота СССР. Это не объединение, созданное под задачу или задачи, это остатки того, что там ранее было и что должно было действовать в совсем других условиях. За структурой Балтийского флота ВМФ России, за его корабельным составом, за имеющимися у флота силами Морской авиации не стоит никакая доктрина или концепция боевого применения. Это просто «много кораблей» и не более.

Приведём несколько примеров.

Налицо явное пренебрежение подводными силами Балтийского флота, на сегодняшний момент в их составе одна исправная подводная лодка Б-806 "Дмитров". Гипотетически скоро ей составит компанию ещё одна – «Алроса», но сначала она должна выйти с ремонта и совершить переход на Балтику.

Налицо непонимание того, какими надводными силами и где должен обладать флот – наиболее ценные и крупные корабли флота, корветы проекта 20380, базируются в Балтийске, где их может достать польская артиллерия. Там же и флагман флота – эскадренный миноносец «Настойчивый», естественно, когда он выйдет из ремонта.

Находящийся в ремонте СКР проекта 11540 «Неустрашимый» возможно по-прежнему выйдет из него без «полагающегося» ему ракетного комплекса «Уран», впрочем, тут ещё могут быть варианты.

А вот с наличными противоминными силами вариантов нет – даже если бы те тральщики, которые есть у Балтфлота, могли бы бороться с современными минами, то их бы было недостаточно. Но они не могут. В целом, отношение ВМФ к минной угрозе на Балтике мало чем отличается от отношения к минной угрозе на Севере или Тихом океане, но, как только что было сказано, на Балтике даже география благоприятствует ведению минной войны, и соседи готовятся именно к ней.

В целом к серьёзной войне Балтийский флот не готов.

Это неудивительно. На сайте Минобороны РФ основные задачи Балтийского флота определяются как:


Явным образом МО закрепляет за Балтфлотом характер этакого «ритуального» формирования, цель которого «казаться, а не быть». Отсюда и отсутствие внятной стратегии за имеющимися поставками новых кораблей на Балтику – они есть, но носят в значительной степени бессистемный характер, не соответствующий модели угроз, которые стоят перед Россией на этом ТВД.

Угрозы и задачи

«Модельной» войной, которая может сегодня вестись против России является война с Грузией в августе 2008 года. То есть это конфликт, в ходе которого Россию под прикрытием какой-то провокации атакует страна-камикадзе, действующая в интересах третьих стран (например, США), которая наносит ей потери в людях и технике, а затем терпит военное поражение, но ценой нанесения России колоссального внешнеполитического ущерба. При этом вопрос военных потерь и политический ущерб взаимосвязаны – чем менее дееспособной показала себя военная организация России, тем выше политический ущерб. Судьба страны-камикадзе значения не имеет, более того, чем сильнее ей «достанется» тем лучше для бенефициара конфликта. Таким образом, чем сильнее Россия ударит в ответ, тем лучше для бенефициара конфликта (в первом приближении это опять США и бюрократия блока НАТО).

Балтика является идеальным местом для таких провокаций. Во-первых, из-за наличия как минимум четырёх потенциальных стран-камикадзе – Польши, Литвы, Латвии и Эстонии. Во-вторых, благодаря наличию страны, которая сама не вступит в наступательные боевые действия против России, но с радостью сыграет роль жертвы – Швеции. В-третьих, благодаря наличию у России крайне уязвимой точки – Калининградской области, отделённой от территории РФ. В-четвёртых, благодаря тому, что есть техническая возможность сосредоточить основные усилия сторон на море, где Россия не просто не имеет адекватных морских сил, но ещё и не понимает как их применять, и в чём сущность морской войны в принципе.

Что может быть объектом такой провокации?

Калининградская область. Коль скоро некоему бенефициару нужна война с участием России, то надо атаковать такую точку, которую Россия не сможет не защищать. В 2008 году это были миротворцы в Южной Осетии и её гражданское население.

