Октябрьский манифест и его значение

Манифест 17 октября

Документ был подготовлен председателем Совета министров Российской империи Сергеем Витте, считавшим конституционные уступки единственным средством разрядить революционную атмосферу в России.



Россия в это время была охвачена смутой. В октябре в Москве началась забастовка, которая охватила всю страну и переросла во Всероссийскую октябрьскую политическую стачку. В различных отраслях промышленности бастовало свыше 2 млн. человек. Эта всеобщая забастовка и, особенно, забастовка железнодорожников, и вынудили императора Николая II пойти на уступки.

В результате Манифест 1905 г. был издан царем под давлением нарастающей революционной ситуации: массовых забастовок и вооруженных восстаний.

Манифест учреждал законодательный орган (Государственная дума), без одобрения которого не мог вступать в силу ни один закон. В то же время за царем сохранялось право распускать Думу и блокировать её решения своим правом вето. Впоследствии Николай II не раз пользовался этими правами.

Этот манифест удовлетворил либеральную общественность, так как это был реальный шаг к переходу к ограниченной конституционной монархии. Либералы получили возможность оказать влияние на власть через парламент. Этот манифест считается началом российской конституционной монархии и парламентаризма.

Манифест закреплял свободу совести, слова, собраний и сходов; привлечение к выборам широких слоев населения; обязательный порядок утверждения Государственной Думой всех издаваемых законов.

Из истории «либерализации» России

Идея «демократизировать» Российскую империю уже давно витала в высшем, образованном и вестернизированном обществе. Уже не раз рождались конституционные проекты, которые должны были реформировать Россию «сверху». Среди западников (ведущей части российского образованного общества) «конституционные мечтания» были ведущей идеей, и постепенно они радикализировались.

В Российской империи периода XIX — начала XX вв. было две основных идеи «демократизации» России. «Сверху» изменить существующий строй хотели некоторые императоры, представители правящей династии и высшие сановники. Они хотели эволюционным путем устроить в России конституционную монархию по образцу Англии. То есть они также следовали примеру Запада и были западниками, но не хотели волнений и смуты.

В то время как представители прозападной общественности мечтали о том, что главной ветвью власти в России будет законодательная — парламент. Они желали ликвидировать самодержавие. Об этом мечтали как декабристы и разночинцы, так и либералы и социалисты конца XIX — начала XX вв.

Это расхождение в видении образа будущего России, причём на основе западных концепций, в итоге и привело к катастрофе Российской империи и всей русской цивилизации в 1917 году, которую спас только новый, советский проект.

Что интересно, основная масса простого народа (крестьяне составляли подавляющее большинство населения России) весь этот период вообще не думало о конституции, парламентаризме. Им было достаточно «доброго царя» и «плохих бояр». Думали о земле и хлебе.

Первым задумался о реформе Александр I. Ещё будучи наследником престола, Александр критически относился к деспотическим и патерналистским методам правления своего отца. Реформаторский настрой Александра выразился в привлечении к государственной деятельности Михаила Сперанского, который подготовил несколько собственных политических записок: «О коренных законах государства», «Размышления о государственном устройстве империи», «О постепенности усовершения общественного» и т. д.

В 1803 году по поручению императора Сперанский составил «Записку об устройстве судебных и правительственных учреждений в России». При её разработке проявил себя активным сторонником конституционной монархии. Однако дальше этого дело не пошло.

При этом Александр Павлович отменил крепостное право в прибалтийских губерниях, даровал конституционное устройство Великому княжеству Финляндскому, а затем и Царству Польскому. Александр принял участие в разработке Конституционной хартии Франции, превратившей ее в конституционную монархию. В самой России, кроме Сперанского, над конституционными проектами работали Воронцов и Новосильцев, но все их проекты были положены под сукно.

К концу своего правления Александр явно разочаровался в реформаторской деятельности, видя, что она ведёт к росту революционных настроений в обществе, а не стабилизирует, укрепляет его. Он стал основателем Священного союза, подавлявшего либеральное, революционное движение в Европе (Как Россия стала «жандармом Европы»).

Выступая в 1818 г. в Варшаве на открытии первого Польского сейма, Александр I еще раз вернулся к конституционным проектам и подчеркнул, что остальная Россия еще не созрела, как Польша, для конституционного переустройства.

Александр знал о возникновении течения «декабристов», замешанного на западничестве и масонстве. Когда в 1821 г. князь А. В. Васильчиков ознакомил царя с материалами о заговоре и о программах заговорщиков, Александр I бросил список заговорщиков в огонь, заметив, что не может их карать, так как «в молодости разделял их взгляды».

Программа декабристов (особенно Пестеля) ознаменовала собой радикальный, революционный вызов колеблющемуся в своих конституционных планах правительству. Причем вызов правительству бросала наиболее образованная часть общества, основой воспитания которого была западная культура.

Таким образом, заигрывания правительства Александра с либеральной общественностью закончились плохо. Выступление декабристов могло привести к кровавой смуте, и только решительные действия государя Николая спасли империю от весьма тяжелых последствий (Миф о декабризме и «рыцарях без страха и упрёка»).

От Николая I до Николая II

Император Николай, подавив выступление декабристов, был холоден к конституционным проектам и «заморозил» Россию.

Следующий опыт на конституционном поле был предпринят царем-реформатором Александром II и закончился не менее трагически. 11 апреля 1880 г. Михаил Лорис-Меликов, харьковский генерал-губернатор, назначенный председателем Верховной распорядительной комиссии России, подал императору доклад «О привлечении представителей населения к законосовещательной деятельности». Речь шла об учреждении в Петербурге двух подготовительных комиссий от представителей земств и крупнейших городов России, по аналогии с редакционными комиссиями 1859 г. относительно решения крестьянского вопроса.

По существу, в империи планировали ввести законосовещательную деятельность представительных учреждений. Государь наложил на проекте резолюцию: «Исполнить».

1 марта 1881 г. государь был смертельно ранен (Как убили царя-освободителя). Покушение на царя организовали революционеры-террористы, борцы за «народную свободу» и конституционную республику из «Народной воли». Текст «Конституции» так и остался лежать на столе императора.

Получивший престол император Александр III, противник преобразований и консерватор, поручил обсудить проект в Совете министров. Он снова был одобрен. А 29 апреля новый царь издал свой знаменитый манифест, возвещающий о незыблемости принципов самодержавия. На первой же странице доклада Лорис-Меликова царь написал: «Слава Богу, этот преступный и спешный шаг к конституции не был сделан».

Новый государь взял курс на неограниченное самодержавие. Эту линию после смерти отца продолжал Николай II, объявивший при вступлении на престол в 1894 г. незыблемость принципов самодержавия.

Александр III и Николай II в начале своего правления снова «заморозили» ситуацию. Однако противоречия в Российской империи были коренными и рано или поздно вели к краху здания империи. Империю могла спасти решительная модернизация «сверху», но не по либеральному (западному) пути, а по своему, самобытному. По сути, Николай II должен был сделать то, что уже после крушения Российской империи сделали Ленин (план ГОЭЛРО), Сталин и его «железные наркомы».

Когда же Николай поддался влиянию прозападной части правительства (Витте был типичным западником и агентом влияния т. н. «мировой закулисы»), он сделал только хуже. Уступки либеральной общественности не могли спасти старую Россию. Они только раззадорили западников и разного рода революционеров, увеличили их возможности по разрушению устоев империи.

Так, большая часть прессы в Российской империи, подконтрольной либеральным партиям и движениям, работала на разрушение империи. Столыпин смог неимоверными усилиями отсрочить крушение империи, но когда империя ввязалась в войну, её было уже не спасти.

Образованная часть общества была воодушевлена, надеясь, что Россия станет частью «развитого мира» в лице Европы. Избавится от феодальных пережитков вроде самодержавия. На деле империя быстро шла к своей гибели.

В первый же год (1906 г.), прожитый Россией в условиях «гражданской свободы», в результате террористических актов было убито 768 и ранено 820 представителей власти. 19 августа 1906 г. Столыпин подписал указ о введении военно-полевых судов, но представил его на рассмотрение Думы только весной 1907 г.

За восемь месяцев действия указа было казнено 1100 человек. Закрывались профсоюзы, преследовались революционные партии, начались репрессии против печати. Премьер-министру Столыпину пришлось распустить две Думы, прежде чем он получил Думу такого состава, с которой мог сотрудничать. Столыпин жесткой рукой наводил порядок в стране.

В результате Манифест 17 октября нельзя считать счастливым приобретением для России начала ХХ в., оппозиция использовала его для того, чтобы усилить борьбу с самодержавием, что привело к новой крови, а власти не знали и не понимали, что такое парламентаризм, политические партии и общественное мнение в условиях свободы печати.

Российская империя вошла в качественно иное государственное состояние, будучи абсолютно к этому неготовой. Бюрократия, подчиненная только царю, была абсолютно неспособна к парламентаризму европейского типа. Европейские идеи на русской почве вели к извращениям и только ухудшали ситуацию (это полностью подтверждается и в современной России).