Сирийской армии срочно необходима реформа

Правительственные силы Сирии в течение всего одной недели продемонстрировали всем и блестящую операцию в Алеппо, и позорное бегство из Пальмиры. Нужно понимать, что армия страны неоднородна и плохо управляема, что является одной из главных ее проблем вкупе со слабостью командования и коррумпированностью. И очень скоро эта проблема может оказаться фатальной.

До начала войны сирийская армия считалась сильнейшей из арабских в регионе, хотя последний раз выступала против равноценного противника в далеком 1984-м в Ливане. При этом полувековое противостояние с Израилем определило перекосы в ее структуре, организации и вооружении. Преувеличенное внимание к ПВО, огромное количество противотанковых средств (они поставлялись в Сирию в основном из России вплоть до перехода гражданской войны в острую фазу), формирование крупных танковых подразделений – все это следствие локальной гонки вооружений, эхо Ливана и Голанских высот. В то же время нараставшая социальная напряженность и локальные восстания в 80–90-х годах породили множество парамилитарных группировок, которые теперь трансформировались в наиболее боеспособные и мотивированные части.

Пехота больше не царица

С переходом гражданских беспорядков в гражданскую войну сирийская армия начала стремительно деградировать. Массовое дезертирство из строевых частей было сопряжено с разворовыванием имущества и угоном техники. Часть офицеров (преимущественно суннитов, но также туркменов, туркоманов и курдов) в итоге сформировала «Движение свободных офицеров» и «Свободную армию Сирии». Последняя считается основным противником правительства из числа т.н. умеренных, а на раннем этапе формирования была поддержана ЦРУ и рядом европейских государств.

Изначально «Движение свободных офицеров» возглавил полковник инженерных войск Хуссейн Хармуш, дезертировавший еще летом 2011 года. В Военной Академии имени Асада он изучал русский язык, затем был направлен на стажировку в Россию, где получил специальность «военный инженер-строитель», а уже потом в звании подполковника из 11-й дивизии был направлен на стажировку в Академию национальной безопасности. Учеба в России и подготовка к работе в структуре сирийской разведки говорили о нем как о перспективном военном с хорошим карьерным ростом. Тем не менее он бежал в Турцию, где стал сколачивать из таких же дезертиров первую по счету «светскую» вооруженную группировку (практикующую, впрочем, террористические методы). Уже через несколько месяцев он был выкраден с территории Турции сирийскими спецслужбами и в январе 2012 года расстрелян за измену родине, дезертирство и терроризм.

Развал армии привел к тому, что говорить сейчас о реальном штатном расписании частей, числящихся за министерством обороны, не приходится. Практически нереально установить и ее технический потенциал – за время войны некоторые единицы техники по нескольку раз переходили из рук в руки. Объем зарубежных поставок подсчету также не поддается. Но для правительственных войск сейчас важны не численность или штатное расписание. По крайней мере, психологическое состояние и качество боевой подготовки состава гораздо важнее.

Последние полтора года бросалось в глаза «пожарное» применение нескольких крупных подразделений с громкими названиями, которые перемещались по всей территории страны, либо затыкая дыры в обороне, либо участвуя (порой в одиночку) в ключевых наступательных операциях. И несмотря на то, что формально большинство из них проходит по линии МО, по факту это полудобровольческие или даже «частные» подразделения. «Старые» дивизии и бригады остались только на бумаге, либо же пребывают в сильно уменьшенном и деморализованном состоянии. Даже масса пехоты, выдерживающая на себе большую часть черновой военной работы, сейчас формируется из подразделения, формально не связанного с МО, – из Республиканской гвардии. Помимо нее можно перечислить буквально по пальцам старые «номерные» части, которые к нынешнему моменту сохранили боеспособность и численность или даже повысили свою подготовку. По сути, они состоят из ветеранов гражданской войны и высоко мотивированных добровольцев, среди которых доминируют национальные и религиозные меньшинства.

Суннитские части почти поголовно сведены в добровольческие подразделения – тоже высоко мотивированные, но пользующиеся некоторой автономией. Масса же призывной армии не мотивирована вообще никак, крайне плохо обучена, не имеет представления о современной тактике боя и склонна к панике. Использование ее даже в тыловых гарнизонах приводит к печальным результатам, наподобие последних событий в Пальмире.

