Силы особого внимания

ВВС Сирии всегда считались одними из лучших в арабских странах — что неудивительно, учитывая летное прошлое Хафеза Асада, руководившего страной с 1971 по 2000 год, и его бессменного министра обороны Мустафы Тласа, с 1972 по 2002 год возглавлявшего военное ведомство. Качество арабских ВВС часто воспринимается через призму катастрофического разгрома в шестидневной войне с Израилем в 1967 году, однако в последующих конфликтах, несмотря на очевидное техническое и оперативное превосходство израильских ВВС, сирийцы выделялись на фоне соседей и лучшей подготовкой пилотов, и высоким уровнем организации.

В конце 1980-х прогресс сирийских ВВС приостановился: после распада СССР страна перестала получать военную технику на льготных условиях (а зачастую и бесплатно), а экономика Сирии не позволяла покупать новые самолеты по коммерческим ценам. Впрочем, беспокойства по этому поводу в Дамаске не проявляли: отношения с Израилем, стабилизировавшиеся до состояния худого мира, устраивающего обе стороны, позволяли не думать о возможной войне, а для наиболее вероятных внутренних конфликтов хватило бы и ранее поставленного — тем более что полученные в 1980-х годах ударные самолеты Су-24МК, Су-22М4, МиГ-23БН, истребители МиГ-23МЛ и МиГ-29 на тот момент считались вполне современными машинами.

Тем не менее в начале 2000-х годов Сирия рассматривала возможность обновления своих ВВС с помощью России — в частности, сирийские военные проявляли интерес к истребителям Су-27, но информация о поставках этих самолетов Дамаску осталась неподтвержденной. Насколько можно судить, реально возобновившееся сотрудничество в сфере авиатехники сводилось в основном к ремонту имеющихся самолетов и вертолетов. Сократились и возможности боевой подготовки, что впоследствии сказалось на потерях — при лучшей подготовке пилотов их было бы меньше.

В четвертом номере журнала Moscow Defense Brief за 2012 год была опубликована статья Михаила Барабанова Russian Interests in Syria: Myths and Reality, в которой сообщалось, что в 2007 году были подписаны два контракта: один из них предусматривал поставку 12 истребителей МиГ-29М/М2, другой — 8 истребителей-перехватчиков МиГ-31Э. В начале 2012 года был подписан контракт на поставку 36 новейших учебно-боевых самолетов Як-130, оборудование которых позволяет, в частности, выполнять и задачи ударных машин, в том числе с применением высокоточного оружия. Предполагалось, что эти контракты станут первыми ласточками, и в 2010-е годы парк ВВС Сирии радикально обновится и не менее радикально сократится — как минимум за счет вывода устаревших истребителей МиГ-21 и ранних модификаций МиГ-23.

Реализовать эти планы, однако, не удалось: сначала финансовые проблемы Дамаска, а затем начавшиеся волнения, переросшие в гражданскую войну, сделали для сирийских ВВС куда более актуальными вопросы поддержания боеготовности имеющихся самолетов и вертолетов, независимо от их морального устаревания.

Война до последнего МиГа

Боевые действия, начавшиеся в 2011 году и охватившие большую часть территории страны в 2012-2013-м, заставили Дамаск использовать все имеющиеся в его распоряжении ресурсы, включая устаревшую технику. Десятки самолетов и вертолетов были потеряны на захваченных антиправительственными силами базах, однако в подавляющем большинстве это были выработавшие свой ресурс самолеты, числившиеся в строю лишь номинально. Практически все машины, способные летать, довольно быстро сосредоточились в центре и на западе Сирии, главным образом на авиабазах Мезе (Дамаск), Шайрат (Хомс), Аль-Тайяс (близ Пальмиры), Квейрис (в районе Алеппо), на аэродромах близ Латакии и Дейр-эз-Зора.

В ходе боевых действий использовались практически все типы самолетов, имеющиеся в распоряжении Дамаска, кроме разве что истребителей-перехватчиков МиГ-25П (в боеспособности которых к 2011 году уже были большие сомнения, а целей в этой войне для них не было точно). Сирийские ВВС несли значительные потери — по некоторыми источникам, было утрачено свыше 130 самолетов и вертолетов, однако достоверность этой оценки вызывает сомнения.

Некоторые офицеры ВВС России, уже в ходе боевых действий бывавшие в командировках в Сирии в рамках военно-технического сотрудничества, анализируя некоторые случаи потерь сирийской авиатехники, прежде всего вертолетов, утверждали, что выкладываемые террористами видеоролики демонстрировали поражение одних и тех же машин, уничтожение которых фиксировалось несколькими камерами с разной дистанции и направлений, а при последующей обработке видео «продавалось» по нескольку раз. «Продавалось» в буквальном смысле: основные группировки антиправительственных сил, будь то умеренная оппозиция или радикалы, установили свою систему премий за успехи в боях, и уничтоженные самолеты и вертолеты оценивались очень высоко.

