Возможно, важнейший урок СВО

Уже больше полутора лет продолжается СВО. И совершенно неудивительно, что в печати появляется все больше и больше аналитических статей, посвященных ее урокам. Но перед тем, как начать...

Важная интерлюдия

Хочу отметить особо: все, что будет мною сказано ниже, ни в какой мере не затрагивает наших доблестных пилотов ВКС, с честью и риском для жизни выполняющих боевые задачи в зоне СВО. И, конечно же, офицеров, чей долг заключается в обеспечении и непосредственном управлении боевой деятельностью ВКС.

Вопросы, которые я поднимаю в этой статье следует адресовать куда более вышестоящим инстанциям и персоналиям: тем, кто определял облик современных воздушно-космических сил Российской Федерации и формировал госпрограммы вооружений в соответствии с этим обликом.

Осмысление боевого опыта

Боевой опыт, очевидно, бесценен. Но любое новое знание в полной мере полезно лишь тогда, когда оно корректно обобщено и истолковано. В противном случае, преподанные жизнью уроки не будут до конца усвоены, что приведет нас лишь к новым ошибкам.

Сегодня и на «ВО», и в иных изданиях несложно найти массу аналитических материалов, посвященных опыту СВО. Оцениваются и подвергаются ревизии довоенные взгляды на роль и тактику применения как относительно старых видов вооружений, таких как танки и артиллерия, так и новейших, наподобие ударных БПЛА «Ланцет». А уж сколько мнений высказывается в комментариях к подобным статьям, пересчитать невозможно.

К сожалению, многие аналитики и комментаторы допускают одну, очень существенную ошибку: они рассматривают боевые действия Вооруженных Сил РФ против ВСУ как некую данность, образец современной войны и прообраз военных конфликтов будущего.

Но так ли это?

Немного истории

С давних пор одним из самых эффективных средств достижения победы в войне является маневр. Так было, например, в эпоху Наполеоновских войн. Известен случай, когда некий придворный взялся славословить французского императора в его присутствии, за способность побеждать многократно превосходящего противника.

Однако Наполеон заявил, что никогда не делал такого, и что его победы всегда строились на численном превосходстве: если же вражеская армия превосходила в силах французскую, то Наполеон либо бил врага по частям, либо добивался локального превосходства в ключевых пунктах позиции, и побеждал за счет этого.

Маневром побеждал и Суворов. Он появлялся там, где его не ждали, и запросто мог атаковать превосходящие силы противника, рассчитывая на внезапность и натиск, которые не оставляли врагу времени реализовать свое численное преимущество. Первая мировая война задумывалась и начиналась сторонами как война маневренная, но превратилась в позиционный ад. Но что же произошло в дальнейшем?

Победители-французы абсолютизировали опыт войны, и готовили свою армию именно к позиционной войне и обороне. Готовили хорошо и всерьез, вложившись в строительство линии Мажино. Проигравшие немцы, наоборот, искали выходы из позиционного тупика – и нашли его. Результат столкновения двух концепций общеизвестен: германская ставка на маневр победила, соединенная англо-французская армия была совершенно разбита и утратила боеспособность в течение какого-то месяца.

Германский блицкриг основывался на маневре. Создать численное превосходство в местах прорыва (не нужно было иметь его по всему фронту), ввести в прорыв механизированные соединения, окружить противника, изолировав его от путей подвоза снабжения и подкрепления, и затем принудить его к сдаче, или же уничтожить в бесплодных попытках вырваться из кольца – вот альфа и омега боевого искусства второй половины XX века.

Но в СВО мы ничего такого не видим. Наоборот! Маневренная война уступила место позиционной, и наша спецоперация до боли напоминает историю Первой мировой войны. Здесь и первоначальная попытка вести маневренную войну: удар Российских Вооруженных Сил, в ходе которого под наш контроль перешло свыше 20 % площади Украины, но не удалось разгромить основные силы ВСУ. Здесь и последующий переход к стратегической обороне. Тут и отчаянные попытки ВСУ оную оборону взломать, обернувшиеся огромными потерями при минимальном продвижении вперед.