Когда в 2014 году американцам нужно было спровоцировать вторжение России на Украину, то украинские войска специально вели огонь по мирному населению Донбасса, так как их хозяева считали, что Россия не сможет остаться в стороне в этом случае. Тогда от открытого вторжения удалось уклониться, ограничившись менее масштабными мерам, но в случае с гипотетическим нападением на Калининград так не получится, придётся бить в ответ открыто.

В какой форме может происходить нападение? В любой, в зависимости от требуемых бенефициаром масштабов конфликта. Так, в минимальном варианте это может быть артиллерийский обстрел военных объектов в Балтийске со стороны Польши, с одновременной пропагандистской накачкой своего населения на то, что это Россия сама себя обстреливает или что это у криворуких русских взрываются снаряды, а они пытаются сделать виноватыми «силы добра». Любой ответ России на такое будет обыгран как неспровоцированная агрессия.

В более жёстком варианте подобный обстрел будет только началом, за которым последует продолжение, разного рода ответные акции. На этом этапе войну очень удобно перенести в море, чтобы исключить для России возможность реализовать своё превосходство на суше.

Возможность такого переноса вполне реальна. Для этого достаточно, чтобы субъектом конфликта не являлось НАТО, а чтобы это была независимая операция польских ВС, например.

В этом случае Россия окажется в ситуации, когда она не граничит с совершившей нападение стороной на суше. Причём, чтобы сразу же расставить все ловушки, противник может повести себя следующим образом – бывшие советские республики Балтии на словах осудят действия нападающей стороны – Польши, и потребуют от неё отказаться от продолжения боевых действий, инициировав с Россией переговоры о прекращении огня. Одновременно иностранные военные контингенты на территории стран Балтии будут усилены.

У России, таким образом, пропадает политическое основание для «пробоя» коридора в Калининград силой – на её пути страны, которые её саму и поддержали, пусть и на словах, и которые состоят в НАТО, и имеют право претендовать на помощь от других стран блока в соответствии с пятой статьёй Устава НАТО. И которые не участвуют в нападении на РФ. Нападение на эти страны в таких условиях, да ещё и когда там находятся военные подразделения других стран НАТО, тоже не участвующих открыто в конфликте, будет политическим самоубийством для РФ, причём потенциально чреватым по-настоящему большой войной с непредсказуемыми последствиями.

Далее противник может предпринять любые меры по блокаде Калининграда с моря, например, массированное наступательное минирование, ответить на которое РФ нечем. Любой удар со стороны России по нейтральным странам, это уже победа для США, отказ Беларуси от участия в войне и разрешения России деблокировать Калининград с суши это уже победа для США, а уж угроза применения в Европе ядерного оружия это победа вдвойне, так как ярко покажет всему миру недееспособность России даже при обороне своей территории и её околонулевую ценность, как союзника.

Фактически абсолютно любой исход такой войны будет поражением для России и победой для её врагов кроме одного – молниеносного разгрома Россией тех сил, которые противник задействует против неё, без серьёзного ущерба его территории и населению, и без ущерба нейтралам, в роли которых в таком сценарии как ни странно выступит НАТО. Но для этого России как минимум нужно сохранить коммуникации с Калининградом за собой, для быстрой переброски туда крупных сил, достаточных для решительного разгрома противника, что требует дееспособного флота, которого нет и который РФ, судя по всему, не планирует иметь на Балтике вообще.

Причём, что очень важно – разгром противника должен быть выполнен быстрее, чем бенефициар конфликта (например США) сможет развернуть в регионе свои силы – к моменту их прибытия всё должно быть закончено.

Такой сценарий далеко не единственный. Есть варианты куда более трудно разрешимые. Если санкционное давление на РФ продолжится, то будет возможным довести дело до морской блокады российских портов, причём господствующий на море противник вполне сможет сделать это где-то у Датских проливов. Причём, можно банально заворачивать любые суда под нейтральными флагами, идущими в Россию или из неё, не трогая суда под российским, тогда с точки зрения международного права у РФ вообще не будет повода вмешаться – ни её территория, ни её суда не тронуты.

