Во что только ни переплавит человек и горе свое, и свою радость… Основательница благотворительного фонда помощи детям младшего возраста, оставшимся без попечения родителей «Первые Шаги» Оксана Иванова просто живет своей жизнью, а важная и, похоже, неотъемлемая часть этой жизни — поддержка тех, кто нуждается в помощи. Оксана и сотрудники фонда нашли свои ниши в нескольких сферах — так «Первые Шаги» помогают еще и семьям с «особыми» детьми, а в нынешнем году в фонде была создана образовательная программа для дошкольников, посвященная отношению к людям с инвалидностью. Наша беседа с Оксаной начинается с разговора о ее семье, но очень скоро и в то же время плавно переходит в разговоры о тех системных проблемах, с которыми сталкиваются многие люди.
— Когда у Вас появилось желание что-то сделать в сфере помощи детям из детских домов? Я так понимаю, что фонд — это продолжение вашей семейной истории…
— Я сама росла без родителей. Но в детский дом я не попала — меня воспитывала бабушка. И во мне с детства рос этот позыв помогать оставленным детям. Двадцать лет назад, еще будучи совсем молодой, я посещала одного ребенка в детском доме. Потом мы с мужем стали помогать точечно: почему-то это была именно поддержка семей с особенными детьми. Об них я узнавала из соцсетей — заходила на страницы и смотрела, как люди живут. Они ведь рассказывают, куда ездят на лечение и реабилитацию, куда бы они хотели поехать, но не получается. Ты задаешь вопросы — они отвечают, ты понимаешь, что хочешь помочь. Я рассказывала мужу, он тоже вникал.
В этот же период мы с супругом решили взять детей из детского дома. И тут мы столкнулись со всеми возможными трудностями, начиная со школы приемных родителей (ШПР), где нам сказали: «Какие-то вы странные! Зачем вам приемные дети? У вас же есть свои». Я говорю: «Но это вроде как не запрещено». Они отвечают: «Нет, не запрещено, но вы странные — у вас нет реального мотива. Когда люди берут приемного ребенка потому, что свой у них умер, или потому, что не могут иметь своих детей, мотив ясен. А у вас неясен». Им даже понятно, когда семьи со скромным достатком берут приемных детей и получают за это выплаты.
И заключение в ШПР нам дали не особо положительное. Потом были сложности с органами опеки и попечительства. Например, у нас большой хороший загородный дом, а сотрудники опеки пишут в заключении: «Дом построен из непонятных материалов, пребывание там детей невозможно». Я обратилась в Комитет по социальной политике, к уполномоченному по правам ребенка, к адвокатам… и поняла, через что может пройти человек, который захотел взять детей. Да, кому-то везет больше, и он рассказывает более приятные истории, но мы столкнулись именно с таким отношением.
Тут вся система построена так, чтобы детей не отдать, ведь детские дома очень хорошо финансируются. На одного ребенка учреждение получает от 150 до 300 тыс. рублей в месяц — в разных регионах разные суммы. Кстати, именно поэтому мы поехали брать приемных детей в дальний регион — там детей отдают, их хотят устроить в семью. Мне там так это объяснили: «Потому, что у нас сколько детей устроено в семью, столько же и приходит новых, даже больше». Что это значит? Это неблагополучный регион, где родители чаще сдают своих детей в детские дома. Ведь неблагополучных семей в таких регионах тоже гораздо больше, и выплаты на детей там очень небольшие. Получается, что и опека скорее идет навстречу.
Когда мы прошли через все эти сложности, я поняла что нужно как-то работать с ситуацией в целом. Если люди хотят взять приемного ребенка, им нужно помогать. Можно подумать, что поможет юрист. Мы сами шли этим путем. Юрист указал нам на соответствующие законы. Но оказалось, что законы представители органов опеки могут не соблюдать. Мы говорили им, что будем писать в различные инстанции, а они отвечали: «Ну и что? Пишите». Можно судиться — это долгая история. Так что, отдав за консультацию юриста большие деньги, я поняла, что такой вариант не работает. И теперь одно из направлений работы нашего фонда — бесплатные консультации для желающих взять детей. У нас постоянно работают юристы, которые помогают устроить детей в семьи.
Когда мы взяли двух девочек, у них пошел период адаптации. Опять же — к кому обращаться? После этого мы в фонде создали еще и психологическую помощь. Ведь реально — когда берешь детей, то первые два месяца думаешь: «Я раньше так спокойно жил!». Возникают мысли и том, чтобы детей вернуть. Но когда тебе помогают, ты справляешься. Специалист, которая помогала нашей семье, теперь работает в нашем фонде. Ей я могла позвонить и спросить: «Что мне делать? Ребенок ведет себя так и так. У меня такая на это реакция». И она объясняла, что происходит, почему дети ведут себя именно так.
— Все проекты фонда вырастают из вашего личного опыта?