Означает ли это, что маневренная война отжила свое? Или же переход к позиционной борьбе стал следствием ошибок и просчетов при строительстве Вооруженных Сил Российской Федерации? И если да, то каких именно?

СВО и «Буря в пустыне»

Если вспомнить ближайший по времени и сопоставимый по масштабу военный конфликт, то на ум неизбежно приходит «Буря в пустыне», в ходе которой коалиция многонациональных сил (МНС) нанесла поражение вооруженным силам Ирака. Параллелей тут можно провести множество.

Во-первых, противостоявшие МНС войска Саддама Хусейна имели боевой опыт, полученный ими в ирано-иракском конфликте, который тянулся много лет, иногда становился очень «горячим» но не мог дать сторонам навыков современной войны в силу известной архаичности вооруженных сил, как Ирака, так и Ирана. ВСУ приобрели аналогичный опыт в ходе боев в ЛНР и ДНР.

Во-вторых, МНС располагали количественным и качественным превосходством в воздухе. ВКС РФ, разумеется, по численности куда скромнее почти 2 000 самолетов МНС, которые приняли участие в «Буре в пустыне», но, бесспорно, многочисленнее и новее ВВС Украины, при том что российские пилоты лучше подготовлены.

В-третьих, Ирак располагал весьма развитой, но в известной степени устаревшей ПВО, основанной на ЗРК С-75 и С-125, каковые в 1990 году уже явно не находились на острие технического прогресса. То же самое можно сказать об Украине: к 2022 году даже самые новые ее ЗРК представляли собой комплексы, произведенные еще во времена СССР. В то время как тот же С-300 в РФ постоянно модернизировался, в «незалежной» денег на это не было.

И, конечно, не стоит забывать, что ВС РФ, начиная с 2010 года получали куда большее финансирование, и (по крайней мере – теоретически) должны были куда как превосходить по оснащенности ВСУ.

В общем, параллелей между СВО и «Бурей в пустыне» можно провести много. Вот только «Буря в пустыне» закончилась убедительной победой МНС менее чем через полтора месяца от ее начала, а ВС РФ спустя полтора года боевых действий находятся в стратегической обороне. Почему?

Обезоруживающий удар

Семнадцатого января 1991 года авиация МНС силами до 600 боевых самолетов нанесла массированный удар по территории Кувейта и Ирака.


ВВС США и их союзников задействовали весь спектр своих возможностей, не упустив ничего. Там, где это было оправдано, для подавления ПВО использовались «подкравшиеся» на малой высоте вертолеты. Позиции иракских ЗРК и РЛС доразведывались специально сформированными демонстрационными группами авиации, которые применяли ложные цели TALD для имитации пусков ракет. Это, естественно, заставляло расчеты иракцев включать РЛС и сражаться, окончательно демаскируя себя.

Но радары иракского ПВО подавлялись самолетами радиоэлектронной борьбы (РЭБ), которые ставили массированные помехи и применяли массу противорадиолокационных ракет, а позиции ЗРК уничтожались высокоточным оружием. Использовали американцы и крылатые ракеты «Томагавк», но в сравнительно небольшом количестве. Что немаловажно – их применение было скоординировано по времени с действиями ударной авиации МНС.

Итог – основные силы ПВО Ирака были уничтожены в ходе первого удара. Первого! Бесспорно, какое-то количество работоспособных ЗРК у Ирака оставалось до самого конца военных действий, они воевали и даже сбивали самолеты МНС. ПВО Ирака проиграла, конечно же, не в сухую, но все равно с треском: защитить сухопутные вооруженные сил и инфраструктуру от систематического уничтожения с воздуха иракцы не смогли.

Увы, ВКС РФ не то чтобы уничтожить, но хотя бы даже всерьез поцарапать ПВО Украины не сумели. И по сей день вынуждены избегать воздушного пространства над территорией, контролируемой ВСУ.

Почему?