Выходом из такого кризиса явилось бы принуждение Дании к пропуску кораблей через проливы под угрозой нанесения ущерба где угодно в другом месте, и одновременное развёртывание группировки Северного флота в Северном море и Балтийского в Балтийском, чтобы сделать блокадные действия невозможными. И опять речь идёт о необходимости иметь флот адекватный задачам.

Опасность представляет сочетание нескольких сценариев боевых действий и провокаций. Так, в ходе некоего кризиса вокруг Калининграда, НАТО, независимо от Польши может инспирировать очередной раунд провокаций с подлодками в шведских территориальных водах (см. «Подводные лодки и психологическая война. Часть 1» и «Подводные лодки и психологическая война. Часть 2»), что может способствовать втягиванию Швеции или в войну с Россией или в НАТО или в блокадные действия против РФ и в любом случае нанесёт России существенный политический ущерб.

Помимо военных кризисов, у Балтфлота существуют и задачи мирного времени, не связанные с собственно военными действиями на Балтике. Так, именно Балтийск является военной базой, ближе всего расположенной к Атлантике. Наличие некоторого количества крупных надводных кораблей на Балтике в мирное время вполне рационально, так как им ближе всего до тех районов мирового океана, где группировки ВМФ действуют в настоящее время (за исключением Средиземноморья, куда ближе всего добраться из Чёрного моря). Собственно сейчас это единственная задача, которую флот отрабатывает по-настоящему.

В то же время при массе военных сценариев наличие больших надводных кораблей на Балтике будет наоборот, неоправданно, и ВМФ наоборот, должен быть готов заблаговременно вывести их на Север или развернуть в Атлантике совместно с силами других флотов.

Важно понимать – нигде более нет такого сборища антироссийских стран, как на Балтике, нигде более нет таких возможностей для интриг против России, как на Балтике. И на Украине, и вокруг Курил возможны двухсторонние противостояния, одной из сторон в которых будет РФ. На Балтике возможно что угодно, причём в предельно высоком темпе.

Чем будет чревата победа какой-то страны над Россией на Балтийском ТВД? Выключением, пусть даже временным, экономики второго по важности региона в РФ – Северо-Запада России, вместе с Санкт-Петербургом, а также утрата связи с заморской территорией РФ – Калининградом, где, повторимся, проживает более одного миллиона человек. Это катастрофа. Правда, если из-за банальной нехватки тральщиков или противолодочных самолётов придётся прибегнуть к ядерному оружию, это будет не сильно лучше.

Выводы по значению Балтийского флота

В мирное время Балтфлот имеет значение для проведения военно-морских операций надводными кораблями в Атлантике, Карибском бассейне и Средиземном море. Однако, ограниченность мест базирования и ограниченная ценность таких кораблей в некоторых вариантах конфликта на Балтийском море требует, чтобы количество больших надводных кораблей было ограничено.

В то же время сохраняется важность подводных лодок и лёгких сил. Балтийское море – единственный морской ТВД, где лёгкие силы смогут выполнять широкий спектр задач самостоятельно, без поддержки больших надводных кораблей и атомных подводных лодок. Они, однако, будут зависеть от авиации.

Балтийский регион является местом потенциального военного конфликта, который примет не совсем привычные формы – высокоинтенсивного и высокотехнологичного конфликта ограниченных масштабов, в котором одна из сторон будет преследовать цели, далёкие от военной победы, что потребует от России адекватного целеполагания. Особенностями боевых действий будет являться их высочайший темп – на грани потери управляемости со стороны политиков, так как в некоторых случаях у воюющих сил не будет иного выбора, кроме поддержания сверхвысокого темпа операций.

