21 июня. Сталин. Дилемма принятия решения

В статье использованы следующие сокращения: ВО – военный округ, ГАУ – Главное артиллерийское управление, ГВС – Главный военный совет КА, ГУ – Главное управление, ГШ – Генеральный штаб, ЗапОВО – Западный особый ВО, КА – Красная Армия, КОВО – Киевский особый ВО, МИД – Министерство иностранных дел, НКО – наркомат обороны, ОдВО – Одесский ВО, ПрибОВО – Прибалтийский особый ВО, РМ – разведывательные материалы, РУ – разведывательное управление, сд – стрелковая дивизия, СНК – Совет народных комиссаров, УР – укрепленный район.


В предыдущей части были рассмотрены РМ, поступившие 20 июня. Некоторые из них дошли до руководства СССР и КА уже после начала войны. Из рассмотренных материалов не следовало, что война непременно начнется 22 июня.

В соответствии с информацией ГШ, против СССР может быть использовано 170–176 немецких дивизий. Часть из них (45–48 дивизий) еще не передислоцировались ближе к границе. Численность немецких группировок по направлениям не сильно отличалась от состава, определенного РУ на 31.05.1941 года.

Группировка в Восточной Пруссии увеличилась на 4–5 дивизий, но до максимального количества в 39…42…44 соединения не хватает еще более трети. Группировка против ЗапОВО не изменилась. Группировка в Южной Польше увеличилась на 2 дивизии.
Количественный состав немецких войск на территории Словакии, Венгрии и Румынии не поменялся.

Разведки не смогли определить факт наличия у границы танковых групп и районы их сосредоточения. Обнаруженные разведками танковые и моторизованные дивизии (части, за которые они были приняты) были распределены вдоль всей границы. Поэтому для командования КА и западных ВО были не явны направления ударов подвижных группировок противника. Известные разведке районы сосредоточения подвижных войск на территории Румынии и против вершины Львовского выступа были продуктом дезинформации противника.

Вероятно, нарком обороны настолько не ожидал начала войны, что приказал прекратить эвакуацию семей начсостава, снимать их с поездов и возвращать к месту жительства. Это привело к большим потерям членов семей начсостава в первые часы и дни войны.

В ЦК ВКП(б), в СНК и на ГВС рассматриваются вопросы, не связанные с началом войны в ближайшем будущем. Это свидетельствует о том, что все они о начале войны 22 июня еще не подозревают…

Записи на тему межгосударственных отношений

Геббельс записал: «[20 июня – Прим. авт.]. Вопрос относительно России обостряется с каждым часом. Молотов просил разрешения приехать в Берлин, но в просьбе было отказано…»

Черчилль сказал секретарю:


В ночь на 21 июня в советское посольство в Берлине поступила шифротелеграмма с нотой по поводу нарушения границы немецкими самолетами и с указаниями послу.

В. М. Бережков (1-й секретарь советского посольства в Берлине): «Мне поручили связаться с Вильгельмштрассе и условиться о встрече представителей посольства с Риббентропом…»

В течение дня Бережков пытается связаться с ответственными лицами немецкого МИДа, но они уклоняются от встречи. Из Москвы торопят с выполнением поручения, т.к. в Наркомате иностранных дел и у Сталина нет однозначного понимания о складывающейся ситуации в отношениях с Германией…

Из донесения немецкого агента «Петера»:


В посольстве в Берлине все еще не подозревают о начале войны на рассвете следующего дня.

Из дневника М. Г. Димитрова (Генеральный секретарь Коминтерна):

Разведывательные материалы

В 02:30 из штаба ЗапОВО направлена шифротелеграмма:


Днем из штаба ЗапОВО направлены распоряжения о начале перевозки шести дивизий: 50-й сд – с 22 июня, 47-го стрелкового корпуса, 55-й, 143-й и 161-й сд – с 23 июня, 21-го стрелкового корпуса, 17-й и 121-й сд – с 24 июня.

По воспоминаниям начальника охраны Н. С. Власика, Сталин обычно начинал работу после 11:00. К началу его работы могло поступить сообщение НКГБ о переговорах в немецком посольстве 20 июня (сдано на отправку в 3:07):


В сообщении ничего настораживающего нет. Можно только посмеяться, что немцы не знают о призыве на сборы приписного состава, о перевозках войск на запад и о движении походным маршем стрелковых дивизий к границе.

Сталину могла поступить информация из РУ о немецких группировках у границы. Эти группировки с 1 по 20 июня увеличились незначительно со 120–122 до 125–128 дивизий. Это также не должно было его обеспокоить.

Ранним утром разведчик в немецком посольстве Г. Кегель вызвал сотрудника РУ Леонтьева на встречу и сообщил: «германский посол «получил телеграмму из МИДа в Берлине» и, по его сведениям, «война Германии против СССР начнется в ближайшие 48 часов…»

В. И. Лота:


В интернете имеется упоминание о поступившем утром к Сталину сообщении из Франции от военного атташе генерала Суслопарова:


Якобы на этом сообщении Сталин оставил неприличную резолюцию. Впервые об этом говорилось в публикации О. Горчакова, а позже появилось близкое упоминание в статье генерала П. И. Ивашутина. В этих публикациях не указаны реквизиты указанного сообщения. П. И. Ивашутин также утверждал, что «разведка все дала». Однако оказалось, что это не так. Поэтому без документального подтверждения рассматривать данное сообщение автор не будет.

Следует отметить, что указанное сообщение не упоминается в «Перечне донесений военной разведки…». Хотя оба сообщения Г. Кегеля от 21 июня в Перечне присутствуют.

До 18:00 к Сталину могло поступить еще одно сообщение НКГБ о переговорах 20 июня (сдано на отправку в 16:50):


Первая строка должна была обеспокоить вождя, но аналогичных мероприятий в немецком посольстве не происходит. Следовательно, есть еще время, чтобы избежать войны или речь идет только о войне нервов. Можно еще ожидать провокаций на венгерской, словацкой или румынской границе.

О перевозках войск и ресурсов на запад немецкие дипломаты не знают. Сталину можно было порадоваться, что мобилизация в КА не была начата…

В 13:00 в штабы групп армий, далее в штабы полевых армий и танковых групп направлено кодовое слово «Дортмунд», означавшее, что нападение Германии начнется в 3 часа по берлинскому времени 22 июня. Найдено несколько сообщений в штабы армий, танковой группы и моторизованного корпуса, которые были направлены телетайпом.

Наиболее вероятно, что передача данного сигнала не проходила по радиоканалу. Англичане могли узнать о нем, перехватив шифровку с описанием сигналов.
Немецкое командование на местах трепетно относилось к сохранению тайны. Например, ГШ разрешал после прохождения сигнала «Дортмунд» вести радиопереговоры. Однако во 2-й танковой группе и в двух мехкорпусах в Восточной Пруссии ведение радиопереговоров было запрещено.

Возможно, что имелись некие рекомендации, которые исполнялись во всех немецких объединениях.

Обсуждаемые вопросы в Политбюро, СНК и НКО

21 июня в Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрены десять вопросов и принято два постановления СНК.


Рассматриваемые вопросы показывают, что в Политбюро и в СНК никто не думает о начале войны на следующий день…

В ГШ готовится Проект повестки заседания ГВК на 25 июня (документ не подписан и не разослан).


Исходя из предложенных к рассмотрению вопросов о начале войны 22 июня как минимум на уровне секретаря ГВС В. Д. Соколовского (заместителя начальника ГШ по организационно-мобилизационным вопросам) однозначного мнения нет…

Новые разведывательные материалы

Очередное сообщение НКГБ Сталину о переговорах 20 июня (сдано на отправку в 18:20) могло быть доставлено до начала совещания в 19:05.


Озвучено настораживающее слово «война», но немецких дипломатов не собирают с квартир в посольство.

