Противолодочная оборона: корабли против подлодок. Оружие и тактика

«Китс», прибыв к месту обнаружения подводной лодки, начал поиск …установил гидроакустический контакт и бросился в атаку.
К сожалению, командир лодки перехитрил командира фрегата, возможно, путем успешного использования имитационных патронов…они, по-видимому, или уцепились за подводную пузырьковую цель, или же после взрыва глубинных бомб потеряли контакт из-за возмущения воды.
…приблизились корабли 1-го дивизиона… мы делали по 20 узлов — наивысшая скорость, при которой еще возможен гидроакустический поиск. Вскоре был установлен отчетливый гидроакустический контакт. На таком ходу требовались быстрые действия. Сначала корабль необходимо было развернуть носом на контакт, чтобы он представлял собой наименьшую мишень для возможной торпедной атаки. На этой стадии атаки еще трудно решить, кто атакует и кто уклоняется, и торпеды уже могут нестись под водой в расчете на попадание в корабль, если он будет идти прежним курсом.
В это время следует уменьшить ход — дать гидроакустику время разобраться в обстановке, определить курс и скорость хода лодки, но также для того, чтобы уменьшить шумы винтов и не привлечь какую-нибудь акустическую торпеду, которая могла быть уже выпущена.
«Бикертон» малым ходом пошел в направлении на контакт…
«Контакт уверенный. Классифицируется как подводная лодка».
«Дистанция 1400 метров — наклонение увеличивается».
«Цель движется влево».
Билл Ридли, контролируя акустиков, весь поглощенный прослушиванием эхо, показал мне поднятый вверх большой палец, что означало обнаружение настоящего объекта.
…на планшете отмечалось место лодки. Она шла постоянным курсом, передвигаясь самым малым ходом, и, казалось, не подозревала о нашем приближении, затем на дистанции 650 метров эхо затихли и скоро совсем исчезли.
«Она уходит на глубину, сэр, я уверен в этом», — сказал он.
… я решил применить метод атаки подкрадыванием. … один из кораблей обычно устанавливает контакт, держась приблизительно в 1000 метрах за кормой немецкой лодки, и после этого выводит другой корабль в кильватер подводной лодке для сближения с ней таким малым ходом, который был бы достаточен лишь для того, чтобы догнать ее. Затем, как только атакующий корабль окажется над ничего не подозревающей лодкой, по команде с управляющего корабля сбрасываются двадцать шесть глубинных бомб…
Идя самым малым ходом и управляясь по моим командам, передаваемым по радиотелефону, «Блай» прошел мимо нас и вступил в кильватер лодке. Напряжение возросло до предела, когда дистанция до «Блай», измерявшаяся переносным дальномером, постепенно стала приближаться к дистанции, указываемой гидролокатором. Но вот обе дистанции совпали, и я передал Куперу команду «Товсь».
Я должен был пропустить «Блай» немного дальше цели, чтобы ввести поправку на время погружения глубинных бомб на назначенную глубину. …на 45 метрах нужный момент наступил. Горло у меня пересохло от возбуждения, и мне удалось только прохрипеть команду «Огонь!» … я увидел, как с кормы «Блай» в воду шлепнулась первая глубинная бомба. Первая бомба разорвалась со страшной силой вблизи лодки, погрузив ее в полную темноту. В корпусе лодки появились трещины, сквозь которые внутрь качала поступать вода … по всему кораблю были слышны взрывы внутри корпуса лодки, которая находилась на большой глубине. Я понял, что все кончилось….
Конечно, все были в восторге, особенно я, так как опять, как и во время моего первого похода на «Уокер», новая группа «пустила противнику кровь» при первом же выходе в море.

— РБУ зарядить практической бомбой! – дал команду Железнов после инструктажа командира подводной лодки. – Сейчас лодка погрузится, получим с ней контакт, и сразу будем палить.
…минеры долго возились с чехлами-надульниками, которые покрылись ледяной корой и, превратившись в камень, никак не хотели отдираться от направляющих установки. Надульники – это брезентовые чехлы, надеваемые сразу на шесть стволов спереди и сзади направляющих установки.
А если бы на стволах не было чехлов? Внутри них бы уже давно были ледяные пробки или ледяные торосы. Попробуй тогда заряди установку, хотя бы одной бомбой, пришлось бы продувать стволы перегретым паром и удалять этот лед.
— Руби чехлы между 11 и 12 стволами и сдирай его только с 12-ой направляющей, — отдал я отчаянный приказ и жертвовал своими чехлами лишь бы запихнуть в один ствол бомбу.
Установка завизжала на морозе и опрокинулась на угол заряжания в -90°.
…в погребе действительно было что рассматривать.
Промерзшее насквозь железо надводных бортов, которыми ограничивалось пространство бомбового хранилища, тускло серебрилось настоящим снеговым покрытием. Сами фонари издавали свет, словно в каком-то туманном шаре из-за стоящего в помещении тумана. Зеленые борта ниже ватерлинии были покрыты крупными каплями росы, которая блестела золотом в свете электроламп и, сбиваясь в сплошные ручейки, подтеками талой воды скапливалась в углублениях корабельного днища.
Грациозные бомбы, застывшие в строгом каре своих креплений, блестели краской омытой сыростью тумана и каплями воды, падающей с подволока, который на данный момент служил прекрасным конденсатором для образовавшегося тумана.
— Сколько тут сейчас? — вопросительно глянул я на минера.
— Плюс два и влажность 98%, — сообщил Мешкаускас, поглядывая на приборы.
Хлопнула дверца бомбового подъемника, и он загромыхал своими стержнями, уносящими бомбу наверх.
— Мешкаускас, вентиляцию включи, — удрученный ненормальными условиями хранения боезапаса, потребовал я.
— Тащ лейтенант, еще хуже будет. Все будет оттаивать и еще больше будет воды, — разумно перечил моим указаниям опытный минер.
…
Упрощая до предела все тонкости атаки с поправкой на сильный мороз, прямо на стопе корабля и, не выбирая акустическую станцию на борт, мы произвели наводку РБУ на невидимого противника.
В морозной тишине раскат выстрела реактивной бомбы, приглушенный холодом морозного воздуха, прогремел неестественно тихо и бомба, светясь желтым пламенем из сопла своего двигателя, улетела навстречу с подводной целью.
— В такой холод даже бомба грохочет как-то по особому, — удивился Железнов. — Я еще подумал — может, она на таком морозе вообще не сработает.
— Да что с ней будет... Порох, он и на морозе порох, — успокоил я сомневающегося в надежности нашего оружия командира.…
Лодка всплыла в юго-западном углу полигона и тут же вышла на связь с тревожным сообщением:
«У нас в рубочном ограждении торчит какая-то белая хреновина длиной около 2 метров. Это ваша? Что с ней делать?» – спрашивали встревоженные подводники, впервые увидев практическую бомбу у себя на борту. «Она неопасна, сбросьте ее за борт», — дал по связи Железнов подводникам.
«Вот это да!» Попали прямо в рубку. Хорошо, что взрыватель в этой бомбе не боевой, а то бы врезал подводникам все 600 граммов своего заряда по корпусу, они бы там были в полном экстазе.

Летом 1959 года "Албакор" совершил переход в Ки-Уэст для участия в испытаниях электрической торпеды для эсминцев. Мы должны были уходить в море каждое утро и быть там мишенью для торпеды (для 6-7 торпед), и к ночи возвращались обратно. Когда торпеда захватывала цель, она атаковала — как правило в гребной винт. При ударе в винт она гнула одну из лопастей. У нас было два запасных винта, закреплённых сверху на корпусе подлодки. Мы возвращались с учений, швартовались и водолазы меняли винт. Повреждённый винт доставлялся в мастерскую где ему правили лопасть или обтачивали все три лопасти. Когда мы впервые прибыли у всех наших винтов был диаметр 15 футов, а когда пошли домой, то примерно 12 футов.

В половине восьмого я собирался ложиться спать, как вдруг акустик подводной лодки сказал то, что заставило застыть слова на языке: «Господи, я имею гидроакустический контакт».
В тот момент он мог только подозревать что может произойти дальше — двадцать три часа страха, напряжения, погони и взрывов.
С одной стороны слышали взрывы глубинных бомб и шум винтов вертолётов. К нам подходили три вертолёта с опущенными гидролокаторами и сбрасывавшие наугад глубинные бомбы, как только анализ звуков показал, что все вертолёты пролетели и начали выполнение атаки (кораблей).
Когда до цели было 9000 ярдов, я сказал командиру «Сэр, данные введены». Командир крикнул «Пуск». Торпеда несла провод по которому осуществлялось управление, но через несколько минут оператор сказал, что провод оборвался. Торпеда начала работать самостоятельно и подниматься к поверхности. Вся беда была в том, что она была обнаружена. Через пять минут с акустики пропали шумы абсолютно всех английских кораблей и торпеды.
Английским вертолётам было не трудно вычислить место «Сан-Луис», и они атаковали.
Командир приказал дать самый полный ход, и в ту же минуту акустик сказал «всплеск торпеды в воду», я слышал высокочастотные звуки, издаваемые приближающейся английской торпедой. Командир приказал погружаться и ставить ложные цели.
Мы начали ставить ложные цели, большие таблетки, которые вступая с водой давали большое количество пузырьков и путали торпеду. Мы их называли «Алка Зельцер». После выпуска 2 ЛЦ акустик сообщил, что «торпеда вблизи кормы». Я подумал: «Мы погибли». Тут акустик сказал: «Торпеда идёт на корму».
Десять секунд показались годом, и акустик своим металлическим голосом сказал «Торпеда перешла на другой борт». Тихая радость и чувство облегчения прокатились по лодке. Английская торпеда прошла мимо и скрылась в море. Она прошла на волосок от нас.
Прилетевший «Си Кинг» опустил антенну и начал искать лодку. Он ещё не выяснил точное положение, а «Сан-Луис» уходила глубже и глубже. Вертолёты сбрасывали торпеды и бомбы рядом, но не могли найти лодку.
Подводная лодка легла на песчаное дно. Каждые двадцать минут вертолёты менялись и сбрасывали свои глубинные бомбы и торпеды в воду. И так, сменяя друг друга, они искали лодку час за часом.
Для лежащей на глубине подводной лодки торпеды и глубинные бомбы не представляли опасности, опасным была нехватка кислорода. Лодка не могла всплыть под РДП и двуокись углерода увеличивалась. Командир приказал покинуть боевые посты всему экипажу, лечь в койки и подключиться к регенерации, чтобы тратить как можно меньше кислорода.

«В институте много учетных докторов, но почему-то мало хороших торпедОВ».

Коля Афонин со Славой Запороженко, лихие оружейники, еще в начале шестидесятых годов решили «рискнуть» и не выключили вертикальный тракт у торпеды СЭТ-53. Дело было в военно-морской базе в г. Поти. Два раза стреляли торпедой, а наведения не было. Мореплаватели высказали свое «фэ» специалистам, готовившим торпеду. Обидно стало лейтенантам, и не выключили они в следующий раз вертикальный тракт в качестве акта отчаяния. Как всегда в таких случаях, других ошибок не было. Слава богу, удар по корме лодки был скользящим. Торпеда всплыла. Всплыла и лодка с перепуганным экипажем. Такие стрельбы были тогда в редкость: торпеда только что была принята на вооружение. Заявился к Коле особист. Коля перепугался, стал вещать ему насчет сильного сигнала, перегорания плавкой вставки и других штучек на уровне бытовой электротехники. Прошло. Мореплаватели больше не жаловались.

В широком замысле противолодочной обороны были учтены и торпедные катера на подводных крыльях. Сами они имели гидроакустические станции, но с небольшой дальностью обнаружения подводных целей, поэтому не представляли непосредственной угрозы для подводных лодок. Но были варианты. Ведь на каждом катере можно нести четыре противолодочные торпеды! Такие катера строил один из Владивостокских судостроительных заводов. На них была предусмотрена приёмная аппаратура системы групповых атак. Таким образом торпедные катера могли по данным от системы групповых атак МПК пр.1124 выходить в атаку на ПЛ! То есть МПК мог быть лидером очень серьёзной тактической противолодочной группы. Характерно то, что при движении на крыле, катера были не достигаемы для торпед с подводных лодок вероятного противника.