— Да. Вот нашим девочкам, когда мы их взяли, было 5 и 7 лет. И я спрашивала у них: «А как в детском доме вас готовят к приезду возможных приемных родителей? Что говорят?» Они отвечали: «Нет, нас просто берут и ведут, сажают перед приехавшими. Это мы сами знаем, что если из пальчика берут кровь, значит, кто-то приедет на тебя смотреть, может, и выберут».
Младшая не помнит, как их изымали из семьи, а старшая мне рассказывала, какой она испытывала ужас. Да, понятно, в кровной семье взрослые — алкоголики, плохо кормят… Но все равно для детей это семья. А сотрудники органов опеки детей берут, сажают в машину и везут. Девочка спрашивает: «Куда?», кричит: «Мама!» и так далее, а ей говорят: «Сиди тихо, молчи». С детьми не работают ни когда изымают, ни уже в детском доме, ни перед тем, как отдать их приемным родителям. Поэтому в нашем фонде появился проект сопровождения ребенка от изъятия до того, как он уже адаптировался в приемной семье.
— Как вы узнаете об этих детях?
— Либо нам пишут на сайт, либо в мои соцсети, либо когда к нам обращается опека. Не все отделы опеки Санкт-Петербурга с нами работают, но есть дружественные.
Мы можем подключаться на любой стадии. Например, мне написала женщина: «Мне 45, мужу 50. Мы взяли из детского дома мальчика и девочку — это наши первые дети, своих мы иметь не могли. У них начался процесс адаптации, они ужасно себя ведут». У человека не было своих детей, многих вещей она не понимает и говорит: «Пожалуйста, помогите, так как мне хочется их отвезти обратно».
Мы же понимаем, какая это травма для ребенка — возврат. И вот уже больше полугода мы консультируем эту семью, у них все более-менее наладилось, но вопросы все равно остаются. Здесь мы подключились на моменте адаптации. Иногда мы подключаемся еще в детском доме. Например, нам звонит опека и говорит: «Есть дети, которых возвращали уже два раза. Сейчас на них появились кандидаты. Мы просто так детей не отдадим — только на сопровождение». И вот чтобы третьего возврата не было, мы подключились.
— Скольких детей ваш фонд может сопровождать?
— На сегодняшний день у нас работают восемь психологов. Один психолог сопровождает от восьми до десяти семей.
— Почему Вы решили создать свою общественную организацию, а не присоединиться к уже существующей?
— Например, ни один фонд не сопровождает ребенка от детского дома. Сопровождают, как правило, семью. Но вот, например, упомянутые мной дважды возвращенные в детдом мальчик и девочка — с ними нужно было работать до того, как придут новые кандидаты в приемные родители. То есть мы стараемся делать то, чего не делают другие организации.
— Ваш фонд выпустил «Солнечную книжку», в которой в доступной для маленьких детей форме рассказывается о людях с различными нарушениями развития. Потом у вас появилась соответствующая программа для детских садов. Как родилась эта идея?
— Это моя благодарность Богу за то, что мои дети здоровы. Я рассказываю им об особенных ребятах, с которыми знакома, и очень хочу, чтобы не было сегрегации между разными детьми. Очень важно, как ты вообще узнаешь о такой стороне жизни и где ты первый раз столкнешься с человеком с особенностями развития.
Идея книги возникла, когда моей младшей дочке был только годик. Я подумала о том, что скоро захочу ей что-то об этом рассказать, начала искать литературу и для совсем маленьких ничего не нашла. Тогда мне пришла в голову идея «Солнечной книжки». Вместе с известным детским поэтом Анастасией Орловой мы отбирали для этой книжки стихи, а художник Екатерина Бабок сделала иллюстрации на основе фотографий реальных детей. Я уже общалась с мамами этих детей, наш фонд помогает их семьям. И появилась мысль, что они могут стать героями книги — я же их знаю, участвую в их жизни, дружу с ними. Пока мы делали книжку, дочь подросла, и она с удовольствием смотрит картинки. У них в детском саду есть особые дети, но моя дочь никак не выделяет их.
— А на свою семью у Вас времени хватает?
— Конечно, хватает. Видите, сколько у меня помощников! Все-таки в фонде у меня есть команда. Когда мы только взяли приемных девочек, год у меня был посвящен только им. Я бы даже сказала, что родные дети оказались несколько на втором плане, но мне было важно внедрить приемных в нашу жизнь.
— На сайте фонда написано, что миссия организации — «привлечь внимание к необходимости изменения системы помощи детям младшего возраста, оставшимся без попечения родителей, чтобы она максимально отвечала интересам детей». Что не так с этой системой? Что в ней нужно изменить?
— Во-первых, возникает вопрос: почему приемная семья, которая берет ребенка, получает 7 тысяч рублей, а в детском доме на одного ребенка выделяется, например, 250 тысяч рублей? А, во-вторых, нужна система общественного контроля за государственными социальными учреждениями, на сегодняшний день они еще достаточно закрытые.
Беседовал Игорь Лунев
«Росбалт» представляет проект «Все включены!», призванный показать, что инвалидность — это проблема, которая касается каждого из нас. И нравственное состояние общества определяется тем, как оно относится к людям с особенностями в развитии.
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.
Подпишись: