Соледар — входные ворота в Луганскую и Донецкую область. Его символизм огромен, как говорит эксперт

Гана Винкоурова (Hana Vincourová)

Бои за Соледар продолжаются, но сообщения о том, что там происходит расходятся. Украинский Генеральный штаб опровергает информацию о том, что россияне взяли город полностью под свой контроль. Однако основатель российской частной военной компании "Вагнер" Евгений Пригожин утверждает обратное. Каким значением Соледар обладает в этом вооруженном конфликте, и почему информация от противоборствующих сторон насколько отличается? На эти вопросы в интервью порталу "иРозглас" отвечает эксперт Зденек Петраш из Университета обороны Брно.

Зденек Петраш: Прежде всего, нужно понимать, что ситуация на поле боя никогда не будет до конца ясна для общественных СМИ. Каково изначальное состояние техники, каковые ее потери, каковы потери в живой силе — все это одни из важнейших критериев для командиров, которые, ориентируясь на эти данные, ведут операцию.

Информация подобного рода, разумеется, строго засекречена. Поэтому мы должны понимать, что в режиме реального времени вся эта информация для нас недоступна, и до СМИ объективная информация не дойдет никогда.

Ведется своеобразная информационная война между двумя сторонами, и, конечно, они обе стремятся с помощью информации подорвать боеспособность, решимость друг друга. С этой точки зрения и нужно рассматривать имеющуюся информацию. Нужно понимать, что Бахмут представляет собой входные ворота в Луганскую и, главное, в Донецкую область.

— Конечно. Но если говорить о регионе в целом, то Бахмут и Соледар хоть и важны, но не со стратегической точки зрения. Стратегическое значение этого региона минимально, но он очень символичен. Если бы российской армии удалось вновь взять под контроль эту территорию, то символизм этого события в рамках всего конфликта будет по-настоящему велик.

— Именно так. Если русские возьмут под контроль эту территорию, на развитие вооруженного конфликта в целом это никак серьезно не повлияет. Ни в коем случае речь не идет о том, что чаша весов в этом конфликте склонилась бы в ту или иную сторону.

— Можно предполагать, что это действительно так. Российская тактика сейчас действительно основана на создании малых оперативных групп, которые действуют более или менее изолированно. Конечно, прилагаются усилия для того, чтобы действия этих групп координировались высшим руководством и были направлены на достижение определенной оперативной цели. С другой стороны, существует масса подразделений, образованных из бойцов "Вагнера", добровольцев-наемников из числа заключенных.

— Конкретные цифры я, конечно, назвать не возьмусь. Первоначальный состав подразделений, их рассредоточение и общее состояние сил — все это стороны стараются скрыть. В каком состоянии находятся силы, какова их боеспособность, какой они располагают техникой и какие несут потери, общественности знать не положено. Причина на то одна: если бы это стало известно, противник получил бы преимущество. Тогда он узнает, как реагировать на действия второй стороны. Так что предполагать, сколько процентов тех или иных бойцов в подразделениях, это все равно, что заниматься ворожбой.

— Вооруженный конфликт продолжается уже почти год, и поэтому как на российской, так и на украинской стороне наблюдается определенное разочарование. В обоих случаях подразделения находятся на фронте уже очень давно без возможности смениться, без отдыха, и совершенно логично, что это разочарование приводит к подобным эксцессам, когда происходит то, о чем сообщают мировым СМИ, и что украинская сторона сейчас живописует.

К сожалению, военный конфликт сопряжен с подобными вещами. Их приносят ожесточенные бои и тот факт, что солдат на поле боя находится давно и видит все зверства, происходящие вокруг него. В принципе это логичный исход продолжительных и интенсивных боевых действий.

— К сожалению, да. Одно дело, что Российская Федерация сейчас старается использовать любые средства для того, чтобы достичь своей цели, и нет оснований считать, что эти средства соответствуют международному военному праву и международному законодательству. Сам Владимир Путин уже несколько раз заявил, что хочет добиться определенной цели. Если он ее добьется, то выйдет победителем, а, как говорится, победителей не судят.

Другое дело, что происходящее напрямую связано с тем, что бойцы находятся на фронте уже давно, и их разочарование, психический стресс и все, что с этим связано, выливаются в эксцессы. Подобные новости мы будем получать и из других мест боев, то есть не только из-под Соледара и Бахмута.

— Я повторю, что относится к таким новостям нужно с осторожностью, поскольку украинская сторона не стала бы раскрывать свои возможности, если бы это помешало достижению ее долгосрочных целей, намеченных Украиной в данном регионе. Подобная новость призвана укрепить боевой дух украинских бойцов и доказать мировой общественности, что Украина способна эффективно защищаться.

Я бы не взялся утверждать, что все именно так на самом деле. Способ, с помощью которого достигнут этот результат, мог бы раскрыть возможности украинской армии в данной области, а во-вторых, в ситуации, когда бои очень интенсивны, просто невозможно детально зафиксировать число убитых и раненых. Цифры мы узнаем только по прошествии довольно продолжительного времени.

— Можно сказать, что в целом да. Бои разворачиваются в частично застроенной местности. С точки зрения военной стратегии все стараются избегать таких боев, потому что воевать там очень затруднительно для обеих сторон. Нельзя сказать, что воюют один на одного, как бывало, например, в годы Первой мировой войны, когда велось фронтальное наступление на определенной линии, а противник укрывался в окопах. Нет.

Бои идут между малыми группами, которые действуют на достаточно большой территории, и их действия стараются координировать. Это в большей степени маневренная операция между малыми по численности группами, которых на поле боя, однако, много, и они координируются в соответствии с тем, как им удается выполнять отдельные оперативные цели.

Что важно отметить, как со стороны Российской Федерации, так и со стороны Украины отсутствуют маневренные механизированные подразделения, а также соответствующая огневая сила и поддержка. Нет также возможности получить преимущество в воздухе. Нынешнее развитие ситуации однозначно это подтверждает. Поэтому складывается ситуация, когда конфликт хоть и развивается динамично, ведутся ожесточенные бои, но территориальных завоеваний крайне мало.

— Никто вам сегодня не расскажет о важности символики, которая может в течение нескольких дней или недель сыграть важную роль. Если Россия возьмет эту область под свой контроль и начнутся мирные переговоры, то это территориальное приобретение, пусть и не обладающее стратегическим значением, может стать важным. Его значение в смысле потерь и того, сколько сил оно требует от Российской Федерации, сейчас предугадать невозможно. Это покажет только время.