Гибель «поющего фрегата»...

Большие противолодочные корабли 61 проекта американские моряки прозвали «поющими фрегатами» за мелодичный свист впервые применённых на кораблях газовых турбин. А ещё это был, наверное, самый красивый из кораблей всех времён и народов — стремительный силуэт с острым вздёрнутым носом, стальное кружево антенн, наклонные трубы, линейно возвышенное расположение артиллерии и зенитных ракетных установок. Доводилось даже слышать легенды о том, что корабль спроектировала женщина...




На самом деле проект был разработан в Северном ПКБ (тогда ЦКБ-53) генеральным конструктором Борисом Купенским. Задание группа Бориса Израилевича получила в начале 1957 года, технический проект был утверждён в 1958 году, а уже 15 сентября 1959 года на Николаевском судостроительном заводе имени 61 коммунара был заложен головной корабль серии — «Комсомолец Украины». Всего в состав ВМФ СССР войдут 20 больших противолодочных кораблей проекта 61. «Отважный» станет 7-м кораблем серии и будет включен в состав Черноморского флота 25 января 1965 года. За годы службы БПК будет входить в состав группы советских кораблей, осуществлявших военное присутствие в ходе Шестидневной войны и Войны Судного дня, в 1970 году будет объявлен отличным кораблём ЧФ, примет участие в учениях «Юг-71» и «Океан», совершит семь боевых служб, в ходе которых проведёт визиты в Порт-Саид, Александрию, Сплит, Бисау, Таранто и Мессину.


Корабли проекта 61 считались противолодочными, но гидроакустическая станция кругового обзора «Титан» и станция управления стрельбой «Вычегда», расположенные в подкильном обтекателе, были... Так себе: электроника никогда не была сильной стороной советских систем вооружения. Поэтому корабль представлял ценность скорее как батарея ПВО: на нём впервые было установлено два зенитных ракетных комплекса М-1 «Волна» (тоже малость устаревших — ракеты наводились по лучу радара) — в носу и в корме. В состав каждого комплекса входила двухбалочная пусковая установка ЗИФ-8, система управления «Ятаган» и два вращающихся барабана перезарядки, по 8 ракет каждый. Сразу стоит отметить, на «Отважном» носовая установка была основной — из неё регулярно проводились стрельбы, расчёт был хорошо подготовлен, матчасть содержалась в порядке. Кормовой установкой последний раз стреляли в 1970 году, личным составом она комплектовалась по остаточному принципу, поэтому и содержалась значительно хуже.

Роковым, как выяснилось, недостатком данного комплекса было расположение погребов боезапаса выше ватерлинии — в случае пожара их было невозможно затопить. Ну и погреба зенитного ракетного, авиационного, артиллерийского вооружения, глубинных бомб и авиационного керосина были смежными, не разделялись коффердамами и находились поблизости от машинного отделения. Надстройки корабля, трубы и мачты были выполнены из алюминиево-магниевого сплава. В общем, к вопросам живучести корабля были вопросы, хотя и не принципиальные.

В конце лета 1974 года на БПК «Отважный» в значительной степени сменился офицерский состав — из военно-морских училищ пришли молодые лейтенанты, едва отгулявшие первый офицерский отпуск, также на корабль был назначен новый старпом, капитан-лейтенант Виктор Балашов, срок сдачи на допуск к самостоятельному управлению которому был назначен в апреле 1975 года. В принципе — обычное дело, но если учесть, что многие опытные офицеры и мичмана (в первую очередь командиры БЧ-5 и БЧ-2, но также командиры носовой группы управления и кормовой стартовой батареи и ещё много кто), которые могли бы натаскать молодёжь, были в отпусках, а прикомандированные им на замену не были знакомы с кораблями проекта 61...

Но самый неподходящий человек, как по закону подлости, оказался на самом ответственном посту: мичман Шупортяк даже срочной службы на флоте не отслужил (был водителем в ГСВГ). О его деловых качествах лучше всего говорит тот факт, что во время праздничной церемонии в Николаеве он, переодевшись в гражданку, смешался с толпой и сбежал с корабля, позже его выловили в городе в состоянии сильного алкогольного опьянения, доставили на корабль, при осмотре каюты нашли под койкой 30 пустых бутылок из-под водки... К моменту аварии мичман два месяца не получал денежного довольствия — не смог подтвердить классность (впоследствии, проигрывая на «Решительном» все действия перед аварией, он не смог показать, где выход штока клинкетов его боевого поста). Как такой человек попал на корабль? Скорее всего, по блату — служба в ГСВГ могла дать полезные связи. Замполит требовал списания мичмана с корабля, что могло бы спасти «Отважный», но было принято решение отделаться взысканием по комсомольской линии.


30 августа корабль находился в районе боевой подготовки в 25 милях от Севастополя, откуда группа адмиралов и офицеров Главного штаба ВМФ во главе с начальником штаба ЧФ контр-адмиралом Владимиром Саакяном должна была наблюдать за ракетными стрельбами кораблей Черноморского флота. Неподалёку от корабля находились 27 кораблей и судов. В 9:58 прозвучал сигнал «Учебно-боевая тревога!», были приняты доклады от командиров боевых частей и начальников служб. В это время мичман Шупортяк, находившийся за пультом контроля ракет кормового погреба №8, действуя по инструкции, приказал матросам подключить внешнее питание, после чего перевёл тумблеры подачи напряжения в положение «вкл». После чего на левом барабане он увидел сильный сноп пламени — самопроизвольно включился двигатель зенитной ракеты В-601.


Что должен был делать старшина команды кормовой зенитной установки в этом случае? Доложить командиру зенитно-ракетного дивизиона БЧ-2 и включить систему орошения ракетного погреба. Шупортяк приказал всем покинуть ПКС, после чего с криками «Сейчас будет взрыв!» бросился бежать. Найти его сумели только через два с половиной часа. В 10:01:35 раздался первый взрыв — включился маршевый двигатель одной из ракет. Через 15–20 секунд — второй взрыв — включился стартовый двигатель ракеты. В корме корабля быстро начал распространяться пожар. Командир корабля, капитан 2 ранга Иван Винник, допустил ошибку: посчитал, что взорвался баллон воздуха высокого давления в кормовом машинном отделении (доложить ему реальную обстановку Шупортяк не удосужился), что и было доложено оперативному дежурному ЧФ.


Само описание службы БПК «Отважный» понимающему человеку говорит: вопросам борьбы за живучесть на корабле время отводилось по остаточному принципу, постоянно надо было вылизывать пароход к очередному визиту или готовиться к очередному учению со стрельбами на приз кого-нибудь. Отработки по БЗЖ (ежедневное мероприятие!) на нём проводились раз в неделю, а учения по этой теме — в лучшем случае раз в месяц. Если умножить это на молодых офицеров, недавно попавших на корабль, и отсутствие на борту штатного командира БЧ-5 (а также на то, что командир корабля, капитан 2 ранга Винник, получил назначение на должность командира бригады и мысленно уже приступал к исполнению совсем других дел и обязанностей...), становится ясно, что все предпосылки для аварии с тяжёлыми последствиями были налицо.

После запуска первого ракетного двигателя на ют стали выбегать курсанты из кубрика №4, проходившие на БПК практику (их по боевым постам не распределили), и матросы из кормовых кубриков и боевых постов: их начало затягивать чёрным дымом, а от переборки ракетного погреба шёл звук, как будто в неё кидали булыжники. В 10:01:40 последовал второй взрыв — сильнее первого (от него в воду с юта полетело несколько матросов), видимо, включился маршевый двигатель ещё одной ракеты. А командир корабля и контр-адмирал Саакян ни о чём не подозревали, когда сигнальщик доложил, что из трубы идёт густой чёрный дым и пламя (они шли не из трубы, а из-под крышек ракетного погреба №8, но сигнальщик с ходового мостика этого не видел), НШ Черноморского флота выдал что-то вроде: «Опять механики небо коптят» — он всю службу провёл на паросиловых эсминцах и не удивился этому. Руководить борьбой за живучесть должны были из ПЭЖ (пост энергетики и живучести), но там никого не было, а потом пост, расположенный недалеко от ракетного погреба, оказался затянут дымом.


Наконец, в 10:02:00, не выдержав подобного издевательства, рванули ракеты. Не заметить это было уже невозможно: палубу надстройки вскрыло, как консервную банку, пусковая установка вместе с куском палубы встала вертикально и легла на кормовую трубу, из погреба вырвался столб пламени, как выяснилось впоследствии, была нарушена герметичность подводной части корпуса корабля в районе кубрика №3. За бортом оказались 7 матросов и курсантов, стоящих на юте, погибли механики, не успевшие покинуть кормовое машинное отделение. Заживо сгорел матрос Владимир Прочаковский, он оказался отрезан пожаром в корабельном помещении, получил сильные ожоги. Своим друзьям, пытавшимся вытащить его из ловушки через иллюминатор, он сказал: «Ребята, со мной всё ясно, спасайте корабль!». На глазах всего экипажа и подошедших кораблей погибал пытавшийся выбраться из иллюминатора камбуза и застрявший там матрос Сергей Петрухин — на корабле не оказалось газорезки. Ему делал уколы морфия корабельный врач, старший лейтенант медслужбы Виктор Цвеловский.

Капитан 2-го ранга Винник сыграл боевую и аварийную тревогу и... спустился в ГКП, который на 61-м проекте находился во внутренних помещениях корабля. Это было требование корабельного устава, внесённое в него после гибели линкора «Новороссийск», когда на палубе корабля собралось всё начальство, а на ГКП никого не было, с понятными последствиями для борьбы за живучесть. Но в данном случае нахождение командира на ходовом мостике было бы полезнее — связь с кормой была нарушена, доклады на ГКП не поступали, а с мостика можно было хотя бы примерно понять, что творится на юте.


Здесь стоит упомянуть два момента: во-первых, в море поблизости находилось 27 кораблей и судов ЧФ, так что кому оказать помощь «Отважному» было. А во-вторых... На этих кораблях находились начальник штаба флота, командир бригады БПК и ещё несколько адмиралов. После доклада о взрыве в штабе ЧФ был развёрнут оперативный пост со специалистами технического управления, «руку на пульсе» держал и. о. командующего ЧФ контр-адмирал Владимир Самойлов, в общем — вводные сыпались как из рога изобилия!

После взрыва началась борьба за живучесть корабля. В корме бушевал пожар, от которого плавился алюминиево-магниевый сплав надстроек БПК. Запасы пены оказались быстро исчерпаны, а её применение ни к чему не привело: погода была ветреная, волнение моря 4 балла, так что пену можно было применять только во внутренних помещениях корабля, а ракетный погреб после взрыва перестал быть замкнутым объёмом, и пену оттуда выдувало. Были развёрнуты пожарные рукава, и струями воды моряки пытались сбить огонь. Безуспешно: из повреждённых цистерн вытекало топливо, на поверхности воды всегда горела плёнка соляра. Не задействованный в борьбе за живучесть личный состав был построен на баке, а на корму стали прибывать аварийные партии с других кораблей: БПК «Бедовый» и «Сметливый», эсминца «Сознательный». Почему? Так пройти с носа в корму из-за последствий взрыва было невозможно!


К 11:00 была получена команда: «Буксировать «Отважный» к мысу Херсонес». К горящему кораблю шли три буксира, но их скорость меньше, чем у боевых кораблей, поэтому эсминец «Сознательный» завел буксирный конец на «Отважный», правда, лагом к аварийному кораблю был пришвартован БПК «Бедовый». На него передали: «Рубить концы и отходить от «Отважного»», но команду принял «Сознательный» и отрубил поданный буксирный конец... Пока конец заводили на «Бедовый», прошёл час, к месту аварии подошло спасательное судно «Бештау» с мощной машиной и специальной лебёдкой для буксировки, но тянуть за ноздрю «Отважный» поручили значительно хуже к этому приспособленному БПК...

Командование корабля напрягала возможность того, что пожар доберётся до погребов с глубинными бомбами для РБУ, и погреба были затоплены. Вот только... Незадолго до выхода в море на корабль были получены шесть авиационных глубинных бомб для бортового Ка-25 и авиационный керосин. Об этом в нервотрёпке борьбы за живучесть забыли. Бомбы были складированы на корме, в погребе № 10, где интенданты на БПК проекта 61 обычно хранили имущество. На «Отважном» из-за этого запор палубного люка был «модернизирован» таким образом, чтобы исключить его открывание с палубы.


Корабль погибал на глазах сотен человек: экипажей БПК «Бедовый», «Сметливый» и «Комсомолец Украины», эсминца «Сознательный», спасательного судна «Бештау», нескольких буксиров, вертолётов Ка-25 и самолётов Ли-2. В 12:55 «Бедовый» начал буксировку «Отважного». Буксировали корабль со скоростью 5 узлов: при взрыве руль БПК заклинило в положении 35 градусов, поэтому тянуть быстро было чревато отрывом кормы. Рядом с бортом корабля шёл СБ-15, с которого велось тушение пожара в погребе №8, в 13:20 подошёл ПДС-123, начавший тушить коридор №11. Вскоре поступил приказ с КП Черноморского флота — начать заливку пеной отсека погреба №9 с 215 по 232 шпангоуты — пожар подбирался к погребу №10 с авиационными глубинными бомбами. Но главное внимание ГК ВМФ было — обеспечить непотопляемость корабля, терять новый БПК адмиралу флота Советского Союза Сергею Горшкову явно не хотелось. Приказы в первую очередь обеспечить непотопляемость, «всё остальное потом», повторялись примерно раз в полчаса, но история корабля подходила к концу...


В 14:47 произошёл взрыв в погребе № 10, на корме вспучилась палуба, пламя взметнулось выше грот-мачты, погибло несколько матросов, тело старшины 2 статьи Адама Ачмиза забросило на спасательное судно (он станет единственным из погибших на «Отважном», чьё тело предадут земле), крен резко вырос до 16 градусов, дифферент на корму — до 20 градусов. Крен на правый борт увеличивался на глазах: в 14:59 он был уже 19 градусов, в 15:00 — 25 градусов, в 15:02 — 26–28 градусов, в 15:10 пропал свет и питание на приборы, в 15:11 командир отдал команду «подняться всем наверх», это стало последней записью в вахтенном журнале «Отважного». Контр-адмиралу Саакяну доложили, что через полчаса корабль пойдёт ко дну и нужно спасать команду, одновременно начальник Технического Управления приказал начать эвакуацию экипажа. В 15:07 люди стали покидать «Отважный».


Люди прыгали в воду с высоты 15 метров, тех, кто боялся прыгать, сталкивали. Внизу экипаж БПК подбирали из воды баркасы и катера. Всего спрыгнуло порядка 220 человек, погибших при покидании корабля не было. При этом буксировка «Отважного» продолжалась! Командование флота рассчитывало, что успеет выбросить тонущий корабль на мель. В 15:20 пожар усилился, к 15:36 экипаж полностью покинул БПК, крен и дифферент усилились. Стоит отметить, что спроектированы в плане остойчивости корабли 61 проекта оказались качественно: «Отважный» не перевернулся, невзирая на крен в 32 градуса! В 15:43 на «Бедовом» обрубили буксирный конец. В 15:45 корабль начал быстро погружаться кормой, в 15:46 — стал вертикально, погрузившись в воду по бортовой номер. В 15:57:30 корабль ушёл на дно. В катастрофе погибли 19 членов экипажа и 5 курсантов военно-морских училищ, ожоги и ранения получило 26 человек.


Командир «Отважного», капитан 2 ранга Винник, покинувший корабль последним, даже после гибели корабля был уверен, что причиной пожара стал взрыв баллона ВВД. Эта версия была поставлена под сомнение Техническим управлением ЧФ. Что именно послужило причиной гибели корабля, должно было установить расследование. Прилетевший в Севастополь главный конструктор БПК проекта 51 Борис Купенский сказал Виннику: «Какой эксперимент Вы мне провели!». К затонувшему «Отважному» было совершено несколько погружений батискафа, не обнаружившего лопнувших баллонов, но тщательно зафиксировавшего все пробоины и повреждения. На однотипный корабль (БПК «Решительный») был посажен экипаж «Отважного» и проэкзаменован на знание своего заведования, проверена классность специалистов, действия по сигналу «Боевая тревога!». Само собой, в ходе проверки выяснилось нулёвость мичмана Шупортяка.


В принципе, гибель «Отважного», с точки зрения подводника, вызывает немало вопросов к подготовке личного состава к борьбе за живучесть — были допущены все ошибки, которые можно было сделать (возможно, я несправедлив: при аварии на подлодках не поступают россыпи ценных указаний от вышестоящего командования, экипаж гибнет или спасается своими силами). Но здесь нужно делать поправку на организацию службы на надводном корабле: там приборкам, покраскам и построениям всегда уделяется больше внимания, чем учениям по БЗЖ. Экипаж БПК был сравнительно неплохо подготовлен, и появись свой мичман Шупортяк на любом другом корабле 61-го проекта, скорее всего, исход борьбы за живучесть был бы похожим, перефразируя И. В. Сталина. Здесь один конкретный кадр решил всё. Вместе с тем в ходе расследования было установлено, что во время пожара начали гореть и плавиться надстройки БПК, сделанные из алюминиево-магниевого сплава. Это был первый случай, когда АМГ не лучшим образом показал себя во время пожара. Первый, но не последний...