Республиканская гвардия и 4-я танковая дивизия

Республиканская гвардия была сформирована Хафезом Асадом еще в середине 70-х годов для борьбы с палестинскими группировками и охраны правящей семьи. Офицерские должности в ней могли занимать только родственники правящей семьи или лица, доказавшие преданность правительству. Именно в структуре Республиканской гвардии служили братья Басиль, Махер и Башар Асады, а ее первым командующим был Аднан Махлуф – кузен жены Хафеза. В 1995 году из-за конфликта с Башаром он был смещен с должности, а на его место назначен алавит Али Махмуд Хасан. По ряду данных, Республиканская гвардия за свою лояльность получает часть дохода от нефтедобычи в провинции Дейр-эз-Зор.

По структуре РГ напоминает обычную мотострелковую дивизию трехбригадного состава с дополнением в виде спецназа и танкового батальона «Львицы пустыни». В 2016 году стараниями российских военных советников в ее составе был создан полк морской пехоты, активно участвовавший в боях в провинции Латакия. Главное отличие РГ от остальных частей – ее почти монорелигиозный состав (алавиты) и преимущество в получении новой техники и вооружений. Как нетрудно догадаться, именно с ней (а также с «Тиграми» и 4-й танковой дивизией) плотно работают российские советники.

Российским командированным пришлось практически с нуля обучать сирийские «элитные» части современным тактическим приемам, попутно адаптируя их к местности. Сирийцы понятия не имели, например, что такое штурмовые группы (как батальонные, так и ротные). Вся их тактическая подготовка остановилась на времени арабо-израильских войн с их «волнами» пехоты при обязательной поддержке танков. При этом взаимодействие даже между частями-соседями на узких участках фронта было ослаблено раздробленностью командования или местными амбициями. Пожалуй, незнание современных видов вооружения в этом ряду – самая мелкая неприятность.

Второе по значимости, уровню подготовки и боеспособности подразделение сирийской армии – 4-я танковая дивизия, также выросшая из парамилитарных «Сил обороны» («Сарайя ад-Дифа»). Ей командует Махер Асад – младший брат президента, обладатель неоднозначной репутации и сложного характера, руководящий собственным семейным кланом. До 90% солдат бригады численностью от 12 до 25 тысяч человек (по разным подсчетам) – профессионалы, а 80% списочного состава – алавиты. Так же, как и РГ, структурно она напоминает привычную танковую дивизию трехбригадного состава с добавлением артиллерии и частей спецназа. В наиболее опасные периоды гражданской войны некоторые офицеры 4-й дивизии назначались в суннитские части, чтобы остановить их разложение и дезертирство. За время войны она успела побывать практически на всех основных фронтах, но некоторые ее части на постоянной основе несут службу в Дамаске и окрестностях, выполняя роль «преторианской гвардии».

«Тигры» и «Ястребы»

Отдельная история – получившие широкую известность «Тигры» и «Ястребы пустыни». Это получастные, полудобровольческие части высокой готовности, мотивации и подготовки, специализирующиеся на наступательных операциях.

«Ястребы пустыни» (они же «Соколы») – типичная ЧВК, в силу обстоятельств превратившаяся в дивизию регулярной армии. В 2013 году отставной армейский генерал Мухаммед Джабер, получивший благодаря связям в правительстве концессии на нефтяные разработки, сформировал ее из бывших военных и ветеранов разного рода конфликтов для несения охраны в провинции Хомс. То есть изначально «Ястребы» просто стерегли принадлежащие генералу Джаберу нефтяные объекты, в том числе глубоко в пустыне – на границе с Иорданией. Когда же боевики начали серьезно угрожать его бизнесу, Джабер со своими «ястребами» примкнул к правительственной армии. Эта ЧВК показала себя как очень успешное подразделение, поучаствовав в штурме нескольких ключевых населенных пунктов и горных вершин в провинции Латакия, в освобождении армянского Кессаба и Аль-Карьятейна. Именно они шли в первой линии при освобождении Пальмиры. Но затем начали неподготовленное наступление на Раку и оставили фронт, что чуть не привело к катастрофическим последствиям.