Вопрос первый – разведка и обеспечение

Победа воздушных сил МНС над ПВО Ирака была предопределена задолго до начала боевых действий. Американцы сразу же после захвата Ираком Кувейта перебросили к границам Ирака мощную группировку разведывательной авиации, в которую входили TR-1, U-2, RC-135 и, конечно, вездесущие летающие радары Е-3. Вслед за ними на территорию Саудовской Аравии перелетели тактические разведчики RF-4C.

А затем было организовано круглосуточное ведение разведки территории Ирака и Кувейта всеми доступными американцам радиотехническими средствами и, конечно, спутниковой группировкой США и НАТО. В ходе «исследований», длившихся почти шесть месяцев (август 1990 – январь 1991) МНС сумели получить достаточно четкую картину размещения вооруженных сил Ирака в зоне конфликта и, что немаловажно, вскрыли расположение ПВО.

При этом можно с уверенностью утверждать, что на самом деле размещение иракских войск оказалось вскрыто значительно раньше, потому что еще за три месяца до начала боевых действий МНС приступили к регулярным учениям сухопутных и воздушных сил, отработке деталей предстоящей операции. Американцы не поленились и выстроили на полигонах авиабазы Неллис (штат Невада) имитации порядков ПВО Ирака в Кувейте и в самом Ираке. Затем через эти полигоны «прогнали» большинство пилотов США и многонациональных сил в ходе учений «Дезерт флэг».

То есть перед началом боевых действий, пилоты многонациональных сил точно знали, кого, где и как они будут бить, да еще и отработали это на учениях.

Внимание, вопрос. Что из всего этого сделали ВКС РФ перед началом СВО?

Времени на подготовку, вообще-то, было больше чем достаточно, с учетом того, что момент начала СВО определяла именно российская сторона. Опыт, подсказывающий важность разведки, тоже был – успехи МНС в «Буре в пустыне» нашими военными изучались и анализировались, да и воздушная операция в Сирии намекнула на многое.

Увы, ответа на вопрос, как ВКС РФ готовились к СВО, у меня нет – по понятным причинам цели, сроки и прочие детали такой подготовки не раскрываются широкой публике. Вот только догадаться-то несложно – достаточно вспомнить примерный (точные данные засекречены) состав ВКС РФ в части разведывательной авиации.

В то время как американцы задействовали для разведки Ирака десятки специализированных самолетов-разведчиков, наши могли использовать… что? Четверку Ан-30, последний из которых был произведен в 1980 году?


Дюжину Ил-20, которые выпускались в период 1968–1976 гг.?

Что можно вскрыть этими летающими раритетами давно ушедшей социалистической эпохи?

Ну конечно, у нас есть и современные самолеты, такие как Ту-214Р. В количестве то ли двух, то ли аж целых четырех экземпляров, которыми даже в теории круглосуточную разведку обеспечить невозможно…

Чуть лучше дела обстоят с контролем воздушного пространства. Все-таки у нас с 2011 года в войска передали семь А-50У, но все ли они были «на крыле» к февралю 2022 года? Количество самолетов в составе Вооруженных Сил никогда не равно количеству самолетов, готовых вести боевые действия.

Американцы же к «Буре в пустыне» привлекли четыре десятка полностью исправных и современных на тот момент самолетов ДРЛО. Кстати, самолеты этого класса с современными радарами неплохо справляются с разведкой не только воздушных, включая низколетящие, но и наземных целей.

Совершенно очевидно, что наши уничтожили бы украинскую ПВО, если б имели такую возможность. При этом средств огневого поражения ЗРК, чьи позиции известны, у нас вполне достаточно. Даже не принимая в расчет пилотируемую авиацию с ее противорадиолокационными ракетами, замечу, что для тех же С-300 первых серий что «Калибр», что «Кинжал» являются крайне сложной целью.

И опять же, можно говорить о том, что С-300 – чрезвычайно совершенный для своего времени комплекс. Но нужно понимать, что абсолютного оружия не бывает в принципе, и мы здесь имели большое преимущество – конструкция С-300 нам отлично известна. То есть мы вполне могли настроить соответствующим образом технику и подобрать тактику их уничтожения.

Отсюда напрашивается предположение: одной из причин, по которой украинская ПВО живет и здравствует, является то, что имеющиеся в распоряжении ВКС средства космической и воздушной разведки категорически недостаточны для вскрытия позиций ПВО ВСУ.

Вопрос второй – прикрытие воздушных операций

Надо сказать, что у наших противников (США и НАТО) весьма богатый опыт воздушной войны в условиях не полностью, а то и вовсе неподавленного ПВО противника. В таком случае американцы формировали специальные группы прикрытия ударных самолетов. В задачи таких групп входили демонстрационные действия с целью выявления позиций вражеских ЗРК, радиоэлектронное подавление и уничтожение последних. Акцент делался на средства РЭБ, имитаторы воздушных целей и противорадиолокационные ракеты.

При этом США особую роль придавали самолетам РЭБ: в том же Ираке было задействовано более 60 таких самолетов. Мы располагаем… несколькими «Порубщиками».


И, опять же, не то чтобы в РФ не занимались радиоэлектронной борьбой. Но у нас акцент был сделан на подвесные контейнеры для многофункциональных истребителей и бомбардировщиков. Дело это важное и нужное, но все же, с точки зрения эффективности, специализация обычно предпочтительней универсальности.

Вряд ли можно ожидать равной эффективности от пилота одноместного истребителя, или экипажа бомбардировщика, получивших в свое распоряжение контейнеры РЭБ, и специализированного самолета, спроектированного для задач радиоэлектронной борьбы с экипажем, обученным всем ее нюансам.

Конечно, возможности нашего и американского РЭБ не раскрываются в широкой печати, и спорить о том, что лучше, можно до хрипоты, но есть факт – наши ВКС всячески избегают заходить в зону действия вражеских ЗРК, в то время как для ВВС США и НАТО это хоть и не норма, но вполне рабочая ситуация. Соответственно, можно предположить, что тактика демонстрационных групп, когда специально выделенные самолеты вызывают огонь на себя, заставляя включиться РЛС противника, не может быть применена ВКС РФ в силу недостаточной поддержки средствами РЭБ.

О преимуществах, которые дает ВВС разгром ПВО противника

Как только американцы утвердились на средних и больших высотах над Ираком (малые всегда были и будут опасны из-за МЗА и ПЗРК которые полностью подавить невозможно), они получили следующие возможности и преимущества.

Первое – способность эффективно уничтожать ВВС противника в воздушных боях. Надо сказать, что уничтожить хотя бы даже и значительно уступающие по численности ВВС на земле крайне тяжело: как известно, огромная мощь ВВС МНС не могла полностью парализовать работу аэродромной сети Ирака.

Но много ли было толку иракцам от уцелевших аэродромов и базировавшихся на них истребителей? Американские самолеты ДРЛО фиксировали иракские самолеты вскоре после их взлета и перехватывали их нарядами сил, достаточными для уничтожения последних. В то время как иракцы (а позднее – югославы) вынуждены были воевать «вслепую», рассчитывая лишь на штатные средства своих истребителей.

Иными словами, противостояние в воздухе превратилось в заведомо бесперспективные бои одиночек против системы. И нередко случалось так, что одиночки понимали, что подверглись атаке, лишь в момент разрыва настигшей их ракеты... Да, даже в таких условиях у иракцев случались результативные вылеты и успех в воздушном бою, но о сколько-то продолжительном и результативном сопротивлении речь в таких условиях идти не может.

Если бы ВКС РФ имели подобный уровень контроля воздушного пространства Украины, то деятельность ВВС ВСУ была бы быстро сведена к нулю, и передача всех этих Storm Shadow и аналогичных им дальнобойный ракет воздушного базирования потеряла бы всякий смысл.

Второе – изоляция района боевых действий, под которой понимается критическое сокращение снабжения и пополнения неприятельских войсковых группировок. С одной стороны, это достигается путем разрушения инфраструктуры – железнодорожных узлов, мостов и т. д. Теоретически этого можно добиться и при помощи высокоточного оружия – дальнобойных крылатых ракет, но практически на это никаких ракет не напасешься: необходимо применять более мощные, но менее дорогостоящие боеприпасы, наподобие планирующих бомб.

С другой стороны, господство в воздухе дает кардинальный рост осведомленности о расположении и перемещении войск противника. Современные воздушные средства разведки, с их мощнейшей оптикой, инфравидением, радарами с синтезированной апертурой, позволяющими получать «картинку», аналогичную аэрофотоснимкам и т. д. и т. п., чрезвычайно затрудняют маскировку перемещения и развертывания воинских подразделений. И, разумеется, транспортных средств, которые пытаются их снабжать.

Соответственно, любой маневр, любая переброска резервов для противника будет сопровождаться чувствительными потерями. Потому что время реакции для ударных самолетов и вертолетов, находящихся на дежурстве в воздухе или в готовности к немедленному вылету, относительно невелико и позволяет наносить сокрушительные удары по находящимся на марше частям. Все это вполне убедительно продемонстрировали ВВС МНС в «Буре в пустыне».

Сейчас на минных полях наших оборонительных линий горят «Леопарды», «Брэдли» и прочая вражеская техника. Но они атакуют, атакуя – ведут огонь и перед гибелью забирают жизни наших солдат. В то же время, если бы отечественные ВКС контролировали воздушное пространство Украины, то значительная часть иностранного «зоопарка» просто не доехала бы до линии фронта.

Третье – уничтожение личного состава и техники войсковых группировок противника
Опять же, данный тезис отлично продемонстрировали американцы в ходе «Бури в пустыне», «просадив» отдельные иракские дивизии до 50–60 % штатной численности (справедливости ради автору неизвестна укомплектованность этих дивизий на начало боевых действий). И даже с учетом двойного счета (подбитые ранее с воздуха ББМ могли подбиваться повторно), следует говорить о сотнях уничтоженных танков, не считая прочего.

Это неудивительно – владея средними и большими высотами, американцы наладили вполне эффективную воздушную разведку и уничтожали неприятеля по мере его выявления. А ковровые бомбардировки стратегических бомбардировщиков, с которых было «вывалено» на иракцев почти 30 % от общего количества авиационных боеприпасов, обрушившихся на их головы, стали страшным ударом еще и по боевому духу иракских войск.

Да, пустыня – это одно, а Украина – совсем другое. Да, есть отличный опыт югославской армии, которая не понесла существенных потерь в ходе воздушной операции НАТО. Маскировка архиважна и архинужна. Но нужно понимать, что сухопутная армия Югославии затаилась, и не вела боевых действий – она готовилась отражать вторжение, которого так и не случилось. А бой предполагает маневр, движение, и вот здесь югославы оказались бы уязвимы.

Даже в обороне. Так, если бы наша авиация господствовала в воздухе, то та же контрбатарейная борьба, связанная с необходимостью постоянно менять позиции артиллерии, стала бы для ВСУ страшной головной болью, а потери украинской артиллерии оказались бы не в пример выше текущих.

И наконец, четвертое – господство в воздухе обеспечивает маневры армии. В качестве примера рассмотрим действия 101-й воздушно-штурмовой дивизии США.

Американцы желали перерезать стратегическую коммуникацию – шоссе № 8 Ас-Самах – Басра, по которой осуществлялось снабжение кувейтской группировки войск, но была небольшая проблема – шоссе располагалось в 200 км от линии боевого соприкосновения.

Поскольку господство в воздухе безоговорочно принадлежало МНС, американцы в течение первого дня наземной операции совершенно спокойно высадили вертолетный десант в 80 км за линией фронта: 2 000 солдат при 50 боевых машинах и 105-мм артиллерии. А к утру второго дня, в расположение десанта прибыло 700 (!) грузовиков с боеприпасами и горючим, еще 2 000 штыков и 30 бронемашин. Вроде бы – донельзя рисковое дело, но американцы четко знали, где располагались узлы обороны иракских войск. И прошли мимо них.

В результате таких действий 101-я ВШД сумела развернуть в тылу врага передовую операционную базу (назвали ее «Кобра»), на которой могли базироваться как транспортные, так и боевые вертолеты. И эти вертолеты немедленно начали злодействовать на шоссе № 8, причем транспортные осуществили высадку небольшого (три противотанковых роты) десанта уже непосредственно на эту стратегически важную транспортную артерию.

