The National Interest (США): как антироссийские санкции отразятся на экономической мощи Америки

В ответ на российскую спецоперацию на Украине Соединенные Штаты, Евросоюз и многие другие страны Запада начали вводить обширные санкции против российской экономики и ведущих финансовых организаций. Если в прежние годы санкции против России носили точечный характер, то сейчас они становятся более всесторонними. На данный момент наиболее активные дебаты идут о SWIFT, однако следует сказать, что широкий круг ограничительных мер введен против связей российского бизнеса с внешним миром, а это может оказать преобразующее воздействие на санкции финансового характера.

Представление о том, что ограничение доступа к SWIFT является "финансовым ядерным оружием", отражает непонимание того, как отключение от этой системы платежей отразилось на Иране. С 2010 по 2013 годы Европа ввела против Ирана три пакета ограничительных мер, включая санкции по SWIFT. Сектор финансовых услуг и финансовое сообщество Ирана были отключены от мировой банковской системы. Но это была не отдельная мера. Скорее, это была кульминация длившейся почти 10 лет кампании против связей иранской банковской системы с внешним миром.

В конечном итоге, SWIFT — это просто служба обмена сообщениями. Она не предоставляет услуги по межбанковским расчетам. Чтобы отключить от нее российские банки в таком же объеме, как и иранские, потребуется провести гораздо более масштабную и всестороннюю кампанию против Банка России и корреспондентских счетов российских банков за рубежом. Кое-что в этом направлении, по всей видимости, уже делается. Стоит отметить, что это окажет мощное и негативное воздействие на жизнь российского народа. В России могут возникнуть системные и непредсказуемые последствия, причем не такие, каких добиваются вводящие санкции страны.

В конце 1970-х — начале 1980-х годов Соединенные Штаты провели две крупные санкционные кампании против Советского Союза. В то время санкции применялись в контексте холодной войны, создавая экономические барьеры на пути торговли между Востоком и Западом. Многосторонние зерновые санкции президента Джимми Картера оказались настолько неэффективными и вредными для американских фермеров, что его соперник, непримиримый антикоммунист Рональд Рейган в ходе предвыборной гонки отрекся от них. Сам Рейган ввел экстерриториальные санкции против проекта строительства газопровода из Советского Союза в Европу, но его европейские союзники взбунтовались, причем на государственном уровне, и США отказались от санкций, использовав в качестве предлога смерть советского руководителя Леонида Брежнева. Обе попытки в итоге оказались провалом и стали предостережением о том, что инициатор санкций может пожалеть о содеянном.

С тех пор и особенно в "санкционное десятилетие" 1990-х годов санкции стали инструментом принуждения, которым сильные пользовались против слабых. Советская экономика, которая всегда была не очень-то жизнестойкой и крепкой, оказалась достаточно сильной, из-за чего вводить против нее санкции было делом сложным и дорогостоящим. После холодной войны разрыв в экономической мощи между инициатором и мишенью санкций очень сильно увеличился. Запад стал все чаще применять этот инструмент принуждения против глобального юга. Ученый Голнуш Хакимдавар (Golnoosh Hakimdavar) отмечал, что санкции "очень часто вводятся по географическим линиям, сильно напоминающим границы на старых колониальных картах". Некоторые эксперты по санкциям даже включили эту идею Хакимдавара в само определение санкций.

В XXI веке Запад настолько уверовал в свои санкции, что стал широко вводить их против экономики и населения целых стран. Они неизбежно вышли за пределы глобального юга с началом соперничества между великими державами. Российская экономика намного крупнее иранской и гораздо больше интегрирована в европейскую экономическую систему.

В последние годы ученые и политические руководители выражают озабоченность в связи с чрезмерным использованием санкций. Они говорят, что это может привести к обесцениванию санкционного оружия и к дезорганизации финансовой системы Запада, которая является основой финансового мира. Их озабоченности можно разделить на две взаимосвязанные категории.

Во-первых, их беспокоит то, что важнейшие союзники, в основном европейцы, могут начать создавать противовес американским экстерриториальным санкциям, чьи политические цели противоречат предпочтениям европейских стран. ЕС в настоящее время рассматривает беспрецедентный механизм блокирования любых попыток экономического давления на своих членов. Официально эти меры не направлены против какой-то конкретной страны, и их можно применять против любой попытки принуждения, предпринимаемой за пределами Европы. Обычно о них говорят, когда вспоминают про страхи Европы перед Пекином. При этом условия рассматриваемых предложений похожи на те, что предлагали европейские ученые во время дебатов об экономическом суверенитете. Эти дебаты были вызваны отказом Вашингтона от иранской сделки в 2018 году и последующим восстановлением экстерриториальных санкций, из-за чего европейские фирмы снова побежали прочь из иранской экономики. Поскольку европейская реакция на российскую спецоперацию на Украине оказалась сильной, в данном случае таких озабоченностей меньше. Но у США есть и другие партнеры типа Объединенных Арабских Эмиратов и Индии, которые не заинтересованы в разрыве связей с Москвой.

Во-вторых, существует страх по поводу того, что, если Запад будет чрезмерно использовать санкции, страны мира начнут переходить на альтернативную систему экономических транзакций. Чтобы санкционное оружие было мощным, финансовая глобализация должна создать мировые цепочки добавленной стоимости. Для этого потребуются трансграничные операции и привлечение денежных средств на всех этапах производственного процесса. "Усиление остальных" ведет к созданию запасов капитала и к появлению новых производственных возможностей во всем мире. "Остальные" получают доступ к ключевым инструментам торговли и заимствований, какими являются американский доллар, крупные международные банки и глобальная финансовая инфраструктура, включая такие организации, как SWIFT. Это крайне важно для осуществления коммерческих операций, это неотъемлемая черта любой национальной модели развития. Финансовые санкции Америки в XXI веке строятся именно на такой основе.

Долгие годы исследователи глобализации утверждали, что экономический дисбаланс между государствами со временем сгладится и что конфронтация в условиях глобализации станет чрезмерно дорогостоящей. Генри Фаррел (Henry Farrel) и Абрахам Ньюман (Abraham L. Newman) в своей важной работе от 2018 года убедительно пишут о том, что глобальная финансовая система превратилась в систему ступицы и спиц, причем ее ключевые центры находятся в западной юрисдикции. Ведущие мировые банки, американский доллар и глобальная финансовая инфраструктура находятся под контролем государств Северной Америки и Западной Европы и там же базируются. А эти государства имеют уникальную возможность использовать такую взаимозависимость в качестве средства давления.

Но не один Запад способен создавать такие инструменты торговли. SWIFT, например, занимает такое важное положение отнюдь не из-за того, что это какая-то уникальная бельгийская система. Просто это сообщество обладает мощными сетевыми эффектами. Бизнесмены в развивающихся азиатских странах пользуются западными системами, потому что им так удобнее, и они эффективнее. Таким образом, чрезмерное применение санкций опасно, поскольку у этих бизнесменов и государств появляются веские причины для поиска замены. Мы уже видим это на примере России и Китая, у которых появились собственные системы передачи финансовых сообщений, и которые все больше интересуются цифровыми валютами и альтернативами блокчейна для осуществления денежных переводов.

Отключение Ирана от SWIFT явно усилило интерес к альтернативам. Но поскольку иранская экономика сравнительно невелика, а ее изоляцию представили как нечто уникальное и исключительное, ни крупные экономики Востока, ни их деловые партнеры в Европе не захотели выезжать из накатанной колеи. По этой причине антироссийские санкции могут кардинально изменить положение дел. Тот факт, что всесторонние санкции теперь применяются не только против глобального юга, создаст у наиболее изобретательных стран неотложную потребность в ослаблении санкционного оружия.

Вашингтон все больше влюбляется в это санкционное оружие. Члены конгресса и умные головы из мозговых трестов все чаще предлагают агрессивные санкции, когда разрабатывают решения тех или иных внешнеполитических проблем. Независимо от эффективности санкций, то есть, от их способности влиять на поведение того, против кого они введены, эти карательные меры стали ключевой составляющей буквально всех направлений американской внешней политики, поскольку их легко реализовать, и они могут причинить экономический вред. К 2015 году американское министерство финансов называли "любимым боевым командованием" президента Барака Обамы.

Ясно, что в условиях глобализации санкции стали своеобразной формой отлучения провинившихся от мирового экономического порядка, законными стражами и хозяевами которого считают себя страны Запада. Крупные финансовые институты — это не просто аполитичные коммерческие предприятия. Теперь это ключевое средство реализации западных (или даже просто американских) амбиций силовыми методами. Их будут использовать все чаще против все большего количества стран, предъявляя им все более широкий набор требований. Поскольку Вашингтон закоснел в своих антикитайских настроениях, а трансатлантический баланс сил уверенно складывается в пользу США, какими могут быть финансовые санкции против Китая, и когда они будут применены?

Самым мощным препятствием на пути преодоления этой западноцентричной системы может стать американский доллар. Как отмечают многие, в мировой истории глобальная резервная валюта сменялась всего один раз. Когда в 2008 году случился мировой финансовый кризис, многие, в том числе финансист Джордж Сорос, предсказывали, что это ослабит центральную роль Америки в международной торговле. На самом деле, случилось прямо противоположное. Долларом управляет Федеральный резерв, а это значит, что он может почти бесконечно поставлять на рынок наличность, в том числе за счет валютных свопов с американскими союзниками, которые стремятся укрепить свои финансовые организации. Будучи всемирной резервной валютой, американский доллар играет роль надежного убежища. А это значит, что в периоды неопределенности к нему обращаются государства, институты и банки. Америка как гегемон мирового порядка является единственной страной, способной стать кредитором последней инстанции. Так что даже в условиях глобального кризиса, вызванного финансовой бесхозяйственностью США и клановым капитализмом, доллар благодаря своему центральному положению в мировых делах усиливается, а позиции Америки по отношению к крупным экономикам укрепляются.

Но есть основания полагать, что позиции доллара не такие уж и непоколебимые. Доля доллара в общемировом объеме валютных резервов сократилась до 59%. По данным МВФ, это самый низкий показатель за четверть века. В перспективе это может иметь пагубные последствия для американской экономики. А в ближайшее время это может снизить эффективность санкционного оружия.

Остановить это невозможно. Новая эпоха соперничества великих держав означает, что для многих такая концентрация экономической мощи в руках Запада уже невыносима. В конечном счете, вопрос не в том, какие из ныне существующих форм и методов можно использовать для нейтрализации финансового противодействия. Вопрос в том, какие плоды принесут решительные и совместные действия геополитических противников Америки и даже ее недовольных союзников, которые все больше убеждаются, что ради собственного экономического суверенитета и национальной безопасности санкционное оружие Вашингтона надо отменять.