Это – основная проблема использования ЧВК в качестве ударного инструмента. Никто не может поручиться, чем мотивирован в тот или иной момент времени их реальный владелец. Да, ветеранские части неплохо обучены, но с точки зрения тактики было бы неплохо, если бы они продолжали учиться на ходу. В целом «Ястребы» показали себя, конечно же, неплохо, но их офицеры не проявили склонность перенимать новые тактические схемы.

Несколько иная история – широкое известное подразделение «Тигры» под командованием генерала Сухейля аль-Хасана. К началу гражданской войны он был в звании полковника, всю жизнь прослужив в ВВС и ПВО, в том числе в так называемой секции специальных операций. Он – это новое поколение сирийских военных, проявившее себя в ходе именно гражданской войны. Человек из числа инициативных офицеров, самостоятельно бравших на себя командование частями или формировавших их с нуля, причем наиболее харизматичный и решительный из них, обладающий неординарным характером и немного театрализованным поведением. Не каждому командиру дивизии перед началом артобстрела приходит в голову читать через громкоговоритель стихи собственного сочинения, адресуя их противнику.

«Тигры» (точнее – «Сила тигра», «Аль-Куат аль-Нимр») состоит из трех «команд» – «гепардов». В команде № 6 собраны ветераны, участвовавшие в деблокаде военного аэродрома Квейрис у Алеппо. Одному лишь Аль-Хасану известно, по какой причине он отказывается увеличивать численность бригады, которая никогда не превышает 1000 человек. По некоторым данным, во время боев за восточный Алеппо дивизии требовались боекомплекты на 800 человек, то есть, по сути, это батальон спецназа с красивым восточным названием. При этом потери «Тиграми» воспринимаются очень болезненно, и это приводит к тому, что они могут принимать участие в очень ограниченных по масштабу наступательных операциях и лишь при поддержке пехоты Республиканской гвардии или союзников – палестинцев, «Хезболлы» или иранцев.

С другой стороны, «Тигры» увлекаются артиллерийской подготовкой – при такой численности у них просто нет иного выхода, кроме как обеспечивать себе прикрытие в наступлении. Они же проявили склонность к быстрому обучению различным тактическим новшествам, которые довольно талантливо применяют в зависимости от местности и характера боевых действий. Так, в провинции Хомс они «выдергивались» штурмовыми группами на передовую линию противника, сжигали ее, а затем быстро отходили назад без потерь. Терроризируя врага таким образом, «Тигры» не только сбивали его наступательные порывы, но и заставляли джихадистов самостоятельно освобождать ранее оборудованные позиции.

Аль-Хасан довольно быстро нашел общий язык с российскими военными советниками, но сохраняет высокую степень автономности от Генерального штаба в Дамаске. В первую очередь это определяется самостоятельностью снабжения, и это – общая беда сирийской армии. Некоторые весьма крупные и боеспособные подразделения живут либо «на откупе», либо финансируются местным населением и частными лицами. Печально, но общая система снабжения армии весьма коррумпирована, что стало одной из причин массового дезертирства в начале гражданской войны. Это настоящая часовая бомба под всей системой МО Сирии.

Еще одна бомба – принцип комплектации. Некоторые части комплектуются по локальному принципу, и личный состав сложно убедить перебраться из родной провинции на другой участок фронта. Большинство мелких населенных пунктов в прифронтовых зонах вообще обороняются местным ополчением, которое не мотивировано выходить за околицу. То же касается и частей, сформированных на моноэтнической или религиозной основе. Наиболее известный пример – курды, которые даже в ходе боев за Алеппо за пределы своего квартала не выходили, чем сильно раздражали. Алавитская гвардия – противоположный пример. Для них исход гражданской войны – это вопрос физического выживания, потому они готовы перемещаться по всей стране, затыкая дыры.

Слабость командования

Рост боеспособности сирийской армии за последние полтора года был достигнут исключительно за счет вышеперечисленных подразделений. Некоторые другие «списочные» части даже при всей их организованности порой проявляют немыслимую тактическую слабость и склонны к деморализации. События в Пальмире – прямое тому доказательство. 11-я танковая дивизия просто развалилась. Отсутствие разведки и тактической выучки было усугублено банальной трусостью и слабостью командования. Оборона от джихад-мобилей попросту не была выставлена, а ведь тактика их наступления однообразна и банальна. Страх перед смертниками довершил разгром.

Кстати, есть данные, что бегство из Пальмиры возглавили некоторые генералы Генштаба. Прямых случаев предательства, как это было в 2011-2014 годах, в последнее время не наблюдается, а причины нелепых поражений кроются в слабой дисциплине – как тактической, так и бытовой. Верховное командование в принципе оказалось одним из самых слабых звеньев правительственных войск.

Во-первых, переучиваться на новые тактические схемы и стратегическое планирование этим людям уже поздно – в этом плане бригадные и дивизионные командиры оказались куда более гибкими. Но и у них овладение новыми тактическими приемами в наступлении заняло около года.

Во-вторых, после террористического акта в июле 2012 года, когда погибли многие высокопоставленные сирийские генералы, включая министра обороны Дауда Раджиха (кстати, православного христианина), вакантные посты заняли менее подготовленные и опытные офицеры, что быстро сказалось на уровне командования и планирования; то же касается службы безопасности и разведки.

В-третьих, планирование операций вплоть до последнего времени велось крайне медленно, а выбор стратегических целей зависел не столько от военной необходимости, сколько от политической ситуации. Неудачное и неподготовленное наступление на Ракку было результатом именно политического решения, а постоянные метания по фронтам в поисках стратегического направления откровенно затянули боевые действия на несколько месяцев. Российские ВКС длительное время использовались для поддержания наступательной активности на второстепенных направлениях или в качестве усиления обороны. Сказался и хронический перекос в вооружении – у армии не было достаточного количества современных САУ и РЗСО, что замедляло переброску артиллерии не только для организации прорыва, но и для усиления обороны.

В-четвертых, существование сразу нескольких групп влияния не позволяет Генеральному штабу сгенерировать единый долгосрочный план освобождения страны.

С надеждой на реформу

Большинство слабостей сирийской армии носит, как видно, субъективный характер. Как, впрочем, и в случае с ее союзниками. Их бестолковость (особенно «Хезболлы» и иранцев) уже привела к срыву некоторых тактических операций. Не то чтобы они ошибались – они могли просто потеряться во времени, утроить обед или намаз, отсутствовать в заранее согласованное время в согласованном же месте. В первое время «Хезболла» играла очень важную роль сразу на нескольких фронтах, но с ростом числа потерь их мотивация падала – за исключением тех регионов, где они соприкасались с дружественным шиитским населением. Правда, в последнее время подчеркивание именно религиозной составляющей стало сказываться на действиях шиитских частей скорее негативно. А в джихадистской пропаганде проклятия в адрес шиитов уже давно приняли не религиозно-догматический, а расистский характер.

Ограничены в своем применении и другие союзные части, например, палестинские ополчения вне зависимости от их религиозной принадлежности. «Лиуаа аль-Кудс» была хорошо мотивирована до тех пор, пока не обезопасила от джихадистов места собственного проживания. Теперь у палестинцев остался лишь один принципиальный противник – «Нуреддин аз-Зинки», и они начинают утрачивают интерес к боевым действиям. Разноплеменность и разнохарактерность подразделений – это в принципе тяжелая проблема управления, которая пока никак не решается.

С другой стороны, вычленение нескольких крупных формирований в качестве опоры, костяка армии можно отнести к положительным тенденциям. Их, конечно же, не хватает на все фронты, что затрудняет ведение спланированных боевых действий, но на этом фоне уже начато формирование по призыву совершенно новых номерных частей. На фоне несомненных военных успехов они достаточно организованы и по-новому мотивированны.

Есть основания полагать, что в ближайшее время может начаться реформа армии «на ходу», в результате которой боевое расписание будет оптимизировано. Поскольку быстро уравнять все кадровые части и ополченцев в вооружении и подготовке не удастся, скорее всего, внутри действующей армии будут определена некая градация подразделений по степени их подготовки и «элитности». Уже сейчас удается добиваться численного преимущества над джихадистами на отдельных участках фронта, но борьба за Идлиб потребует совсем другого напряжения сил.

Есть данные, что начались проработки возможных планов действий и на северном направлении, причем в этом принимают участие и российские, и иранские офицеры, чего ранее не было. Генеральный штаб в Дамаске готов учиться и слушать советы, что уже можно считать большим достижением. Другое дело, как будут распределяться силы, высвобождающиеся после освобождения Алеппо, и как долго будет вестись подготовка в новым операциям. Все-таки проблема управляемости остается для сирийской армии основной.