Ставка планировала освободить столицу Украины в начале октября 1943 года
В общественном сознании прочно укоренился миф о стремлении советского командования во что бы то ни стало освободить Киев именно к 7 ноября 1943 года - годовщине Октябрьской революции. Якобы, именно из-за этого и понесла Красная Армия тяжелые потери при форсировании Днепра. А вот, если бы не торопились, то и больших жертв при переправе через великую реку не было бы. Но Ставка, дескать, хотела освободить Киев непременно к празднику.
На самом деле командование Красной Армии поставило войскам задачу освободить столицу Украины еще в октябре. И сделать это было приказано вовсе не к 7 ноября, а к 7 октября. Распространители байки о том, как при форсировании Днепра «торопились» к 7 ноября, забывают о том, что форсирование Днепра началось во второй половине сентября. До праздника было еще очень далеко.
В директиве Ставки ВГК № 30197 командующему Воронежским фронтом от 28 сентября 1943 года ставилась задача «прочно закрепив за собой плацдармы на правом берегу р. Днепр, нанести удар в общем направлении на Кагарлык, Фастов, Брусилов и во взаимодействии с левым крылом Центрального фронта разгромить киевскую группировку противника и овладеть городом Киев. Не позднее 7 октября выйти на фронт Ставище, Брусилов, Фастов, Белая Церковь».
Из документа следует, что освободить Киев планировалось вовсе не к 7 ноября, а месяцем ранее. Но оптимистические «октябрьские» планы пришлось пересмотреть. Немцы заставили…
Самая «звездная» битва
Итак, во второй половине сентября 1943 года Красная Армия начала операцию, за которую звания Героя Советского Союза были удостоены 2438 человек, что составило почти четверть Золотых Звезд, полученных в Великую Отечественную войну. Почему же такое большое значение придавало советское командование форсированию Днепра? В чем стратегическое значение этой операции? Казалось бы – ну, в чем принципиальная разница, неделей раньше или позже будет форсирована главная река Украины? Это же не вопрос об удержании Москвы, Ленинграда или Сталинграда, когда важен был буквально каждый день и каждый километр? Может быть, важно было в политических целях начать освобождение Украины? Но оно уже началось, 23 августа 1943 года был освобожден Харьков, второй по значимости украинский город. Почему же так щедро Ставка заранее обещала Золотые Звезды именно за форсирование Днепра? Ведь еще до выхода войск к Днепру, 9 сентября 1943 года, в Ставке Верховного Главнокомандования была подписана директива, в которой сказано: «За форсирование такой реки, как река Днепр в районе Смоленска и ниже, и равных Днепру рек по трудности форсирования, названных выше командиров соединений и частей представлять к присвоению звания Героя Советского Союза».
В 1943 году Красная Армия, выстояв в сражении на Курской дуге, перешла в стратегическое наступление. Георгий Жуков вспоминал: «Для тщательной подготовки наступления к Днепру у нас не было возможностей. В войсках обоих фронтов чувствовалась большая усталость от непрерывных сражений. Ощущались некоторые перебои в материально-техническом обеспечении». Можно себе представить – что значит «большая усталость» и «некоторые перебои» в снабжении. Тем не менее, шла настоящая гонка – скорее к Днепру, скорее его форсировать. Дело было в том, что именно тогда определялся дальнейший ход войны – сможет ли Красная Армия продолжить освобождение своей страны, или немцы за мощной водной преградой, опираясь на укрепления подготовленной линии обороны – Восточного вала сумеют остановить ее наступление.
Остановить натиск «восточных масс»
Вот что решалось в осенние дни борьбы за днепровские плацдармы. После провала операции «Цитадель» по наступлению на Курском выступе немцы расстались с надеждой разгромить Красную Армию наступательными действиями. На что же они рассчитывали осенью 1943 года, как собирались воевать? Ответ на этот вопрос мы можем найти в воспоминаниях генерал-фельдмаршал Манштейна: «С прекращением операции «Цитадель» инициатива на Восточном театре военных действий окончательно перешла к советской стороне… Несмотря на это, командование группы твердо верило в то, что нам все-таки, в конце концов, удастся остановить натиск восточных масс… По расчетам ОКХ (генеральный штаб сухопутных войск – М.К.) можно было предполагать, что человеческие ресурсы Советского Союза постепенно иссякнут. Резервы старших возрастов, из которых он черпал силы для своих новых формирований, казалось, в основном уже были израсходованы. Если в качестве пополнения для фронта оставался только новый призывной возраст, то противник не мог уже больше создавать новые формирования в большом масштабе».
