Это было самоубийство: жизнь иностранных боевиков на украинской линии фронта

Направляясь на Украину в качестве иностранного военного добровольца, Мэтт Робинсон (Matt Robinson) воображал, как он будет сражаться с врагом. Вместо этого свой первый боевой опыт он получил не в окопах Донбасса, а в автобусе, который ехал по Польше.

Транспорт был предоставлен украинским интернациональным легионом, созданным президентом Владимиром Зеленским для тех, кто откликнулся на его призыв помочь <…>. Однако Робинсон очень быстро понял, что далеко не все из числа ехавших на Украину — хорошо подготовленные бывшие десантники и морские пехотинцы.

"Один польский доброволец был сильно пьян, и вдруг он понял, что автобус везет нас всех в Россию, — вспоминает 39-летний уроженец Йоркшира Робинсон. — Он хотел пригрозить водителю ножом. Мы его разоружили, и в этот момент я решил, что вступление в интернациональный легион было не лучшей идеей, если первоначальную проверку прошли даже такие люди, как он".

Это была мудрая мысль. Робинсон сошел с автобуса, чтобы подумать, как поступать дальше. Остальные же добровольцы поехали дальше, на учебную базу в Яворов, что на западе Украины. Спустя два дня 9 марта русские нанесли по этой базе удар 30 крылатыми ракетами. <…>

"Оглядываясь назад, я понимаю, что решение не спешить было правильным", — говорит Робинсон.

Несмотря на случившееся, он все-таки поехал в Киев, где сейчас работает военным инструктором. Но те первые передряги весьма показательны, ибо именно с этим сталкиваются иностранные добровольцы на Украине: товарищи по оружию разных качеств, сомнительный процесс набора, а также осознание того, что Кремль всех их держит в перекрестье своих лазерных прицелов.

Тем не менее добровольцы приезжают большими группами. По данным украинских властей, на сегодня прибыло более 20 000 человек из 52 стран. Это США, Канада, Южная Корея, Бразилия и Франция. Среди них примерно 50 британцев, в том числе 36-летний бывший морской пехотинец из Нортумберленда Скотт Сибли (Scott Sibley), убитый две недели назад на юге страны под Николаевом. Его считают первым британским добровольцем, погибшим на действительной военной службе. Но есть и другие, кто плохо кончил. Захваченного в том же районе Эндрю Хилла (Andrew Hill) из Плимута показали на этой неделе по российскому телевидению, когда он зачитывал на камеру признание в "совершенных военных преступлениях". Между тем плененным в Мариуполе Эйдену Эслину (Aiden Aslin) из Ньюарка и бывшему военнослужащему Королевского английского полка Шону Пиннеру (Shaun Pinner) грозит смертная казнь.

Это мрачное напоминание о том, что, несмотря на хвастливые романтические мифы о вооруженной борьбе за благородное дело, такая борьба может плохо кончиться. Как писал в своих мемуарах о гражданской войне в Испании "Памяти Каталонии" Джордж Оруэлл, невозможно уйти от "ужасов армейской жизни, когда пули причиняют боль, трупы смердят, а мужчины под огнем зачастую так пугаются, что мочатся в штаны".

Это доказывает и то, что даже для ветеранов Ирака и Афганистана Украина оказалась суровым испытанием. Боевики ИГИЛ* и Талибана** настроены более решительно, чем среднестатистический российский призывник, но у них нет танков, самолетов, гиперзвуковых ракет и всего прочего из арсенала такой сверхдержавы, как Россия.

"Мы здесь мальчики для битья, и что бы ни говорили про русских, у них профессиональная армия и очень много современного оружия, — говорит один бывший британский морпех, воюющий под Киевом. — Ты сидишь в окопе, а над тобой летают беспилотники с камерами. И как только они тебя заметят, сразу вызывают огонь артиллерии. В первые две недели у меня было три таких опасных случая. <…>".

Поэтому неудивительно, что у людей наступает отрезвление, и они утрачивают иллюзии. Кое-кто утверждает, что их отправляют на "самоубийственные задания" без соответствующего оружия и разведданных. А кто-то жалуется на коррумпированных украинских командиров, обещающих отправить людей на линию фронта только за деньги. Так они поступают с ничего не подозревающими студентами, взявшими академический отпуск. Многим вообще не удается попасть на фронт и даже близко к нему.

Например, бывшему американскому военнослужащему Майклу, который воевал на Ближнем Востоке в качестве эксперта по взрывным устройствам. Он пошел добровольцем <…> и прибыл сюда полтора месяца назад, хорошо понимая, какие его ждут опасности. Царского приема он тоже не ждал. Однако Майкл рассчитывал на то, что его навыки и умения будут востребованы.

"Первая проблема заключается в том, что в легионе тебе предлагают заключить контракт на три года, — рассказывает он. — Мы готовы воевать, но люди по понятным причинам нервничают, думая о том, почему их связывают обязательствами на такой длительный срок".

Он и многие другие пытаются действовать самостоятельно. Кое у кого появились личные связи с командирами частей, они связываются с другими добровольцами. Кто-то занимается спасением раненых, вынося их с поля боя из-под огня. Но работать вне действующей военной системы зачастую опасно. Добровольцам в зависимости от обстановки могут поставить весьма неожиданные задачи, за выполнение которых никто больше не берется. При этом у них отсутствуют знания местных реалий, а это зачастую вопрос жизни и смерти.

"Попав не к тому командиру, ты можешь стать просто пушечным мясом. Очень опасно находиться на поле боя, не наладив взаимодействие с остальными. Тебя легко могут убить свои, — говорит Майкл. — А еще там есть коррупция, пропадает даже самое элементарное оборудование и техника. Часто есть оружие, но нет боеприпасов. Нет бронежилетов, нет аптечек первой помощи. Мы все хотим воевать, но они не облегчают нам жизнь".

Другой доброволец, опытный снайпер, получил задание возглавить группу из четырех украинских добровольцев <…>. Оказалось, что добровольцы — это местные крестьяне, вооруженные охотничьими ружьями и не убивавшие никого опаснее лис.

"Это было нелепое задание для самоубийц, поэтому я его отменил", — говорит он.

Действительно, добровольцы, как иностранные, так и местные — компания весьма пестрая. Кто-то видит в себе принципиальных Оруэллов XXI века. Кто-то, особенно молодые бывшие солдаты, признают, что им захотелось понюхать пороха, поскольку они были лишены такой возможности в Ираке и Афганистане. Многие предаются фантазиям, наигравшись в видеоигры, и теперь позируют на своих страничках в Facebook***. Некоторые же хотят выгодно продать свои жизненные истории и стать "личностями" типа нового Анта Мидлтона (Ant Middleton) из известного телесериала или искателя приключений Джейсона Фокса (Jason Fox). Если вернутся домой живыми, конечно.

Но всем им приходится учиться стойко переносить превратности судьбы, говорит бывший советник Консервативной партии Мейсер Гиффорд (Macer Gifford), три года воевавший в Сирии вместе с курдскими добровольцами против ИГИЛ. Сейчас он тоже на Украине, где руководит учебной программой по оказанию первой помощи на поле боя. Такую же программу он проводил у курдов. "Некоторые добровольцы хотят кушать блюда на выбор, но в действительности им приходится жрать все, что дают, хорошее и плохое. Таковы реалии, — объясняет Гиффорд. — Но даже самому добросовестному добровольцу трудно отработать три года по контракту. Шесть месяцев — это более реально".

Однако служащие уже давно добровольцы говорят, что новички просто слишком нетерпеливы. Мамука Мамулашвили командует грузинским легионом. Это еще одно интернациональное формирование, созданное на Украине после российской аннексии Крыма в 2014 году. Сначала этот легион комплектовали бойцами из Грузии, которая сама воевала с Россией в 2008 году. Сейчас в нем около 1 000 бойцов, и действует он отдельно от интернационального легиона.

"Мне кажется, 70% из тех, кто приехал и вступил в интернациональный легион, уже вернулись домой, — рассказывает мне Мамулашвили. — Они хотят получить автомат и сразу вступить в бой. Но они должны понимать, что существует определенный порядок, существуют проверки биографии, проводимые украинскими спецслужбами, и так далее. Все это требует времени. <…>".

Он утверждает, что трехгодичный контракт — только для граждан Украины, а иностранцы подписывают договор всего на шесть месяцев, причем его можно расторгнуть за 48 часов. Мамулашвили добавляет: "Сюда нельзя просто так приехать на пару недель, застрелить несколько человек, а потом вернуться домой, когда станет жарко".

Кроме того, говорит он, на Украине не место людям, желающим обрести первый боевой опыт. "Сами мы принимаем только тех, у кого уже есть реальный боевой опыт. Да и то мы берем лишь малую часть".

Исключение составляют такие области, как боевая подготовка и тыловое обеспечение. Именно этим занимается сегодня Робинсон в грузинском легионе. У него самого мало опыта непосредственного участия в боевых действиях, поскольку служил он в инженерно-ремонтной восстановительной службе старшим менеджером, занимаясь подрядами с гигантской компанией KBR на военных базах в Ираке. Но у него имеется опыт в вопросах тылового обеспечения в условиях военных действий, а также опыт кадровой работы. Такие знания сегодня востребованы.

В его обязанности сегодня входит проверка новых добровольцев. Иногда он вынужден им отказывать. "Недавно к нам приехал парень, заявивший, что он охотник и обладает определенными навыками выживания. Я ему сказал: "Не надо было тебе приезжать сюда. Ты очень сильно рискуешь. Займись лучше какой-нибудь гуманитарной работой".

Иногда и это не помогает отбить у людей желание. Робинсон отмечает, что российско-украинский конфликт — это прежде всего война артиллерии. То есть, солдаты проводят гораздо больше времени, прячась в траншеях и окопах, чем стреляя друг в друга. "У тебя гораздо больше шансов быть убитым снарядом задолго до того, как ты получишь возможность пострелять в противника, хотя именно этого хочет большинство приехавших", — говорит он.

Но Робинсон признается, что ему тоже хочется принять участие в боевых действиях. Но на сей раз не в автобусе. "Украинцы проявляют к нам большую любовь, и из-за этого хочется взять в руки автомат и отправиться на передовую. Но спешки никакой нет. Этот конфликт за сутки не закончится".

__________