Вечером английский посол в Москве Криппс, находящийся в Лондоне, попросил встречи с советским послом в Англии. После встречи И. М. Майский направляет шифротелеграмму. В шифровке говорится о помощи, которую может предоставить Англия в случае войны СССР с Германией, о возможном приеме 23 июня Иденом Майского, о вероятном выступлении Германии против СССР 29 июня.


Сообщение было расшифровано в 11:00 22 июня.

Некоторые события

Проходили плановые межокружные учения частей ВВС ПрибОВО и ЗапОВО. Поэтому некоторые части ВВС указанных округов находились в повышенной боеготовности.

Историк С. Л. Чекунов:


Адмирал А. Г. Головко (командующий Северного флота):


Ю. А. Пантелеев (начальник штаба Краснознаменного Балтийского флота):


С. И. Кабанов (командир военно-морской базы на полуострове Ханко):


А. К. Кондратьев (начальник штаба 3-й армии, ЗапОВО):


Нарком связи И. Т. Пересыпкин приехал на дачу:


Нарком выехал в Прибалтику в 23:00. Утром 22 июня он связывается по телефону с К. Е. Ворошиловым и получает распоряжение: «Немедленно возвратиться». То дело, по которому его посылал Сталин 21 июня, после начала войны стало неактуальным…

А. И. Шебунин (главный интендант Московского ВО):


Утром 21 июня в Москву возвращаются командиры Ближневосточного отдела Оперативного управления ГШ с учений в Среднеазиатском ВО. После оформления и сдачи документов им были даны два дня на отдых: 22 и 23 июня. В числе этих сотрудников был С. М. Штеменко. Их вызовут в ГШ в два часа ночи 22 июня.

Н. Н. Воронов:


Ситуацию с ПВО не считали серьезной, и начальника ГУ ПВО не приняли, но ответственным работникам в конце дня приказали оставаться в своих кабинетах.


В районе 15:00 нарком обороны и начальник ГШ обсуждают какие-то вопросы. Поскольку звонит командующий ПрибОВО, то речь могла идти о жалобах Жукова на Кузнецова.

П. Н. Горемыкин (нарком боеприпасов):


Начальник ГШ вечером находится на совещании в ГАУ, но к 20:00 Н. Д. Яковлев его уже не застает.

П. А. Судоплатов (заместитель начальника РУ НКГБ):


И. Г. Старинов (начальник отдела Главного инженерного управления КА):


Оперативная сводка штаба ПрибОВО «О группировке войск округа к 22 часам 21 июня 1941 года»:


Сообщение 3-го Управления НКО (5.07.1941 года):


В 21:00 на участке Сокальской комендатуры был задержан ефрейтор А. Лискоф, вплавь пересекший реку Буг. Начальник 90-го погранотряда майор Бычковский писал:

Первые посетители в кабинете Сталина

21 июня первым посетителем в кабинете Сталина был В. М. Молотов, который, вероятно, рассказал о проводимых действиях посольством в Берлине и об отсутствии информации от немецкого правительства.


В интернете имеется фильм «Накануне» М. Ф. Тимина и С. Л. Чекунова о событиях накануне войны.

В фильме говорится:


На совещании был подготовлен проект постановления Политбюро ЦК ВКП(б).


В проекте постановления отсутствуют мероприятия, которые были бы важны для армии и флота при знании присутствующими о начале войны через 8 часов.

Предложение о создании фронта на юге из двух армий поступало в ГШ от Военного совета ОдВО. 19 июня из ГШ в Архангельский ВО направлена директива о формировании фронтового управления. Для какого фронта оно было предназначено – неизвестно. Вероятно, что для Южного…

Формирование фронтового управления проходило как-то неторопливо. После начала войны было решено сформировать фронтовое управление Южного фронта за счет штаба Московского ВО.

24 июня задача формирования фронтового управления перед Архангельским округом была снята.

Угроза стала реальной

С. Л. Чекунов: «Угроза стала реальной вечером 21.06. Результатом чего были лихорадочные действия по всей «линейке» направлений...»

Похоже, что угроза стала реальной после поступления Сталину нового сообщения из РУ.


Это сообщение должно было поступить в приемную Сталина после 20:00. С сообщением могли быть также ознакомлены Молотов, Ворошилов и Маленков, которые находились в кабинете Сталина.

Уничтожение секретных документов, сбор немецких дипломатов в посольстве в ночь на 22 июня и упоминание о войне ночью должно было обеспокоить Сталина. Все дипломаты враждебных стран в ночь на 22 июня собирались в своих посольствах. Возможно, что в это время к Сталину поступили и другие РМ.

Я. Е. Чадаев (управляющий делами СНК):


В 20:15 закончилось предыдущее совещание, и Тимошенко отбыл в НКО. К Сталину доставили сообщения Кегеля. Ознакомившись с которым, вождь мог возбуждено говорить с Тимошенко и вызвал к себе его и Жукова. Разговор Чадаева и Поскребышева мог происходить только около 20:30 или позже во время второго совещания.

К 20:50 прибыли Тимошенко, Жуков и Буденный. Поскольку воспоминания Жукова об этом периоде не корректны, то предлагается судить о разговоре в кабинете Сталина по записям маршала С. М. Буденного.


С. М. Буденный после нового разделения обязанностей между заместителями наркома обороны занимался вопросами тыла, санитарной и ветеринарной службы. С 23 апреля и до 21 июня он ни разу не был в кабинете Сталина. Возможно, что Сталин пригласил его в качестве эксперта в сложной ситуации. Из предложений маршала Буденного Сталин мог понять, что тот не совсем владеет обстановкой на границе. Поэтому вождь и спросил его об этом. В 22:00 С. М. Буденный покинул кабинет.


Сталин не стал звонить в округа по поводу ВВС. Возможно, что этот вопрос был переадресован руководству КА, или же вождя убедили, что этого делать не следует.

Текст Директивы без номера приведен на сайте. В советское время ее называли Директива № 1. Поэтому в дальнейшем будет использоваться это название.


В тексте директивы при обсуждении пропала ключевая фраза из сообщения Г. Кегеля «в ночь».

Ожидание провокационных действий особенно со стороны Румынии связано с тем, что, по данным РУ от 20.06.1941 года, там находится самая мощная немецкая группировка в составе 28 дивизий, в т. ч. 11 моторизованных и 6 танковых. Еще 11 немецких дивизий перебрасываются из Болгарии, и сколько из них может остаться в Румынии – неизвестно. В окончательной редакции фразу о Румынии решили удалить.

Нарком обороны приказывает занять огневые точки УР, т. е. речь идет об отдельных пулеметных батальонах и фортификационных сооружениях.

Рассредоточить авиацию перед рассветом.

Части привести в боевую готовность, но о выдвижении их к своим позициям у границы указания нет. По тревоге части выдвигаются в районы, расположенные недалеко от мест дислокации, и это не выдвижение частей в соответствии с планами прикрытия.
ПВО привести в боевую готовность.

В 22:20 из кабинета Сталина выходят Тимошенко, Жуков и Мехлис.

Попытка прояснить отношения

К 20:00 по московскому времени сотрудники советского посольства в Берлине разошлись по домам, т. к. никто из них не ожидает начала войны на следующий день. В. М. Бережков продолжает звонить каждые 30 минут в МИД Германии, но безрезультатно. С совещания у Сталина уходит В. М. Молотов для вызова немецкого посла.

В 21:30 состоялась встреча Молотова и Шуленбурга, которому было сообщено содержание ноты по поводу нарушения границы германскими самолетами. Молотов также пытался обсудить с послом вопросы массового отъезда сотрудников посольства и их жен, усиления распространения слухов о близкой войне между Германией и СССР, отсутствие какой-либо реакции германского правительства на сообщение ТАСС от 13 июня, в чем заключается недовольство Германии в отношении СССР (если оно имеется).

После 22 часов Молотов вернулся в кабинет Сталина и, вероятно, после ухода военных проинформировал о ходе переговоров с Шуленбургом и об отсутствии новой информации по отношениям между СССР и Германии. Шуленбург ответил, что все вопросы имеют основание, но он на них не в состоянии ответить, т. к. Берлин его совершенно не информирует по этой теме.

Была сдана на шифрование телеграмма в советское посольство в Берлине с содержанием поднятых вопросов и указаниями послу. Телеграмма была сдана в шифровальный орган в 23:15. По воспоминаниям В. М. Бережкова около часа ночи 22 июня она поступила в посольство. По-прежнему связаться с руководством германского МИД не удавалось.

Разведсводки западных округов

20 июня была подготовлена сводка разведотдела штаба КОВО, в которой были сделаны выводы:


20 июня поступила информация по линии НКГБ из генерал-губернаторства:


Менее устойчивые немецкие части, демонстративная цель и предстоящие учения могли несколько успокоить командование КОВО и ГШ.

Утром 21 июня разведотдел штаба ЗапОВО готовит сводку по состоянию на 20 июня. В сводке ничего угрожающего нет:


По данным, поступившим к 20:00 21 июня, готовится новая сводка, в которой имеется угрожающий вывод:


В Москву этот документ был отправлен только в 15:20 22 июня.

21 июня готовится и сводка в разведотделе штаба ПрибОВО. Разведка не смогла предоставить данные о частях и соединениях, расположенных в глубине территории противника, но в выводах также нет угрожающей информации:


Во всех сводках, кроме последней сводки ЗапОВО, ничего принципиально нового в обстановке на границе нет.

Ранее на приграничных территориях перемещение немецких войск происходило как-то неторопливо. Вероятно, в руководстве КА привыкли к этому. Поэтому никто не ожидает, что немцы смогут молниеносно сосредоточить ударные группировки на исходных позициях непосредственно на границе…

Г. К. Жуков (заместитель наркома обороны, начальник ГШ):


А. М. Василевский (1-й заместитель начальника Оперативного управления ГШ):


М. П. Кирпонос (командующий КОВО):


С. М. Штеменко (будущий начальник ГШ):


К. А. Мерецков (заместитель наркома обороны):

ПВО Московского военного округа

Командир 1-го корпуса ПВО Д. А. Журавлев (Московская зона ПВО) писал, что в три часа дня он уехал домой. 23 июня ожидались учения войск ПВО. В 18:35 генерал Журавлев получил приказание немедленно явиться на командный пункт.

Д. А. Журавлев:


При этом срок постановки войск на огневые позиции не был озвучен. Вероятно, что он был не установлен.

Д. А. Журавлев:


Похоже, что о втором указании после 20 часов говорилось в воспоминаниях Я. Е. Чадаева. Но снова не говорится о сроках вывода на позиции войск ПВО. Командиры зоны и корпуса ПВО уверены, что это мероприятие проводится в интересах предстоящих учений…

Командующий Московским ВО генерал И. В. Тюленев где-то после 21 часа покинул штаб округа. В 3 часа 22 июня его срочно вызовут из дома в Кремль.

Разговор наркома с командованием округов

Г. К. Жуков: «Выйдя из машины, мы договорились через десять минут встретиться в служебном кабинете [С. К. Тимошенко – Прим. авт.]…»

Вероятно, что в это время мог состояться разговор Тимошенко со своим заместителем К. А. Мерецковым, который не пишет о присутствии в кабинете каких-либо других лиц.


Сын генерала Мерецкова, Владимир Кириллович, приводил свидетельство одного из участников отъезда С. А. Панова: «Был поздний час. Времени до отхода поезда «Красная стрела» оставалось в обрез. Мерецков быстро собрал чемодан, вызвал машину и поспешил на железнодорожный вокзал…»

Поезд «Красная стрела» отправлялся в 23:55. Время в пути – 9 часов 45 минут (по другим данным – 10 часов). Не мог замнаркома прибыть в штаб ЛенВО до начала войны на рассвете 22 июня, чтобы правильно оценить обстановку. Следовательно, нарком обороны на рассвете 22 июня войну не ожидает. Могли произойти или не произойти только некие провокации…

Где-то после 22:40 Тимошенко начнет звонить в округа, а Жуков – переписывать директиву в блокнот.