Пытаясь свести все тематические материалы воедино, можно прийти к выводу, что боевые потери ВВС Сирии, то есть машины, не вернувшиеся с боевого задания по всем причинам, от поражения ПВО противника, до аварии, а также списанные из за боевых повреждений, без учета захваченной или расстрелянной на базах техники, составляют более 40 вертолетов, подавляющее большинство которых — транспортные и многоцелевые Ми-8/Ми-17 в различных вариантах, а также две единицы боевых Ми-25 (экспортный вариант вертолета Ми-24Д) и 25-30 боевых самолетов. В это число входят около десяти МиГ-21 различных серий, шесть или семь учебно-боевых самолетов L-39, в том числе L-39ZA, адаптированных для штурмовых задач, четыре истребителя-бомбардировщика МиГ-23БН (включая один сбитый ВВС Турции 23 марта 2014 года), один истребитель МиГ-23МЛ, пять истребителей-бомбардировщиков Су-22М и три фронтовых бомбардировщика Су-24МК (включая сбитый израильскими силами ПВО 23 сентября 2014 года).

В настоящее время нет достоверных сведений о потерях вертолетов SA-342 Gazelle, которые Сирия закупала в конце 1970-1980-х годах во Франции. Возможно, их использование ввиду отсутствия запчастей из-за введенных странами Запада санкций крайне ограниченно, и, скорее всего, единичные «Газели» просто не успели налетать достаточно, чтобы попасть под результативный огонь противника.

Не понесли потерь и истребители МиГ-29 — скорее всего потому, что их использование для ударных задач было довольно ограниченным, а истребители, занимающиеся патрулированием воздушного пространства и сопровождением ударных машин близ границы с Турцией, боевики просто не могли достать.

Так или иначе, общие потери достаточно велики: Сирия потеряла примерно половину имевшегося до начала войны парка вертолетов Ми-8/17 и примерно 15 процентов пригодного к полетам парка боевых самолетов.

Незамеченный подвиг

Пресса последних лет стала стесняться громких слов, однако то, что сделали ВВС Сирии (не умаляя заслуг ряда подразделений армии и ополчения), можно без преувеличения назвать подвигом. Страдая от нехватки запчастей, современных боеприпасов, топлива, на самолетах, зачастую вылетавших назначенный ресурс, с пилотами, у которых не было нужных часов налета для отработки противодействия средствам ПВО, сирийская военная авиация продолжала выполнять свои задачи. Иногда — в немыслимых условиях, как в осажденном Дейр-эз-Зоре, где истребители МиГ-21 поднимались в воздух фактически под минометным огнем, атакуя противника, окопавшегося в нескольких сотнях метров от взлетной полосы. При этом шансы остаться в живых «в случае чего» были минимальны: авиационно-спасательная служба в ВВС Сирии не слишком хорошо развита, а при попадании в руки террористов расстрел был самой легкой участью, грозившей пилоту.

Нехватка запчастей решалась «каннибализацией» ранее списанных машин, нехватка боеприпасов — изготовлением кустарных авиабомб, но до бесконечности так продолжаться не могло: современная авиация, даже с учетом неприхотливости и ремонтопригодности советских самолетов второго-третьего поколений, все же весьма чувствительна к поставкам необходимого оборудования, и без внешней помощи сирийские ВВС однажды перешли бы ту грань. за которой последовало бы обвальное крушение боеспособности и переход к эпизодическим вылетам единичных «оставшихся в живых».

Переход за эту грань откладывали несколько факторов. Во-первых, проблемы с оснащением и подготовкой у противника — террористические группировки, имея достаточное количество оружия, так и не получили современных переносных зенитных комплексов (видимо, спонсоры и радикалов, и умеренной оппозиции догадывались о возможных последствиях для самих себя). Основным средством ПВО боевиков оставалось стрелковое оружие и малокалиберная зенитная артиллерия с крайне ограниченным числом ПЗРК старых типов. Подготовка расчетов этой импровизированной ПВО также оставляла желать лучшего, что зачастую спасало сирийских пилотов, позволяя им компенсировать недостаток собственной подготовки многократными заходами на цель, которых не простил бы любой профессиональный расчет зенитной установки.

Вторым существенным фактором стала помощь извне, в первую очередь — из России. Начавшаяся в 2012 году и расширившаяся в следующие два года, она позволила замедлить темпы снижения боевого потенциала, а затем и остановить его. Ключевую роль сыграли поставки запчастей, позволившие поддерживать техническую готовность авиапарка, и организационная помощь в виде военных советников на месте и запущенной вновь подготовки летного, технического и командного состава ВВС в России.

