Рождественские перемирия на фронтах Первой Мировой
В определённый момент мысль о бессмысленности и бесполезности войны приходит в голову всем воюющим сторонам. Первая мировая война поразила участников из стран Антанты и Тройственного союза необычайным для людей начала XX века масштабом, а также накалом жестокости и тотальностью. То тут, то там солдаты переставали сражаться, чтобы установить краткое подобие мира на ограниченной территории. На Западном и на Восточном фронтах известен феномен братаний и перемирий в связи с какими-то значимыми праздниками — в первую очередь Рождества и Пасхи. Подобные перемирия вписывались в окопное правило Live and let Live — «Живи [сам] и дай жить [другим]», которое широко распространилось на Западном фронте.
Мобилизованные сотни тысяч, а затем миллионы мужчин, брошенные на передовую и принужденные принимать участие в бойне, которую они даже не могли себе до этого вообразить, очень скоро начали испытывать усталость от войны. Непрерывные боевые действия, столь не похожие на быстрые марши и битвы XIX в., навязавшие сторонам определённую логику вооружённого противостояния на огромной территории, быстро истощили запас психических и физических сил комбатантов. Солдаты по обе стороны фронта (в реальность формирования которого сложно было поверить до войны) стремились хотя бы отчасти вернуться в привычные для себя условия жизни.
Не только желание обеспечить элементарные условия жизни, но и требования психологического комфорта подтолкнули к обустройству окопной жизни. Одновременно с этим постоянный контакт с противником (на Западном фронте всего несколько метров грязи отделяли немцев от французов, британцев или бельгийцев), а значит, постоянная опасность быть убитым или раненым, вынуждал искать оптимальную стратегию взаимодействия с ним.
По словам историка Тони Эшворта, решением этой проблемы стало установление небольших перемирий. Исследователь пишет, что «продолжительность перемирия варьировалась от нескольких минут для небольших братающихся групп в окопах до целых дней, недель или даже месяцев в тех редких случаях, когда в перемириях участвовало большое количество войск на больших территориях. Более того, хотя абстрактный принцип «живи сам и дай жить другим» (т.е. обмен) применялся много раз и во многих местах во время окопной войны, перемирие принимало множество конкретных форм».
Британские и немецкие солдаты и офицеры в ходе рождественского перемирия
Действительно, «несколько солдат, открыто столкнувшихся лицом к лицу в кратере, находились в иной ситуации, нежели большое количество солдат, тайно участвовавших в перемирии и общавшихся друг с другом, но не прямо лицом к лицу, а косвенно и на значительном расстоянии друг от друга. Первая ситуация была чётким, явным соглашением между противниками, тогда как вторая была подразумеваемым соглашением, состоящим из взаимного предположения опытных окопных вояк с обеих сторон, что противник тоже не прочь установить перемирие, и этот шанс надо использовать. Несмотря на свою относительно неопределённую форму, влияние широкомасштабных молчаливых перемирий было достаточно реальным в окопной войне».
Противники могли переговариваться через «ничейную землю», обмениваться продуктами, сигаретами или табаком и выпивкой. Нередко перемирия заключались, чтобы подобрать раненых или собрать трупы погибших с «ничейной земли». Фронт был разбит на большие и малые секторы с разной степенью активности войск с каждой стороны.
Немецкие и русские солдаты танцуют друг с другом на одном из участков Восточного фронта во время мирных переговоров в Бресте-Литовске в феврале 1918 года
Инициатива в нарушении «тишины», «перемирия» или системы «живи сам и дай жить другим» (названия могли различаться как у самих солдат в разных армиях, так и у позднейших исследователей этого феномена) могла принадлежать как самим солдатам, так и особо ретивым офицерам, и, конечно, всё рушилось во время полномасштабных наступлений. Тони Эшворт упоминает, говоря о британской армии, валлийские фузилёрные полки, кентских стрелков, батальоны других полков, которые не поддерживали идею «перемирия» и продолжали наносить урон противнику даже во время затишья между наступлениями.
Одним из самых известных случаев братания и неофициальных «перемирий», получившим известность уже во время войны в странах Антанты и в Тройственном союзе, а также широко использованным после войны в популярной культуре, стало так называемое «Рождественское перемирие» 1914 года. Это Рождество было важной вехой для всех армий, поскольку население воюющих держав было уверено, из-за пропаганды или неспособности представить себе войну подобного рода, продолжавшуюся больше полугода, что победа одной из сторон достанется именно в это время. Однако этого не произошло.
Русско-немецкий оркестр, играющий на одном из участков Восточного фронта во время мирных переговоров в Бресте-Литовске в феврале 1918 года
В Рождество 1914 года было объявлено несколько «перемирий» между армиями, которые уже несколько месяцев сражались на разных участках фронта. Историк Александр Лафон подчёркивает, что «солдаты — по большей части призывники и добровольцы — были (в этот важный момент) очень далеко от своих близких» и в течение невероятного долгого для них периода подвергались суровым условиям окопной жизни. Для солдат Рождество было праздником, который отмечался обеими сторонами, и воспоминанием как о домашнем комфорте, так и о давно желанном мире.
Из окопа в окоп, отмечает Лафон, люди перекрикивались и обменивались друг с другом газетами, табаком и пищей. «Они бросали вызов друг другу, исполняя песни, и поочередно обменивались традиционными рождественскими колядками». В отчётах немецких, французских и британских солдат упоминаются встречи на «ничейной земле», в том числе некоторые пишут об импровизированных футбольных матчах. Эти рождественские перемирия были особенно широко освещены в британской и немецкой прессе.
Успех перемирий 1914 года растаял как дым в следующем году. Тяжёлые поражения русской армии (на Восточном фронте братания также имели место, и чем дольше длилась война, тем с большей интенсивностью они проходили), кровавые сражения на Западном фронте, поражение союзников в Галлиполи — всё это не располагало к «перемириям», хотя система «живи сам» поддерживалась там, где это было возможно. Ветераны, продержавшиеся на фронте с 1914 года, уже не испытывали такой симпатии к врагу, потому идея «перемирий» не находила такого отклика. Командование с обеих сторон издавало приказы, утверждавшие строгие наказания за любые несанкционированные переговоры с противником.
Случай с одним из батальонов Королевского валлийского фузилёрного полка показывает при каких обстоятельствах могло иметь место возрождение «Рождественского перемирия» 1914 года. 15-й батальон валлийцев прибыл во Францию в ноябре 1915 года и ещё не имел опыта окопной войны. Лишь некоторые из солдат могли лично ненавидеть противника, потеряв кого-то из родственников на войне. Однако большинство солдат ещё не видело в немцах ничего ужасного или страшного. Историк Джонатон Рили подробно разобрал случай 15-го батальона.
Валлийцы были протестантами пацифистского толка. Они настолько строго следовали этой доктрине, что уроженцу Уэльса и одному из членов правительства премьера Асквита, необычайно популярному политику Ллойд Джорджу, достало много труда убедить валлийских пасторов призвать земляков записываться в армию. Как бы то ни было, в день накануне Рождества 1915 года валлийцы склонны были видеть в противнике (им противостояли резервисты-католики из Баварии) не врагов, а собратьев-христиан. Один из британцев впоследствии вспоминал:
«Немецкие брустверы были достаточно близко, чтобы обменяться репликами… Я помню, как кто-то кричал: «Что у тебя на обед сегодня, Фриц?» Ответ последовал: «Жирный гусь» (у немцев больше людей говорило по-английски, чем у нас по-немецки). Фрицу было предложено прийти, но пока никакого движения не было».
Ещё одним свидетелем разговоров между британцами и немцами в рождественский сочельник был рядовой 15-го батальона Берти Фелстед, который был дальше по окопу. Рили упоминает, что Фелстед умер в возрасте 106 лет в 2001 году и был старейшим мужчиной, живущим тогда в Великобритании и последним свидетелем этих событий. Фелстед был в роте «D», прикомандированной ко 2-му батальону ирландских гвардейцев. Уже в старости Фелстед вспоминал, пишет Рили, как немецкие солдаты в окопах на противоположной стороне «ничьей земли» пели по-немецки рождественский гимн, мелодия которого совпадала с валлийским гимном «Ar Hyd y Nos».
Британские и немецкие офицеры на нейтральной полосе во время неофициального перемирия
Вероятно, это была немецкая версия гимна «Go, my Children, with my Blessing» («gehen meine Kinder mit meinem Segen»). Их выбор — вероятно, удачное стечение обстоятельств — был воспринят как знак признания национальности британской роты, и Королевские валлийские фузилёры ответили пением гимна «Добрый король Венцеслав» — деталь, которая была использована впоследствии известным писателем и ветераном Великой войны Робертом Грейвсом в его автобиографическом романе о Первой мировой войне.
Другой фузилёр-валлиец описывал дальнейшие события:
«Мы увидели, как руки и бутылки махали нам с обнадёживающими криками, которые мы не могли разобрать никоим образом. Пьяный немец перевалился через свой бруствер и прошёл через колючую проволоку, а затем показалось несколько других, и через несколько мгновений с обеих сторон появились люди с мешками, наполненными мясом, печеньем и другими продуктами для обмена… Впервые я видел «ничейную землю», и это была теперь «земля для всех», ну или почти так. Некоторые из наших людей не пошли, и лишь кратко и едко объяснили свой отказ. Офицеры отозвали наших людей обратно в линию окопов, и через несколько минут «ничья земля» снова выглядела пустой и заброшенной. Были и лихорадочный обмен сувенирами, и предложение о перемирии на весь день и о футбольном матче во второй половине дня, а также обещание не стрелять из винтовок ночью. Всё это сошло на нет».
Подобного рода свидетельства остались в дневниках и воспоминаниях военнослужащих 15-го батальона. Дневники позволяют уточнить некоторые детали, поскольку воспоминания, особенно через десятилетия, рисуют искаженную картину. Один из офицеров оставил запись, что немцы просили о перемирии на один день, но, получив отказ, удовлетворились 45 минутами и за полчаса убрали с «ничейной земли» своих мертвецов. В оставшиеся 15 минут британцы и немцы успели выкурить по сигарете и переброситься несколькими репликами, а затем свисток офицеров загнал всех обратно в окопы. В Рождественскую ночь через «ничейную землю» долетали до обеих сторон звуки рождественских гимнов.
Уже на следующий день офицеры, которые были замешаны даже в вышеописанных контактах с немцами, были вынуждены давать объяснения и двое даже предстали перед трибуналом, но одного оправдали, а другой получил выговор, не утверждённый, правда, командующим. Так закончилась последняя попытка «рождественского перемирия» на Западном фронте.
Литература:
Ashworth, Tony. Trench Warfare 1914–1918: The Live and Let Live System — Palgrave Macmillan UK, 1980
Lafon, Alexandre. Christmas Truce. International Encyclopedia of the First World War (https://encyclopedia.1914-1918-online.net)
Riley, Jonathon. Everyman’s Land: The Second Christmas Truce, 1915. The Welsh History Review / Cylchgrawn Hanes Cymru — vol.28 — no.4 — Dec.2017
Автор - Ярослав Голубинов
