На Украине вопрос состоит не в том, кто начал военный конфликт, а в том, кто это закончит

В течение последних 20 месяцев все внимание Запада было сосредоточено на том, кого следует обвинять в развязывании военного конфликта на Украине. Но сейчас пришло время перестать спрашивать, кто его начал, и задать вопрос о том, кто собирается его остановить.

Было бы очень удобно, если бы на вопрос о том, кто начал конфликт на Украине, был простой ответ. Такой, как предложил президент Байден. Однако нынешняя сложная реальность такова, что ответ на этот вопрос зависит от точки зрения действующих лиц.

Россия, безусловно, несет ответственность за развязывание военных действий на Украине. Хотя у Москвы и были опасения по поводу своей безопасности, и она, возможно, чувствовала, по словам ее посла в Соединенных Штатах, что "Москва дошла до точки, когда у нас нет места для отступления", это не делает легитимной упреждающий конфликт, начатый без неотложной необходимости самообороны и без санкции Организации Объединенных Наций. Россия сделала свой выбор и вошла на Украину. И несет за это полную ответственность, какими бы ограниченными ни были у нее возможности этого выбора.

Однако решение России войти на Украину не освобождает Соединенные Штаты и их союзников по НАТО от ответственности за провоцирование этого решения.

В конце холодной войны Россия надеялась выйти за рамки блоков и альянсов и присоединиться к трансформировавшемуся международному сообществу, где она стала бы частью "целой и свободной Европы".

Но вместо того, чтобы устранить разделение Европы, как это сделали основатели Европейского союза после Второй мировой войны, лидеры Запада решили сохранить это разделение и просто продвинуть его линию немного дальше на Восток. Это не только ликвидировало буферную зону между НАТО и Россией, которая поддерживала мир в Европе более 50 лет, но и навсегда низвело Россию до статуса "неевропейской" нации. И это было сделано вопреки предупреждениям многих наиболее компетентных и опытных западных чиновников и экспертов — от Уильяма Бернса до Джека Мэтлока, от Джорджа Кеннана, Ричарда Дэвиса, Эгона Бара, Ганса Дитриха Геншера, Колина Пауэлла и даже до Джо Байдена образца 1997 года.

Путина широко высмеивали на Западе за его настойчивое заявление о том, что "угроза вступления Украины в НАТО является причиной, или, скорее, одной из причин проведения специальной военной операции". Тем не менее, это утверждение было недавно поддержано никем иным, как генеральным секретарем НАТО Йенсом Столтенбергом, который публично заявил, что Путин "пошёл на конфликт, чтобы помешать НАТО, помешать еще большей массе НАТО приблизиться к его границам".

Европейские союзники Америки также несут свою долю вины за вспышку военных действий. Германия и Франция так и не смогли оказать давление на Украину с целью выполнения Минских соглашений. После начала СВО их бывшие лидеры Ангела Меркель и Франсуа Олланд признались, что они считали Минский процесс "снотворным обмана", призванным убаюкать Россию обещанием мирного урегулирования и одновременно выиграть время для Украины для наращивания ее вооруженных сил. Бывший посол США в Советском Союзе Джек Мэтлок заявил, что конфликт на Украине "вероятно, был бы предотвращен", если бы Минские соглашения были выполнены.

Украина тоже несет часть вины за эту катастрофу, особенно за выбор военного решения, тогда как решение дипломатическое, которое вернуло бы Украине весь Донбасс, было легко доступно благодаря реализации Минских соглашений.

Кто бы ни был ответственен за начало этого военного конфликта, становится до ужаса очевидным, что от его окончания выиграют все.

О том, что дипломатическое разрешение конфликта в принципе возможно, свидетельствует тот факт, что Россия и Украина как минимум трижды оказывались близкими к мирному соглашению. Сначала в Белоруссии, затем на переговорах при посредничестве тогдашнего премьер-министра Израиля Нафтали Беннета и, что было наиболее многообещающим, в Стамбуле, где они фактически парафировали предварительное соглашение. И мы знаем, что если бы не противодействие США и их ключевых союзников, конфликт мог бы закончиться на условиях, которые сохранили бы украинскую государственность и ее нынешнее правительство и даже позволили бы ей вступить в ЕС с благословения России, только при условии, что Украина откажется от членства в НАТО. Мы также можем с уверенностью говорить, что, несмотря на все произошедшее с тех пор, Россия была бы готова вернуться к Стамбульским соглашениям, если бы Украина согласилась на переговоры.

Так что же мешает прекращению огня? Двумя наиболее очевидными камнями преткновения являются президентский указ Зеленского от 4 октября 2022 года, запрещающий любые переговоры с президентом России Владимиром Путиным, и непреклонное сопротивление США любому прекращению боевых действий "прямо сейчас".