Что говорил нарком обороны своим абонентам?

Смысловая часть разговора приведена в мемуарах командующего ОдВО генерала Я. Т. Черевиченко:


В чем-то этот разговор повторяет разговор с К. А. Мерецковым. Нарком обороны сказал о возможной провокации, о нахождении войск наготове. Другими словами, ничего существенного из текста директивы нарком не передал.

Он не сказал о рассредоточении авиации, о занятии фортификационных сооружений (как следствие – о загрузке в них боеприпасов и продовольствия), о приведении ПВО в готовность… Наркома можно было понять, т. к. такие сведения по телефону даже ВЧ передавать было запрещено. Но, похоже, что в этот момент времени нарком не верит в скорое начало войны по всем границам. Поэтому он уверен, что времени до передачи Директивы № 1 до всех частей вполне достаточно…

С. К. Тимошенко сказал, что начал обзванивать с Прибалтики. ОдВО – это последний округ, куда он звонит. Далее в адресации Директивы № 1 говорится о копии в адрес наркомата ВМФ. Большинство читателей из мемуаров наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова знают о звонке С. К. Тимошенко около 23 часов 21 июня. Рассмотрим этот звонок в последней части статьи.

Отголосок указания С. К. Тимошенко по телефону в штаб ЗапОВО можно увидеть в воспоминаниях начальника штаба 4-й армии Л. М. Сандалова:


Нарком обороны связался по телефону с начальником штаба ЗапОВО генералом В. Е. Климовских. Вероятно, фраза о провокациях не отложилась в памяти Сандалова или ее не передал начальник штаба округа. Главное, что не было дано никаких указаний в соответствии с Директивой № 1.

Нарком обороны обзванивал все округа, упомянутые в директиве. В промежуток времени от 22:40 до 22:55 он должен был звонить начальнику штаба Ленинградского ВО генералу Д. Н. Никишену. Отсутствие указаний наркома обороны по Директиве № 1 можно найти в воспоминаниях командующего ВВС ЛенВО А. А. Новикова.

В субботу вечером А. А. Новиков передал свои дела и уже не являлся начальником ВВС округа. На следующий день он должен был выехать в распоряжение кадров НКО. Однако ему пришлось задержаться на работе, и из штаба он отправился домой «на исходе первого часа ночи».

Таким образом, после разговора Д. Н. Никишева с наркомом обороны начальнику штаба ЛенВО было все ясно. Вероятно, Тимошенко только сказал о провокациях и о том, что следует быть в готовности.

В 00:47 Директива № 1 принята на узле связи штаба ЛенВО. Контроль приема осуществляет Д. Н. Никишев. Далее она была отправлена для расшифрования.

По приезду А. А. Новикова домой его вызывает к себе начальник штаба округа, который прочитал Директиву № 1 и у него появились вопросы.


Первый звонок нарком обороны сделал в ПрибОВО. Косвенно об указаниях наркома обороны можно судить по следующим воспоминаниям.

П. В. Афанасьев (начальник отдела инженерного управления ПрибОВО):


П. П. Собенников (командующий 8-й армией):


Сумбурная несогласованность в штабе ПрибОВО почти пропала после получения шифротелеграммы с текстом Директивы № 1. В подготавливаемой шифровке для подчиненных армий смысл уже другой. Но это произойдет несколько позже.


По телефону до прихода директивы указания пытаются иносказательно намекнуть, что следует действовать...

В. И. Морозов (командующий 11-й армией):


После получения Директивы № 1 из штаба ПрибОВО были отданы четкие указания в подчиненные армии, включая указание о начале минирования немедленно…

Окончание следует…