В этих условиях сирийская авиация выполняла практически весь объем задач — от поддержки блокированных баз до точечных ударов. По некоторым сведениям,в марте 2014 года вылет бомбардировщика Су-24МК с полученной из России управляемой авиабомбой решил судьбу древней твердыни госпитальеров — Крак де Шевалье близ Хомса, которая в 2013 году была захвачена террористами. Высокоточный боеприпас проделал брешь в укреплениях, которой воспользовались сирийские спецназовцы, ворвавшиеся в замок и уничтожившие боевиков. Этот шаг позволил сохранить историческую крепость: обычный для сирийской армии многодневный артобстрел превратил бы ее в руины. ВВС Сирии оказались единственной силой в распоряжении Дамаска, способной эффективно поддерживать собственные войска и в обороне, и в наступлении, однако число боеготовных машин в силу потерь и физического износа неуклонно уменьшалось и заставляло задуматься о перспективах этой поддержки и войны в целом.

Главной проблемой сирийских ВВС была разведка и целеуказание. Там, где противника удавалось оперативно идентифицировать и "привязать к месту", удары с воздуха имели сокрушительный эффект, но нехватка современных разведывательных средств делала такие успехи нечастым явлением. Террористы, придерживающиеся тактики маневренной войны с активным использованием небольших мобильных подразделений, научились выходить из под ударов, и немногочисленная группировка сирийских БПЛА и самолетов-разведчиков не позволяла своевременно отслеживать их перемещения. Изменить эту ситуацию удалось только с появлением в регионе российской авиагруппы.

Война шла с переменным успехом, и, отражая атаки террористов в одних местах, сирийцы были вынуждены отступать в других — к лету 2015 года ситуация стала критической. В этот момент, однако, уже началась подготовка российской операции, вскоре радикально изменившей обстановку.

Новые условия

Операция российских воздушно-космических сил в Сирии, начавшаяся официально 30 сентября 2015 года, позволила дать сирийским ВВС отдых — почти все современные машины были выведены на ремонт и модернизацию. По имеющейся информации, сирийские Су-24МК получили новый прицельно-навигационный комплекс СВП-24 и другое оборудование, что расширило номенклатуру используемых боеприпасов и позволило резко поднять точность бомбометания неуправляемыми авиабомбами. Это резко повысило эффективность их действий — теперь в каждом вылете сирийские Су-24 благодаря новому оборудованию и прошедшим переподготовку летчикам могли поражать несколько целей, как и модернизированные российские бомбардировщики того же типа.

По некоторым данным, модернизация коснулась и как минимум части сирийских МиГ-29, однако некоторые специалисты полагают, что под модернизацию замаскировали все же состоявшиеся поставки МиГ-29М, которые были заказаны Дамаском еще в 2000-х.

Насколько можно судить, в настоящее время именно группировка Су-24 составляет боевое ядро сирийских ВВС, и самолеты этого типа совершают до 30 вылетов в сутки. В то же время используются и самолеты других типов: истребители-бомбардировщики Су-22М4, численность которых оценивается примерно в 25-30 исправных машин, МиГ-23БН, которых насчитывается примерно столько же, истребителей МиГ-23МЛ/МЛД и МиГ-21, которых, по разным оценкам, осталось примерно 50-60 исправных машин. Число вылетов старых машин сложно оценить в виду недостатка информации, но в основном они используются для поддержки войск на поле боя.

Ввод российской авиагруппы и обновление парка ударных машин сирийских ВВС позволили резко сократить использование над полем боя учебно-боевых самолетов L-39. Нагрузка на сирийскую армейскую авиацию тоже снизилась — над полем боя появились российские вертолеты Ми-24П, которые были быстро опознаны на видео даже не столько по внешним отличиям от сирийских Ми-25, сколько по почерку: полеты на сверхмалых высотах и больших скоростях с интенсивным маневрированием до этого позволяли себе очень немногие сирийские вертолетчики.

Говорить о победе в сирийской войне рано, даже несмотря на растущие объемы помощи Дамаску со стороны Москвы и Тегерана, — равно как и предполагать, чем в принципе она может закончиться. Но самое главное уже произошло: очевидно, что ни умеренной оппозиции, ни радикалам разных направлений не удалось добиться крушения сирийского государства и одержать победу над его армией. Подчиняющиеся Башару Асаду войска и отряды ополчения прекратили отступать, более того — начали зачистку от боевиков стратегически важных районов Латакии и Алеппо, выходя к границе с Турцией. Как пойдут боевые действия дальше, особенно с учетом объявленного перемирия, сказать пока сложно, но перелом уже очевиден, как и значимый вклад в этот успех сирийских ВВС.