Тем не менее, сам факт того, что рамки соглашения были определены ранее, предполагает, что самое страшное предположение об этом конфликте – что разногласия сторон непримиримы – не соответствует действительности. Фактически сейчас на пути к миру стоит именно готовность к переговорам, а не условия соглашения.

Памятуя о прошлом, уже сейчас можно было бы начать содержательные переговоры по тому, о чем могут договориться все стороны, а именно о том, как Украина смогла бы продолжать существовать как независимое государство, имеющее хорошие отношения со всеми своими соседями. Этого никто не оспаривает, даже Россия. Предметом разногласий являются границы Украины, ее внешняя политика и ее отношение к этническим меньшинствам.

С учетом этого дипломатическое урегулирование должно быть способно достичь трех целей. Во-первых, Украине должны быть гарантированы суверенитет, безопасность и потенциал процветания. Во-вторых, Россия должна получить гарантии того, что ее законные интересы безопасности будут уважаться. И в-третьих, русскоязычному населению Донбасса – и украинцам на любых новых российских территориях – должна быть предоставлена правовая защита.

Для достижения этих трех целей в идеале должны быть соблюдены три условия. Во-первых, Соединенные Штаты и НАТО не могут быть чрезмерно вознаграждены за их желание расширить НАТО на Украину в нарушение обещаний, которые они дали о "неделимости безопасности" в Европе в Стамбульской декларации 1999 года и Астанинской декларации 2010 года. В Стамбульской декларации говорится: "(8) Каждое государство-участник имеет равное право на безопасность... Оно не будет укреплять свою безопасность за счет безопасности других государств... (9) Безопасность каждого государства-участника неразрывно связана с безопасностью всех остальных участников". Кроме того, как указывает Ричард Саква, это расширение НАТО нарушает и ее собственные принципы, изложенные на встрече министров иностранных дел НАТО в Копенгагене 6-7 июня 1991 г., а именно "не получать одностороннюю выгоду от меняющейся ситуации в Европе", не "угрожать законным интересам" других государств или "изолировать" их, а не "проводить новые разделительные линии на континенте".

Например, на стамбульских переговорах 2022 года Украина пообещала "не стремиться к членству в НАТО". В обмен Россия, как сообщается, согласилась на альтернативные меры безопасности, которые будут включать "предоставление Украине необходимых ей инструментов" для защиты в соответствии с "израильской моделью", а также двусторонние гарантии безопасности со стороны ряда стран, включая Соединенные Штаты, Россию, Великобританию, Францию и Китай.

Во-вторых, Россию нельзя слишком вознаграждать за вхождение на Украину, и ее следует поощрять к переговорам о статусе территорий, которые она присоединила в 2022 году. И, наконец, Украине нельзя причинять вред таким образом, чтобы это подрывало ее будущий потенциал для построения гармоничного, безопасного и процветающего общества. Частично это потребует пересмотра подходов Киева к коренному русскоязычному меньшинству на Украине и приведения его в соответствие с нормами современного либерального общества.

Территориальный вопрос, очевидно, будет самым трудным для решения. Минские соглашения больше не могут служить здесь образцом. Нынешняя реальность такова, что, как и в случае с Крымом, Россия вряд ли позволит Донбассу войти в состав Украины. Однако в отношении недавно присоединенных Херсонской и Запорожской областей эта позиция может смягчаться тем фактом, что признанные границы там пока не установлены. В ходе стамбульских переговоров Россия в принципе согласилась отойти на позиции до начала СВО. Поэтому вполне возможно, что Кремль может быть готов вернуть Украине некоторые части Херсонской и Запорожской областей в контексте более широкого всеобъемлющего урегулирования.

Россия также должна предоставить четкие гарантии того, что она не будет занимать какие-либо дополнительные территории, включая Одессу и Харьков. Гарантии России не занимать Одессу или окружающее побережье Черного моря позволили бы Украине избежать превращения в то, что Джон Миршаймер назвал "неблагополучным государством-банкротом". Потенциал процветания Украины, безусловно, будет увеличен за счет обязательств России оказать помощь в ее экономическом восстановлении, включая льготные цены на нефть и предоставление технологий для энергетической и гражданской атомной инфраструктуры, если выгоды от таких инвестиций будут разделены с Россией.

Учитывая продемонстрированную Россией готовность продолжать атаковать Украину и поставку Западом Украине ракет большой дальности, обеим сторонам было бы разумно создать демилитаризованную буферную зону и начать переговоры о той или иной форме взаимного сокращения стратегических вооружений.

Само собой разумеется, что Россия должна явно и значимо гарантировать суверенитет Украины. Украине необходимо позволить мирно сосуществовать как независимому государству и никогда не бояться поглощения Россией. На своей пресс-конференции на Генеральной Ассамблее ООН 23 сентября 2023 года министр иностранных дел России Сергей Лавров подтвердил, что Россия признала суверенитет Украины на основании ее Декларации независимости 1991 года, которая включала обязательство не вступать в НАТО. "На этих условиях, — продолжил он, — мы поддерживаем территориальную целостность Украины". Это заявление предполагает, что Россия была бы готова гарантировать суверенитет Украины в обмен на аналогичную гарантию того, что Украина не вступит в НАТО.

Утверждение о том, что окончание конфликта пойдет на пользу всем, звучит довольно банально. Но речь идет уже не просто о выгоде для Украины. Теперь дело касается самого ее выживания.

Несмотря на то, что Запад в настоящее время покрывает более половины государственных расходов страны и отложил погашение украинских долгов до 2027 года, госдолг Украины в этом году составляет более 88% ВВП и, как ожидается, вырастет до более чем 100% в 2025 году. По нынешней стоимости доллара Соединенные Штаты потратили на восстановление Афганистана столько же, сколько на план Маршалла для Европы. Столько же Америка потратила на сегодняшний день на Украине, при этом ничего в этой стране не восстановив.

Миллионы украинцев покинули страну. Если в 1990 году население Украины составляло более 50 миллионов человек, то сегодня оно, вероятно, составляет менее 32 миллионов. Бывший руководитель администрации президента Кучмы Виктор Медведчук, ныне находящийся в изгнании в России, считает, что за пределами Украины украинцев проживает больше, чем внутри страны. Чтобы иметь хоть какую-то надежду на процветание в будущем, Украине необходимо, чтобы большая часть этих людей вернулась, а этого можно добиться только в том случае, если условия в стране будут мирными и благоприятными для семей.

Как бы несправедливо ни было то, что Украине приходится договариваться о чем-то после столь ужасающих потерь, но завтра ситуация вполне может стать еще хуже. Бен Уоллес, бывший министр обороны Великобритании, нечаянно раскрыл тот факт, что средний возраст украинских солдат на фронте — старше 40 лет. Если оглянуться назад, то средний возраст американских солдат, погибших во Вьетнаме, составлял чуть более 23 лет, а средний возраст британских военнослужащих во время Второй мировой войны был близок к 25 годам. И едва ли кто-то удивился, когда заместитель министра обороны Украины Наталья Калмыкова упомянула в телеинтервью, что число уклонистов от военной службы на Украине в настоящее время исчисляется "десятками и сотнями тысяч человек".

Возможно, это одна из причин того, что один из самых верных союзников Украины, президент Польши Анджей Дуда, недавно назвал Украину "тонущим человеком", который может утянуть на дно всех тех, кто пытается помочь ему. Грубо говоря, продолжение конфликта означает уничтожение Украины. Отказ от переговоров в таких условиях граничит с безнравственностью, особенно когда, как выразился бывший советник президента Зеленского Алексей Арестович, альтернатива заключению сделки с Россией "позволила бы нам сохранить 80% нашей территории".

Конечно, прекращение конфликта пойдет и на пользу России, и многие сочтут это принципиально несправедливым. Но Россия тоже потеряла много жизней и должна учитывать возможность того, что дальнейшая эскалация конфликта приведет к еще большим потерям и принесет больше рисков и опасностей, включая возможность того, что нынешние друзья России на Глобальном Юге также могут устать от издержек этого конфликта. За столом переговоров, скорее всего, Россия получит то, что ей нужно, гораздо быстрее, чем на поле боя.

Наконец, прекращение конфликта пойдет на пользу страдающим экономикам Европы. Вероятно, это также принесет выгоду и Соединенным Штатам, которые, хотя и получают очки от ослабления России, не могут выиграть, подталкивая ее все ближе и ближе в объятия Китая. Вместо того чтобы изолировать Россию и усилить гегемонию США, кризис усилил экономическую и политическую многополярность и укрепил российско-китайское стратегическое партнерство.

Продемонстрировав мощь своего оружия в предотвращении российской экспансии, Соединенные Штаты теперь могут продемонстрировать и силу своей дипломатии, способствуя прекращению этого жуткого конфликта посредством переговоров.

Даже если перспективы успешных мирных переговоров кажутся призрачными, вопрос о выживании Украины накладывает моральные обязательства на все стороны, заставляя их попытаться добиваться мира. Пора перестать спрашивать, кто виноват в развязывании украинского конфликта, и сосредоточиться на том, что нужно сделать, чтобы его остановить.