У писателя-фронтовика Юрия Бондарева в повести «Батальоны просят огня» пленный немец твердит на допросе: «Днепр – это перелом войны. До Днепра немецкая армия отступала. Это был тактический ход. Сохранить силы». Форсировать Днепр и начать освобождение Правобережной Украины – значило лишить немцев надежды на стратегическую оборону в наиболее удобном для этого месте – на укреплениях Восточного вала, за могучей рекой. Но решение этой задачи было неимоверно сложным делом. Опыта форсирования крупных рек в войсках не было или почти не было. А предстояло переправляться через такую могучую реку, как Днепр. К тому же отступающие немцы постарались максимально осложнить проведение переправы.
Манштейн вспоминал: «В зоне 20-30 км перед Днепром было разрушено, уничтожено или вывезено в тыл все, что могло помочь противнику немедленно продолжать свое наступление на широком фронте по ту сторону реки, то есть все, что могло явиться для него при сосредоточении сил перед нашими днепровскими позициями укрытием или местом расквартирования, и все, что могло облегчить ему снабжение, в особенности продовольственное снабжение его войск». Советскому командованию было за что награждать своих солдат – форсирование, как правило, стоило тяжелейших потерь и требовало от солдат и офицеров величайшего мужества.
Виктор Астафьев так описал переправу через Днепр: «Сотни раз уж было сказано: куда, кому, с кем, как плыть, но все это знание спуталось, смешалось, забылось, как только заговорили, ударили пушки и пулеметы. Оказавшись в воде, люди ахнули, ожженно забулькались, где и взвизгнули, хватаясь за баркас. - Нельзя-а! Нельзя-а-а! - били по рукам, по головам, куда попало, били гребцы веслами, командиры ручками пистолетов. - Опрокинете! В Бога душу мать! Вперед! Впере-од!.. - Тону-у-у, тону-у-у! - послышался первый страшный вопль - и по всей ночной реке, до самого неба вознеслись крики о помощи, и одно пронзительное слово: - Ма-а-ама-а-а-а! - закружилось над рекой. Оставшиеся в хуторе на левом берегу бойцы, слыша смертные крики с реки, потаенно благодарили судьбу и Бога за то, что они не там, не в воде… Почти все понтоны с бойцами, батальонными минометами и сорокапятками были на воде разбиты и утоплены, однако чудом каким-то, не иначе, словно по воздуху, некоторым подразделениям удалось добраться до берега, уцепиться за него и вслед за разрывами снарядов и мин продвинуться вперед, минуя осыпистый яр». Такие, «уцепившиеся» за берег группки уцелевших бойцов и создавали первые, пока еще небольшие плацдармы. Борьба за их удержание шла отчаянная. Пулеметчик Владимир Ильяшенко воспоминал о них так: «Немцам удалось заставить нас отойти почти к берегу Днепра. Создалась критическая ситуация. Но мы удержались. Нашим бронебойщикам пришлось крепко поработать. Они подбили несколько танков, экипажи которых выбрались из горящих машин, но были расстреляны. Остальные танки ушли…. Это был момент, когда положение было отчаянным. Впереди враг в полусотне метров, а позади обрывистый берег Днепра в десяти-пятнадцати метрах. У нас было очень много раненых, которые просили помощи. Солдаты, как могли, перевязывали их, но нехватка воды давала себя знать. Раненые просили пить, стонали, и слушать это было невыносимо. За водой ходить было небезопасно. Пространство от обрыва берега до воды простреливалось, но некоторые солдаты бегали и приносили воду, несмотря на то, что это грозило ранением или смертью». Кровавой неудачей закончилась попытка высадить воздушных десантников за Днепром. Часть из них просто «приводнялась» в Днепр из-за ошибки неподготовленных пилотов, часть попадала под огонь скорострельных зенитных установок еще в воздухе. Знаменитый кинорежиссер Григорий Чухрай, один из немногих чудом выживших десантников, так вспоминал об этой трагедии: «В свете пожаров белые купола парашютов были отчетливо видны на фоне темного неба. Немцы открыли по десанту огонь чудовищной силы. Трассирующие пули роем вились вокруг каждого из нас. Многие наши товарищи погибали, еще не долетев до земли...». Уцелевшие начали партизанскую войну в немецких тылах. Но пехоте удалось расширить плацдармы. С них и собирались наступать на Киев.
Рокировка танковой армии
Главный удар намечено было нанести с южного, Букринского плацдарма, вспомогательный - с северного Лютежского. Историк Дмитрий Макеев, подробно исследовавший историю взятия Киева, пишет: «Штаб Воронежского фронта разработал план предстоящей операции. Она делилась на три этапа. Первый этап намечался на период с 3 по 9-12 октября. Главный удар наносился с Букринского плацдарма силами 40-й, 27-й, 47-й армий и 3-й гв. ТА в обход Киева с юго-запада и запада. Овладение Киевом поручалось 38-й А. Она должна была нанести главный удар с севера силами восьми стрелковых дивизий, одного танкового и одного кавалерийского корпусов. Три стрелковые дивизии должны были переправиться через Днепр южнее Киева и нанести вспомогательный удар. Овладеть Киевом приказывалось 7 октября».
Но немцы сумели остановить наступление. Новые попытки наступать с букринского плацдарма также оказались неудачными и стоили тяжелых потерь.
Тогда Ставка ВГК приказала основной удар перенести на Лютежский плацдарм. Сюда с Букринского плацдарма были скрытно переброшены 3-я гвардейская танковая армия и другие части. Они дважды переправились через Днепр и в условиях осенней распутицы совершили сложный марш вблизи линии фронта. Танковая рокировка удалась. На направлении главного удара советские войска превосходили противника в пехоте в 3, в артиллерии в 4,5 и в танках в 9 раз.
Советская власть пришла
Утром 3 ноября после мощной артподготовки с Лютежского плацдарма нанесла удар главная группировка 1-го Украинского фронта. 4–5 ноября в сражение были введены 3-я гвардейская танковая армия, перерезавшая шоссе Киев-Житомир. Немцы начали отводить войска из Киева. 6 ноября в столицу Украины вступили части Красной Армии. Писатель Анатолий Кузнецов, переживший немецкую оккупацию в Киеве, так описывал их появление: «С насыпи вопили на чистейшем московско-русском языке: - Товарищи! Выходите! Советская власть пришла! А факельщики где? Боже, да неужто мы живы остались! Елки-палки, у меня все поплыло перед глазами… Какие-то живые существа, не то люди, не то звери, лезли на четвереньках на крутую насыпь. Я понял, что это такие же прятавшиеся, как мы, кинулся вверх, обгоняя их, но я уже не был первым. Там, наверху, на рельсах, обнимались, плакали, истерически визжали женщины, оборванные старухи кидались на шеи советским солдатам… Пехота шла змейками прямо через завалы. Были они запачканные, закопченные, уставшие, измордованные, потрясающе те же самые, что уходили в 1941 году, только теперь с погонами. Шли не в ногу, мешковатые, желто-мышиные, с прозаически звякающими котелками. Некоторые шли босиком, тяжко ступая красными ногами по земле, уже застывшей от ноябрьских заморозков. О великие русские солдаты!»
Так немцы утратили возможность отсидеться в стратегической обороне. Дальнейшее освобождение Украины проходило с тяжелейшими боями. Вскоре после освобождения Киева немцы нанесли болезненный контрудар по советским войскам под Житомиром, с большим трудом парированный подоспевшими резервами. В начале 1944 года при ликвидации немецких войск в Корсунь-Шевченковском котле советские конники проведут последнюю в истории массовую атаку с саблями наголо. Будет смертельно ранен украинскими националистами командующий 1-м Украинским фронтом Николай Ватутин. Лишь летом 1944 года завершилось освобождение Украины. Но замысел немцев – «остановить натиск восточных масс» на Днепре был сорван осенью 1943 года.
Максим Кустов
Читайте нас: