В эфире программа National Public Radio (США).
Эйлса Чанг (ведущая):
Белый дом характеризует последние действия России на Украине как начало вторжения. Напряженность, которая и так была высокой, усилилась еще больше сейчас, когда Россия перебрасывает войска в два отколовшихся региона восточной Украины, а законодательный орган страны уполномочил Путина развёртывать войска за пределами России.
Айеша Раскоу (ведущая):
В ответ США и их европейские партнеры объявили о санкциях. Но, несмотря на ухудшение ситуации, президент Байден заявил сегодня в Белом доме, что он по-прежнему готов попытаться найти дипломатическое решение.
Президент Джо Байден (видео):
«Еще есть время, чтобы предотвратить наихудший сценарий, который принесет невыразимые страдания миллионам людей, если русские будут действовать, как предполагается. США и наши союзники и партнеры остаются открытыми для дипломатии, если она будет серьёзной».
Чанг: Примерно неделю назад, 16 февраля, западные лидеры были так же взволнованы. Американская разведка предсказывала, что именно в этот день Россия устроит вторжение. В тот же день МИД России провел еженедельную пресс-конференцию.
Мария Захарова (видео):
«Добрый день… Извините, что немного опоздала. Я просто проверяла, вторгаемся ли мы на Украину или нет. Спойлер – не вторгаемся».
Раскоу: Этот саркастический тон часто используют российские официальные лица, и мы хотели лучше понять стратегию, стоящую за этим сарказмом. Поэтому мы позвонили Тимоти Снайдеру. Он профессор истории в Йеле. Я спросила его, давно ли российские официальные лица начали говорить таким почти дразнящим тоном с Западом в моменты конфликта.
Тимоти Снайдер: Мы, конечно, в последний раз такое видели, когда Россия вторглась на Украину в 2014 году. Я очень хорошо помню, как президент Путин сказал тогда, что на Украине нет российских солдат, а если и есть, то это просто люди, которые купили подержанный камуфляж в местном магазине.
Президент Путин (видео):
«Вы можете пойти в магазин, купить униформу. При чём тут российские солдаты? Нет это были…»
Снайдер: Поэтому я считаю, что мы наблюдаем нечто такое, что было ещё 10 лет назад. Это своего рода постмодернистский цинизм, когда вас пытаются поставить в тупик, запутать.
Раскоу: И, я имею в виду, отчасти это заключается в том, чтобы держать людей в напряжении.И один из способов заставить людей по-настоящему завоноваться, это попросить их успокоиться, верно?
Снайдер: Конечно.
Раскоу: Тогда я действительно за,еспокоюсь, верно?
Снайдер: Да. Я имею в виду, они пытаются… они определенно пытаются сбить нас с толку. Я имею в виду, раньше это было… ну, есть два способа сделать это. Вы можете ничего не делать и настаивать на том, что делаете что-то, или вы можете что-то делать и настаивать на том, что вы ничего такого не делаете. И прямо сейчас они явно что-то делают. Я имею в виду, у них есть подразделения, которые должны быть в Азии, которые обычно находятся там для защиты от Китая, но они сейчас находятся в европейской части. Они определенно что-то делают. И вот это сочетание, когда что-то делают и при этом всё отрицают, очень сбивает с толку.
Раскоу: Сравним ли этот сарказм со стороны российского правительства с языком, который мы слышим от дипломатов демократического Запада?
Снайдер: Он совершенно, совершенно другой. Я имею в виду, что контраст с американцами или с немцами просто разительный. Дипломаты Запада, как правило, серьезны до занудства. И я думаю, они, особенно когда имеют дело с русскими, делают все возможное, чтобы как можно больше опираться на факты и быть очень осторожными в формулировках, потому что они хотят избежать ловушки, то есть быть втянутыми, знаете, в какой-то комедийный конкурс или какое-то соревнование в сарказме.
Раскоу: И еще, мне просто интересно, кто является аудиторией, на которую рассчитан этот сарказм?
Снайдер: Я думаю, что это и внутренняя, и зарубежная аудитория. Они пытаются сказать нам, что нас не боятся. Они готовы посмеяться над нами. Вы знаете, они пытаются показать, что они равны любой сверхдержаве и что могут поставить нас на место. Они могут заставить нас почувствовать унижение. И для внутренней аудитории посыл такой же. Но в данном конкретном случае они также пытаются сказать отечественной аудитории, что на самом деле они не делают ничего плохого. Они действительно не планируют вторгаться на Украину. И важно знать, что в данный конкретный момент русские именно в это и верят. Россияне не думают, что их страна собирается вторгаться на Украину.
Раскоу: Что ж, это интересно, потому что кажется, что помимо сарказма, российские официальные лица продолжают заявлять, что, несмотря на сегодняшние напряженные отношения между Россией и Украиной, эти две страны на самом деле находятся на одной волне. когда в СМИ говорят, что западные лидеры раздувают конфликт. А как вы это оцениваете?
Снайдер: Что русские делают, так это переворачивают то, что пытаются сказать украинцы. Украинцы пытаются сказать, что они не знают, собирается ли Россия вторгнуться завтра или послезавтра или нет, но что для них Россия представляет собой постоянную угрозу. Россия уже на их территории. То, что Россия делает сейчас, она может повторить и через полгода и через год. И русские пытаются этим воспользоваться и преподносят это как мнение украинцев, говорящих, что они не считают, что угроза есть именно сейчас. Украинцы пытаются сказать, что угроза такого рода существует, и она постоянная, это может случиться когда угодно.
Раскоу: Еще один риторический приём, который, кажется, сейчас используют русские, — это моделирование языка войны в Косово. Они говорят об этнических чистках, кризисе с беженцами, военных преступлениях. Какова цель этого, на ваш взгляд?
Снайдер: Ну, им нужен какой-то предлог для вторжения. Итак, давайте не будем забывать, что русский народ не думает, что существует план вторжения. И поэтому, знаете ли, вопрос о том, должна ли Россия вторгаться, даже не поднимается. Если будет крупное вторжение, России придется придумать какую-нибудь серьезную проблему, которую она сможет использовать, по крайней мере, для того, чтобы убедить своих внутренних избирателей в том, что что-то происходит. Геноцид здесь является кодовым словом. Геноцид олицетворяет Вторую мировую войну. А это означает тревогу за будущее россиян за пределами России. Но что меня беспокоит, когда они используют слово «геноцид», так это то, что, как правило, если они в чем-то обвиняют других, это именно что-то такое, что они собираются сделать сами.
Раскоу: США уже четыре месяца ведут дипломатические переговоры с Россией. Должны ли США пробовать другой тон и другую стратегию, пытаясь достучаться до российских лидеров?
Снайдер: Я считаю, США используют другой тон. В том, что делают США, есть что-то исторически новое, а именно то, что они открыто используют разведданные, чтобы попытаться описать то, что может делать Россия. И до сих пор они попадали прямо в точку, и это явно испортило русским удовольствие. Трудно быть саркастичным, если другая сторона делает правильный прогноз того, что вы собираетесь сделать, вы это знаете, а затем действительно это делаете. Так что я думаю, мы, вероятно, должны отдать должное этому новому подходу с американской стороны.
Раскоу: Это был Тимоти Снайдер, профессор истории Йеля, книга которого «Дорога к несвободе» рассказывает о постмодернистском подъёме российского авторитаризма. Спасибо, что были с нами.
Источник
Подпишись: