Посмотрите на эту фотографию. Это Наталья Климова, о которой я вскользь упоминал в первой из статей о Марии (Марусе) Никифоровой, женщине очень неприятной – анархистке, террористке-безмотивнице, атаманше Гражданской войны, для которой людская кровь была дешевле воды в колодце. Впрочем, читавшие эту статью помнят, что женщиной Никифорову можно назвать лишь с оговорками. Но когда я увидел портрет Натальи, у меня в голове зазвучали строки:
«Возникли вы в берете голубом,
народоволка с чистым детским лбом,
с косой жгутом, с осанкой благородной, –
не дочь циничной бомбы водородной,
а дочь наивных террористских бомб».
народоволка с чистым детским лбом,
с косой жгутом, с осанкой благородной, –
не дочь циничной бомбы водородной,
а дочь наивных террористских бомб».
Да, Наталья была не народоволкой, а членом партии эсеров. Но всё же...
И я вспомнил, когда впервые услышал эти стихи. Это была Рязань, начало 1981 года, областная олимпиада по химии – и одновременно проходили также олимпиады по математике и физике. В нашей сборной было 9 человек из разных школ – победители районных олимпиад, по три на каждую олимпиаду (представители трёх старших классов – 8-го, 9-го и 10-го, 11-х ещё не было). Одна из девочек потом училась в одном институте со мной – на курс младше.
В первый день сначала был концерт в областном дворце пионеров, а вечером – музыкальный спектакль в ТЮЗе, «Казанский университет» Евтушенко (фактически рок-опера). Вот там я в первый раз и услышал эти стихи. А потом узнал, что в Рязани был сквер Наташи Климовой, который в народе ласково называли «Наташин парк». Но теперь он официально называется Верхним городским садом (хотя прежнее название горожане также помнят).
Наташин парк на карте
Одна из скульптур этого парка, по одной из версий – это маленький Володя Ульянов с матерью Марией Александровной:
И мне захотелось написать о женщине, фотография которой пробудила во мне эти воспоминания.
В 1929 году о ней упоминала в своей книге «Наш побег» её сокамерница Екатерина Акинфеева-Никитина. Под именем Наташи Калымовой она стала героиней написанного в 1942 году романа Михаила Осоргина «Свидетель истории», который представил её красивой и жизнерадостной провинциальной девушкой – с этаким молодым задором, даже удалью. Этот же автор упоминает её в романе «Книга о концах».
Примерно такой же образ Натальи Климовой рисует в рассказе «Золотая медаль» Шаламов (1966 г.), который употребляет выражение «бешеная кровь» и дважды называет её «человеком девятого вала». В этом рассказе были использованы сведения, собранные старшей дочерью Климовой – Н. И. Столяровой, публикации журнала «Каторга и ссылка» и воспоминания эсера М. М. Чернавского «В боевой организации».
Имя Натальи Климовой встречается в романе Марка Алданова «Самоубийство» (название связано с самоубийством Саввы Морозова и еще двух персонажей – супругов Ласточкиных). Даже Солженицын (не к ночи будь помянут этот графоман и предатель) немного написал о ней в 1970 в романе «Август Четырнадцатого».
В 1971 году И. С. Кычаков написал повесть «Тринадцать», в которой рассказывалось о знаменитом «Новинском побеге» и, естественно, о Климовой. И еще при жизни Наталья Климова и ее муж Михаил Соколов стали героями написанного в 1912–1913 гг. романа знаменитого террориста, руководителя боевой организации эсеров Бориса Савинкова «То, чего не было» (действуют под именами Ольги Беловой и Владимира Глебова).
Наталья Климова умерла «в возрасте Христа» – в 33 года. Но за это время она успела поучаствовать в покушении на премьер-министра, бежать из каторжной тюрьмы, пересечь верхом на верблюде пустыню Гоби и родить трёх дочерей. Многие из живущих спокойной размеренной жизнью женщин и просто трёх детей к 33 годам не рожают – не говоря обо всём остальном.
Итак, сегодня нам придётся ещё раз вернуться в то жестокое и неспокойное время кануна двух русских революций.
Происхождение
Наталья Сергеевна Климова была потомственной дворянкой и родилась в Рязани 18 (30) сентября 1885 года.
Наташа Климова в детстве
Её отец был председателем Рязанского отдела партии октябристов («Союз 17 октября»), членом Государственного совета от рязанского земства. Это очень высокий статус, если проводить аналогии с настоящим временем, С. Климов был бы сейчас сенатором Совета Федерации.
Сергей Семенович Климов
Мать Натальи – Любовь Выропаева, получила в Швейцарии диплом врача, став одной из первых женщин-гинекологов России. Родители были настолько состоятельны, что могли позволить себе отдыхать вместе с дочерью на французской Ривьере. Но мать умерла, когда Наташе было 9 лет, и через два года её отец снова женился – на младшей сестре покойной супруги.
Наталья также получила прекрасное образование: училась в Рязанской Мариинской гимназии (оценки – 10, 11 и 12 по 12-балльной системе), затем – на высших естественных курсах Лохвицкой-Скалон в Санкт-Петербурге.
Наталья Климова в юности
Начало революционной карьеры
Огромное влияние на формирование взглядов Натальи Климовой (которая поначалу примыкала к «толстовцам») оказали события Кровавого воскресенья – 9 января 1905 года. Впрочем, не только на неё: расстрел мирной демонстрации потряс российское общество и сильно радикализировал его. Можно смело говорить, что в тот день император потерял свой сакральный статус. До того времени народ склонен был верить, что во всем виноваты «злые бояре», которые скрывают от «доброго» царя истинное положение простых людей.
Император был священной особой, и Бисмарк в своих мемуарах писал буквально о «религиозной преданности русского народа своему царю». Участники демонстрации фактически шли на поклон к Николаю II – рассказать ему о своих бедах, притеснениях со стороны фабрикантов, крупных землевладельцев, государственных чиновников, просить милости и защиты.
Французский историк Марк Ферро писал о мирной демонстрации рабочих Петербурга:
«В петиции к царю, рабочие обращались к нему за защитой и просили провести ожидаемые от него справедливые реформы... 100 миллионов мужиков говорили её голосом».
События 9 января 1905 года навсегда изменили российское общество.
В. Маковский. «9 января 1905 года на Васильевском острове»
Максимилиан Волошин написал в своем дневнике:
«Кровавая неделя в Санкт-Петербурге не была ни революцией, ни днём революции. Происшедшее – гораздо важнее. Девиз русского правительства «Самодержавие, православие и народность» повержен во прах. Правительство отринуло православие, потому что оно дало приказ стрелять по иконам, по религиозному шествию.
Правительство объявило себя враждебным народу, потому что отдало приказ стрелять в народ, который искал защиты у царя. Эти дни были лишь мистическим прологом великой народной трагедии, которая ещё не начиналась…
Странная и почти невероятная вещь: в толпу стреляли, а она оставалась совершенно спокойной. После залпа она отхлынет, а потом снова возвращается, подбирает убитых и раненых и снова встаёт перед солдатами, как бы с укором, но спокойная и безоружная. Когда казаки атаковали, бежали только некоторые «интеллигенты»; рабочие и крестьяне останавливались, низко наклоняли голову и спокойно ждали казаков, которые рубили шашками по обнажённым шеям…
То же самое происходило и за Нарвской заставой, где стреляли по процессии с крестьянами впереди. Толпа с хоругвями, иконами, портретами императора и священниками впереди не разбежалась при виде целенных дул, а упала на колени с пением гимна «Боже, царя храни».
Правительство объявило себя враждебным народу, потому что отдало приказ стрелять в народ, который искал защиты у царя. Эти дни были лишь мистическим прологом великой народной трагедии, которая ещё не начиналась…
Странная и почти невероятная вещь: в толпу стреляли, а она оставалась совершенно спокойной. После залпа она отхлынет, а потом снова возвращается, подбирает убитых и раненых и снова встаёт перед солдатами, как бы с укором, но спокойная и безоружная. Когда казаки атаковали, бежали только некоторые «интеллигенты»; рабочие и крестьяне останавливались, низко наклоняли голову и спокойно ждали казаков, которые рубили шашками по обнажённым шеям…
То же самое происходило и за Нарвской заставой, где стреляли по процессии с крестьянами впереди. Толпа с хоругвями, иконами, портретами императора и священниками впереди не разбежалась при виде целенных дул, а упала на колени с пением гимна «Боже, царя храни».
«Утром 9-го января (у Нарвских ворот)». Гравюра неизвестного художника
Продолжим цитату Волошина:
«В народе говорили: Последние дни настали...
Царь отдал приказ стрелять по иконам. Люди, как святые мученики, гордятся своими ранами…
В то же время к солдатам относились без гнева, но с иронией. Продавцы газет, продавая официальные вестники, выкрикивали: «Блестящая победа русских на Невском!»
Царь отдал приказ стрелять по иконам. Люди, как святые мученики, гордятся своими ранами…
В то же время к солдатам относились без гнева, но с иронией. Продавцы газет, продавая официальные вестники, выкрикивали: «Блестящая победа русских на Невском!»
В. Серов «Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваша слава?» 1905 г.
Другой поэт, О. Мандельштам, записал в те дни:
«Детская шапочка, рукавичка, женский платок, брошенные в этот день на петербургских снегах, оставались памяткой того, что царь должен умереть, что царь умрет».
Савва Морозов сказал Горькому:
«Царь – болван... Годы пропаганды не дали бы того, что достигнуто самим его величеством в этот день».
Действительно, нужно было очень постараться, чтобы врагами самодержавия стали такие благополучные домашние девочки, как героиня статьи.
Но вернёмся к Наталье Климовой и в конце 1905 года мы увидим её в Москве. Декабрьское вооружённое восстание 22–31 декабря, молодая дворянка из «хорошей семьи», как Гаврош, носит на баррикады оружие и боеприпасы. В 1906 году она станет членом боевой организации союза эсеров-максималистов, которые выступали за создание «трудовой республики», требовали передать землю в коллективное управление сельских общин, заводы и фабрики – в управление трудовых коллективов. И скоро выйдет замуж за одного из её лидеров – Михаила Соколова, который во время Декабрьского восстания был руководителем боевого комитета Пресни.
Михаил Соколов
Упоминавшаяся выше М. Никифорова была членом банды (по-другому и не назовешь) террористов-безмотивников, которые желали убивать людей по принципу их происхождения и уровня материального достатка. Уничтожению подлежал любой прилично одетый человек, даже если он не был помещиком и дворянином, банкиром или фабрикантом, а зарабатывал на жизнь своим умом – как врач, университетский профессор, архитектор и прочие.
Никифорова участвовала в террористических актах в кафе, на железных дорогах и осуждена была по делу о групповом убийстве пристава в городе Старобельске Екатеринославской губернии – уголовщина самой чистой воды. Да и вообще, как потом выяснилось, это странное существо неопределенного пола не имело ни малейшего представления о «платформах» различных партий. Сидевшая в одной камере с Никифоровой Екатерина Акинфиева-Никитина утверждает, что она:
«Попеременно называла себя то анархисткой, то эсеркой, но сама не врубалась даже в азы революционных теорий. Книжек не читала».
М. Никифорова в тюрьме, 1909 г.
А Наталья Климова оказалась человеком совсем другого склада. Акции, в которых она планировала принять участие, были очень трудны в исполнении и чрезвычайно опасны.
Вначале эсеры группы Соколова хотели устроить теракт в здании Государственного совета, причём главная роль отводилась Климовой, которая, как дочь члена Госсовета, должна была привести туда боевиков, обвешанных взрывчаткой. Шансов выжить у неё практически не было, тем не менее Наталья с готовностью согласилась пойти на смерть и даже написала подругам несколько писем, в которых туманно, но радостно сообщила им о своей грядущей гибели за революцию.
Однако эта акция сорвалась, и тогда было принято решение о ликвидации нового председателя Совета министров – П. А. Столыпина.
Кумир российских либералов – Пётр Столыпин
Столыпин в то время уже имел репутацию реакционера. Совсем недавно он жестоко подавил крестьянские восстания в Саратовской губернии, и именно эта жестокость привлекла внимание Николая II, который вначале 26 апреля 1906 года назначил его министром внутренних дел, а 8 июля – председателем Совета министров (с сохранением поста министра внутренних дел).
В настоящее время к Столыпину принято относиться как к великому государственному деятелю, по поводу и без повода вспоминая знаменитую фразу:
«Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия».
Однако говорить – не значит сделать, и в данном случае получилось, как в афоризме, который безосновательно приписывается Черномырдину:
«Хотели как лучше, получилось – как всегда».
Рассказ о реформах Столыпина выходит за рамки нашей статьи, поскольку начаты они были уже после покушения на Аптекарском острове. Но всё-таки скажем и о них несколько слов.
В настоящее время серьёзные историки считают, что именно столыпинские реформы, расколовшие традиционные крестьянские общины и резко обострившие социальные противоречия в русских деревнях, сделали революцию неизбежной. Даже при жизни Столыпина это было понятно очень многим. Хорошо знавший деревенскую жизнь Распутин говорил:
«Петруша решил мужика купить... Землицей рот замазать. Наделы за крестьянами закрепил. А закрепа сия – што керосин по сену. Такой пожар в деревне разгорелся: брат на брата, сын на отца с топором полез. Один кричит: «Хочу на земле спать», а другой – «Хочу надел пропить!» Мужицкая кость трещит, а кулачок, что клоп, насосался кровушки».
К тому же реформы эти фактически провалились. Позже выяснилось, что из общин выходили три категории крестьян: те самые кулаки-мироеды, которые, по словам Распутина, потом «напились кровушки», неуживчивые скандалисты и желавшие сразу же продать свой надел лентяи и пьяницы.
Результат был закономерным: около 40 % вышедших из общины крестьян превратились в безземельных и бесправных батраков. А кулаки не стали опорой царской власти в деревнях, напротив, именно они оказались в первых рядах во время «Чёрного передела» – когда после Февральской революции происходили массовые захваты помещичьей земли и грабились дворянские усадьбы.
Да и производство зерна на душу населения в России в результате столыпинских реформ не увеличилось, а даже несколько уменьшилось. Если в 1901–1904 гг. потребление «продовольственных хлебов» на душу населения в России составляло 16,36 пуда, то в 1905–1908 гг. – 13,69 пуда. А в 1911 году Россия впервые за долгие десятилетия уже не могла вывозить хлеб за границу, а напротив, импортировала его. В тот год голодали 32 миллиона человек, из них умерли – 1 миллион 613 тысяч.
Не лучше обстояло дело и с теми крестьянами, которых правительство пожелало переселить в восточные губернии империи. Из трёх миллионов столыпинских переселенцев большинство не доехали до пунктов назначения в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, осев на Урале и сразу за ним. А около 500 тысяч и вовсе вернулись в родные деревни, где их никто не ждал.
Резкое расслоение крестьян на немногочисленных кулаков и огромную массу потерявших землю бедняков привело к появлению нескольких миллионов «лишних» людей, которые оказались не нужны и в городах – промышленный рост не поспевал за гигантским предложением рабочих рук.
И потому реформы Столыпина ухудшили ситуацию также и в крупных городах империи.
Но эти реформы были ещё впереди. Пока же наследники народовольцев – эсеры, следуя своей тактике террора против «царских сатрапов», решили действовать наверняка, взорвав всё здание, в котором должен был находиться премьер-министр. Однако принималось это решение нелегко, и та же Климова на допросе показала потом, что их группа, понимая, что неизбежно погибнут случайные люди, долго колебалась.
Однако, в конце концов, было принято решение «любой ценой прекратить преступную деятельность Столыпина». Сама Наталья Климова очень тяжело переживала свою вину в гибели невинных людей и уже в эмиграции едва не совершила самоубийство. В Париже она писала:
«В прошлом у меня одна сплошная страшная боль. Стараюсь эти годы не вспоминать, стараюсь забыться. Там позади у меня нет ни одной маленькой звездочки. Все тяжело, все больно».
И ещё:
«По-моему, нельзя ничем искупить ошибок, никакими муками, никакой жертвой, смертью своей. Нужна колоссальная жизнь, полная страсти, чтобы не искупить, а чтобы уравновесить приход с расходом».
Больше активного участия в деятельности своей партии она не принимала, занималась за границей семейными делами и воспитанием детей.
Но мы забежали вперёд, вернёмся в 1906 год.
Акция на Аптекарском острове
В подготовке покушения на премьер-министра приняли участие «звезды» самой первой величины. Семикилограммовые бомбы Владимир Лихтенштадт (сын статского советника, учился в университетах Петербурга и Лейпцига) изготовил в лаборатории боевой технической группы при ЦК РСДРП, которой руководил Леонид Красин – в будущем первый нарком внешней торговли СССР и нарком путей сообщений РСФСР.
Л. Красин, фотография 1903 г.
Происходило это на московской квартире Алексея Пешкова, который уже писал под псевдонимом Горький.
А. Пешков, 1906 г.
Охрану осуществлял другой большевик – Симон Тер-Петросян (знаменитый Камо).
Камо
Готовили теракт три группы эсеров-максималистов. Климова и Соколов входили в Московскую, которая 7 марта 1906 года провела крупную экспроприацию в Московском Обществе взаимного кредита (ещё до того, как в партию эсеров вступила Климова). Добычей эсеры тогда честно поделились со своими союзниками-большевиками. Точно так же поступила другая группа максималистов, совершившая экспроприацию в Петербурге.
Недостатка в средствах эти отчаянные ребята не испытывали. Они сняли несколько квартир в разных районах Петербурга, конюшню и даже приобрели два автомобиля.
Непосредственными исполнителями были назначены Иван Типунков, Илья Забельшанский и Никита Иванов. Климова под чужим именем арендовала квартиру, из которой они 12 (25) августа и отправились на Аптекарский остров Петербурга, где находилась казённая дача Столыпина.
Кроме того, Наталья участвовала в покупке жандармской формы и амуниции, а также портфелей для бомб. Но эсеры не знали, что буквально за две недели до акции были изменены головные уборы жандармских офицеров. Именно это обстоятельство и спасло Столыпина.
К даче премьер-министра экипаж с террористами подъехал около 14:30, и два человека в жандармской форме попытались войти в дом. Их старые шлемы привлекли внимание швейцара. Эсеры оттолкнули его, однако путь им преградил адъютант Столыпина – генерал-майор А. Н. Замятнин (между прочим, уроженец Рязанской губернии, то есть земляк Натальи Климовой). Террористы бросили портфели с бомбами на пол, что привело к мощному взрыву.
Жертвами этого террористического акта стали 30 человек, среди них оказались пензенский губернатор С. Хвостов, член совета министра внутренних дел князь Н. Шаховской, церемониймейстер императорского двора А. Воронин, начальник охраны Таврического дворца подполковник В. Шульц. Но были среди них и простые люди, например, няня детей Столыпина, беременная женщина и ребёнок. Погибли также террористы и генерал Замятнин.
Дача Столыпина после взрыва
Экипаж (ландо), на котором приехали боевики эсеров
Гранитный обелиск на месте взрыва
Общее число пострадавших превысило 100 человек. Получили ранения и дети Столыпина 12-летняя дочь Наташа и 3-летний сын Аркадий.
Находившийся в своём кабинете Столыпин получил ушибы и был испачкан расплескавшимися чернилами. Через 12 дней были созданы печально знаменитые «скорорешительные» суды и начались массовые внесудебные расправы, о которых бывший премьер-министр С. Ю. Витте писал:
«Столыпин уничтожил смертную казнь и обратил этот вид наказания в простое убийство, часто бессмысленное».
Виселицу в народе стали называть «столыпинским галстуком».
«Столыпинский галстук», карикатура
В следующей статье мы продолжим рассказ о Наталье Климовой.
Рыжов В. А.
Опубликовано: Мировое обозрение Источник
Читайте нас: