Корпус, после многомесячного рейда по немецким тылам, прорывался к своим вместе с присоединившимися к нему десантниками и партизанами. Камнем преткновения для кавалеристов, десантников и партизан стало Варшавское шоссе. Только часть из пошедших на прорыв сумела его преодолеть, остальным пришлось отступить. Оставалось уповать на хитрость, попытаться обмануть противника, чтобы преодолеть шоссе.
Вот как об этом вспоминал в мемуарах командир 1-го гвардейского кавалерийского корпуса в этот период Павел Алексеевич Белов: «Мы подготовили ложный приказ, в котором перечислялись все наши соединения (номера их противник знал), в том числе партизаны и те силы, которые уже пробились через шоссе. Каждое из соединений получило свою «задачу». Указана была и ось предстоящего движения, проходившая якобы по лесам около Рославля, то есть значительно западнее истинной. Тем самым мы хотели внушить противнику, будто наша группа в полном составе уходит в район Рославля и южнее, в Брянские леса, где действовало много партизанских отрядов. Тогда гитлеровцы бросили бы туда свои войска, а это облегчило бы прорыв наших частей через Варшавское шоссе».
Приказ о прорыве в партизанский край, в знаменитые Брянские леса выглядел достаточно логично и правдоподобно. Но поверит ли в него немецкое командование? «Доставку» приказа немцам поручили подполковнику Кононенко.
Вот как он, согласно воспоминаниям Белова, решил «передать» его немцам: «На опушке леса окопалось наше прикрытие - кавалерийский полк 2-й гвардейской дивизии, насчитывавший около двухсот человек. Расстояние между позициями фашистов и нашего полка было в среднем около пятисот метров. По «ничьей» земле тянулась проселочная дорога, на ней Кононенко и разыграл инсценировку. Из леса выскочили два всадника, «не знавшие», что находятся на «ничьей» земле. Наше прикрытие сразу открыло сильный огонь по немцам. Гитлеровцы ответили тем же. Головной всадник пришпорил коня, галопом помчался к лесу и скрылся среди деревьев. Второй кавалерист бросился за ним, но лошадь его, убитая пулей нашего снайпера, рухнула на землю. Кавалерист притворился тяжелораненым. К нему подбежали красноармейцы и под огнем врага «спасли» своего товарища - утащили в укрытие. На лошади, убитой на «ничьей» земле, было хорошее седло, а в переметной сумке лежал планшет с ложным приказом. Несколько раз красноармейцы нашего прикрытия делали вид, что пытаются добраться до валявшейся на дороге лошади, но отползали назад, как только немцы усиливали огонь».
Позже кавалеристам удалось убедиться в том, что немцы добрались до седла с приказом: «Вечером гитлеровцы пошли в наступление. Наш кавалерийский полк отступил в глубь леса. Замаскировавшиеся на опушке наблюдатели рассказывали, как немцы сгрудились возле лошади, сняли седло и утащили в укрытие».
Проблему с Варшавским шоссе удалось решить, и Павел Алексеевич Белов считал затею удавшейся: «Впоследствии по ряду признаков я понял, что немцы воспользовались приказом. Нам удалось обмануть неприятеля».
Трудно, конечно, точно сказать, какая именно из многих военных хитростей, использованных командованием 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, сыграла решающую роль в успешном для советских конников завершении рейда и выходе на соединение со своими войсками.
Лучшую, пожалуй, оценку действиям корпуса сделал начальник Генерального штаба Сухопутных войск Германии Франц Гальдер, в служебном дневнике которого есть такие записи: «К сожалению… силы кавкорпуса Белова… уходят на юг… На фронте группы армий «Центр» войска русского генерала Белова снова прорвались в направлении Кирова. Нам это не делает чести! … июня… Кавалерийский корпус Белова действует теперь западнее Кирова. Как-никак он отвлек на себя в общем 7 немецких дивизий».
О том, какую именно роль в успешных действиях 1-го гвардейского кавалерийского корпуса сыграл подброшенный приказ, Гальдер, к сожалению, не написал…