Чисто российской спецификой будет необходимость быть готовыми осуществить развёртывание в море как сил флота, так и плавучего тыла при первых же разведпризнаках любой готовящейся провокации. При этом, так как вопрос обладания коммуникациями между российскими территориями на Балтике будет ключевым, то не только силы флота, но и ВКС и даже части морской пехоты и воздушно-десантных и сухопутных войск должны быть готовы к действиям по уничтожению кораблей противника, например путём рейдов против его военно-морских баз по суше с эвакуацией по воздуху или морю.

Ключевым вопросом победы будет скорость проведения морских операций и иных операций против флота противника.

В ходе Второй мировой войны именно Балтийский театр военных действий оказался самым сложным для СССР. Нет особых оснований считать, что сегодня ситуация окажется иной. Она уже сейчас сложная – на Балтике Россия граничит с массой враждебных стран, и имеет только две военно-морских базы, при этом Польша потихоньку модернизирует свои ВМС, и при их скромной численности уже имеет три подлодки в строю, и превосходит Балтфлот России по числу тральщиков, а Швеция имеет технологическое превосходство над РФ в морском подводном оружии, противолодочных кораблях и авиации и ряде других вооружений.

Также важнейшим качеством Балтфлота должна быть готовность к минной войне, как в части обороны, так и в части наступательного минирования. С этим всё плохо, отдельные корабли отрабатывают минирование, но учений по массированным постановкам на время не проводится, что до противоминных действий, то всё уже в принципе сказано.

Стоит и обрисовать то, какими должны быть силы Балтфлота.

Балтийский флот для первой половины ХХI века

Как мы помним из статьи «Строим флот. Тоерия и предназначение», флот должен установить господство на море, если можно то без боя, если нет, то ведя бои с ВМС противника, в которых последние должны быть уничтожены или разбиты и принуждены к бегству.

Специфика Балтики в том, что флоты потенциальных противников в основном представлены надводными кораблями. Кроме того, при гипотетическом развёртывании ВМС не-балтийских стран в регионе, оно тоже будет выполняться в основном надводными кораблями – для атомных или больших неатомных подлодок Балтика мелковата (хотя технически они вполне могут там действовать), риски потерять их в незнакомой гидрологической обстановке весьма велики. А вот крупные надводные корабли США и НАТО на Балтике не раз развёртывали, в том числе и авианесущие – последний раз это был испанский УДК с самолётами «Харриер II». Таким образом, Россия, с её бюджетными ограничениями и недостаточными ресурсами должна иметь в составе Балтфлота силы и средства для уничтожения надводных кораблей.

Наиболее логичным для Балтики представляется массированное задействование лёгких сил в качестве основного ударного средства, и чуть более мощных ударных кораблей для их защиты. Малые размеры Балтийского моря позволяют обеспечить дежурство истребительной авиации в воздухе для защиты корабельных ударных групп. В этой ситуации «композиция» сил выглядит так: крупные НК (например, модернизированные для повышения эффективности ПВО и ПЛО корветы проекта 20380 или другие многофункциональные корветы в будущем) под защитой истребителей с берега являют собой силы, обеспечивающие боевую устойчивость (считай – оборону от любых сил и средств противника) лёгким силам, выполняющим основные ударные задачи, а также оборону от любых сил и средств противника судов плавучего тыла.

Какие это должны быть лёгкие силы? С учётом необходимости нанесения ударов по надводным кораблям это должны быть скоростные и мореходные ракетные катера, малозаметные в радиолокационном диапазоне. Причём необходимо сделать важную оговорку. Не может быть и речи о том, чтобы превращать такой катер в «Звезду смерти». Это должен быть простой и дешёвый корабль, небольшого водоизмещения. Его должно быть не жалко потерять (сейчас мы говорим не об экипаже). Но он должен быть по-настоящему скоростным. Для примера, старые турецкие ракетные катера класса «Картал» при водоизмещении в двести с хвостиком тонн несли четверку ПКР и имели максимальную скорость в 45 узлов на четырёх не самых мощных дизелях. Что более важно, это то, что и на большие дистанции они могли перемещаться с высокой скоростью, так, при 35 узловом ходе эти кораблики могли пройти 700 миль и у них с высокой степенью вероятности ничего бы не сломалось.



Конечно, этот пример из прошлого не совсем актуален – сегодня нужно существенно более мощное радиоэлектронное вооружение. Но, тем не менее, эти ракетные катера – хорошая демонстрация подхода к лёгким ударным силам в том виде, в котором они имеют право на существование. Наши «Молнии» проекта 1241 в любой его модификации «идеологически» весьма близки к желаемому варианту корабля, но им не хватает малозаметности в радиолокационном и тепловом диапазоне, к тому же они, скорее всего слишком дорогие, учитывая газотурбинную ГЭУ. Нужно что-то проще, дешевле, малозаметнее, меньше и, возможно, совсем немного скоростнее. И в принципе, пока «Молнии» в строю, разработка такого дешёвого ракетного катера вполне реальна.



Ни в коем случае нельзя путать такой корабль с МРК. Современный МРК проекта 22800 «Каракурт» стоит около десяти миллиардов рублей, что полностью лишает его смысла как атакующую «единичку» — он банально слишком дорог, чтобы на нём лазить под огонь. К тому же ему не хватает скорости, в сравнении с ракетным катером. А как часть «тяжёлых» сил – он слишком специализирован. ПЛО нет, противоторпедной защиты нет, вертолёт на него посадить нельзя... Их, конечно, придётся в этом качестве использовать, пока они в строю, но постепенно роль носителей «Калибров» на Балтике должны забирать многофункциональные корветы и подлодки, и, если до этого дойдёт – наземные пусковые установки. Что до «Буянов-М», то это чистые плавбатареи, и на исход вооружённой борьбы они способны повлиять в самой минимальной степени.

«Тяжёлые» же силы будут вступать в бой при попытке противника достать массированной атакой «лёгкие», или, как альтернативный вариант – при успешной попытке прорыва ВМС третьей стороны через Датские проливы, если будет принято решение её туда не пускать. А если плоучится установить господство на море, особенно с уничтожением подлодок противника, то такие корабли смогут сопровождать десантные отряды, поддерживать их огнём своих орудий, обеспечивать базирование вертолётов, в том числе ударных, способных работать по берегу, обеспечить блокаду портов противника, ПВО корабельных соединений, десантных отрядов и конвоев.

Они же смогут не допустить противника к районам, где ведётся противолодочный поиск, и сами смогут его вести в будущем, когда вместо МПК проекта 1331 будут другие корабли, какими бы они ни были бы.

Нужны подводные лодки, но меньшего размера и водоизмещения, чем то, что мы делаем сегодня или даже то, что планируем сделать. Причём для Балтики критично иметь ВНЭУ – у лодок будет от силы пара суток на развёртывание пока противник адаптируется к боевым действиям, потом над морем повиснет его авиация и, во-первых, вряд ли получится всплыть хотя бы под РДП для зарядки батарей, а во-вторых, очень актуальным будет выполнения отрыва от противолодочных сил противника в подводном положении, а для подлодки лишённой ВНЭУ это будет означать полный расход запаса электроэнергии за буквально один час. Наличие ВНЭУ критично для Балтийского моря.

Лодки же должны быть небольшими – так у поляков на вооружении состоят ДЭПЛ класса «Коббен», имеющие подводное водоизмещение 485 тонн. Именно малые размеры критичны для снижения вероятности обнаружения лодки неакустическими методами. Да и на отмелях проще работать. На этом фоне наши «Палтусы» с их 3000 и более тоннами на Балтике выглядят несколько странно. Не стоит понимать это как призыв к массовому строительству сверхмалых лодок, но определённо для Балтики наши «Палтусы», «Варшавянки» и «Лады» слишком велики. Проект «Амур-950» с ВНЭУ был бы близок к некоему идеалу ПЛ по своему водоизмещению и габаритам, для условий Балтийского моря, если бы кто-то сделал бы и его, и ВНЭУ.



В авиации могут сыграть огромную роль вертолёты Ка-52К, но при условии замены их РЛС на более эффективные. Если на боевых кораблях, действующих в дальней морской и океанской зонах для них жалко места – вертолёты в действующих автономно соединениях должны уметь бороться с подводными лодками, то вот на Балтике такие узкоспециализированные бойцы будут вполне к месту, особенно если получится отладить их взаимодействие с надводными кораблями. Действовать в силу малости расстояний на ТВД они вполне смогут и с берега, в том числе по ротации «берег-корабль-берег».



Это, конечно, не отменяет необходимости в морских штурмовых авиаполках на Су-30СМ и в полноценной базовой противолодочной авиации, которой у нас сегодня, увы, нет. При необходимости такие силы, будь они в наличии, могли бы перебрасываться с других флотов.

Особенно важно уделить внимание минной войне. Мы должны ставить минимум сотни мин в каждые сутки военных действий. Для этого могут привлекаться и подводные лодки, и авиация, и десантные корабли, и, те самые «лёгкие силы» — ракетные катера. Ничего не мешает иметь на каждом место под пять-шесть мин разного типа. В конце концов, во время Великой отечественной войны торпедные катера вполне ставили мины. Более того, раз мы строим простые и дешёвые катера, то ничего не мешает иметь в составе «лёгких» сил и скоростные катера-постановщики мин, ещё более простые и дешёвые, чем ракетный катер, оснащённые примитивным комплексом средств самообороны, и вооружённые минами. Такие катера вполне могли бы действовать в момент удара по берегу нашей авиации, и под её прикрытием, и обеспечить скоростную и точную постановку большого количества мин разного типа, таких, которые по техническим причинам не может выставлять авиация.



Показателен и такой факт – из сорока пяти боевых кораблей польских ВМС, двадцать это тральщики. Нам, по всей видимости, придётся сначала придти к таким же пропорциям, а потом осознать, что в старые времена тральщики абсолютно правильно и закономерно имели более мощное, чем сегодня оружие. Нам придётся «вернуться на путь истинный» и в этом вопросе тоже.

Какие задачи сможет выполнить такой флот?

Захватить господство на море быстрее, чем бенефициары конфликта введут на Балтику своим морские силы и поставят РФ перед необходимостью принять не желаемую эскалацию конфликта, уничтожить противостоящие надводные флоты, оставив противолодочным силам (корветам, МПК, пока они есть и авиации, когда она будет реанимирована) считанные подлодки противника на ТВД.

Обеспечить проводку конвоев и десантных отрядов по обеспеченным силами Балтфлота коммуникациям. Обеспечить невозможность блокады Калининграда, кто бы не пытался её выполнить. Успеть при необходимости с помощью завес из своих ПЛ, минных заграждений, развёртывания сил флота на выгодном для атаки расстоянии, обеспечить недопущение прохода сил третьих стран через Датские проливы.

Создать, таким образом, благоприятный оперативный режим на всей Балтике, обеспечить возможности по проведению десантных операций против противника, который не хочет сдаваться и продолжает сопротивление.

В общем, выполнить обычную флотскую работу по прямому предназначению.

А в мирное время корабли Балтфлота и так ходят на Кубу, в Средиземку и в Индийский океан, надо лишь правильно и с умом использовать их возможности там.

И уж точно не может быть и речи о том, чтобы относиться к Балтийскому флоту как в известной флотской шутке: «Балтфлот — бывший флот». Балтика – наш самый сложный театр военных действий, и потенциально самый проблемный, с уязвимыми местами типа прибрежного города Санкт-Петербурга (есть ли у России сравнимая с этой уязвимость вообще?) и откровенно сумасшедшими соседями. А значит, что в правильном варианте Балтфлот должен и дальше готовиться к тяжелым войнам и организационно, и технически. Ведь традиционно самые тяжелые морские войны России проходят именно здесь. Будущее в этом смысле вряд ли будет сильно отличаться от прошлого.