Далее, под прикрытием боевых вертолетов с «Кобры» десант был усилен, сначала – до батальона, а затем уже и до полноценной аэромобильной бригады, которая и «держала» шоссе до конца боевых действий.

Вполне очевидно, что база «Кобра» вовсе не была каким-то неприступным бастионом, и вполне могла быть снесена атакой чего-то наподобие танковой дивизии. Вот только сосредоточить, выдвинуть на рубежи удара эту танковую дивизию в условиях господства авиации МНС иракцы не могли даже в своем тылу.

Сегодня много спекуляций на тему десанта в Гостомеле, но вряд ли кто-то будет опровергать то, что наши сумели протащить сквозь «игольное ушко» неподавленного ПВО большой десант в тыл противнику, а затем еще и провели туда войсковую колонну.


То, что американцы сделали в условиях полного господства в воздухе, наши воины провернули, не имея этого господства. Одна только эта операция полностью опровергает миф о «неподготовленных русских пилотах».

Но доблесть и подготовка – это еще не все, нужна соответствующая матчасть. Не подавив вражескую ПВО и не имея возможности свободно действовать в районе Гостомеля, ВКС не смогли должным образом поддерживать развернутые там силы, не могли задавить огнем выдвигающиеся на рубежи атаки украинские колонны.

Авиация – танк XXI века?

В начале XX века, в годы Первой мировой сложилась парадоксальная ситуация. Армии стали по-настоящему массовыми, в них призывались миллионы, отчего боевые порядки противника простирались «от моря до моря» – фланги, которые можно было бы обойти, перестали существовать. Соответственно, чтобы вывести свои войска в тыл врагу, нужно было пробивать его боевые порядки, что можно было делать, атакуя пехотой, либо конницей.

Но пулеметы и скорострельная артиллерия сделали атаки живой силой формой массового самоубийства. Попытки превратить оборонительные порядки обороняющихся в лунный ландшафт посредством длительного воздействия артиллерии также были обречены на провал – противник, понимая, что многодневный артобстрел – прелюдия к наступлению, подтягивал резервы, формируя оборонительные порядки позади расстреливаемых позиций.

Иными словами, технически оборона, как вид боевых действий, одержала убедительную победу над наступлением.

Выходом из позиционного тупика стал танк, который при правильном его применении (то есть совместно с пехотой, артиллерией и т. д.) оказался способен проламывать почти любую оборону противника. Однако же спустя 100 лет, в начале XXI века развитие противотанковых средств привело к тому, что танк утратил эту свою способность. Это не означает, что танк устарел, но лишь то, что его функции на поле боя нуждаются в коррекции.

На мой взгляд, сегодня роль «сокрушителя обороны» принадлежит авиации. При этом наши пилоты располагают достаточной квалификацией и материальной частью, чтобы эту задачу решить. Но – лишь при наличии необходимой разведывательной информации и обеспечения, каковыми располагали все эти F-15, F-16 и проч. F/A-18 в ходе «Бури в пустыне». А у нас, судя по всему, «наличие отсутствия»: потому что, создав первоклассные боевые самолеты, мы не озаботились создать инструменты получения этой информации и осуществления поддержки.

Сегодня много говорится о том, что ВКС РФ не обладают достаточной численностью, что производится мало многофункциональных истребителей, ударных самолетов и т. д. Я абсолютно с этим согласен. Но, на мой взгляд, даже если бы у нас было вдвое больше Су-35, Су-30, Су-34 и др., это не повлияло бы кардинально на результативность ВКС на Украине. Потому что в войне побеждает системный подход, отсутствие которого невозможно компенсировать выдающимися ТТХ боевых единиц.

Если уподобить Военно-воздушные силы копью, то его древком как раз и будут все эти самолеты-разведчики, ДРЛО, самолеты радиоэлектронной борьбы, заправщики и прочая, и прочая. Бомбардировщики, ракетоносцы и многофункциональные истребители – это наконечник копья. Именно он в конечном итоге нанесет удар, именно он поразит противника, но без древка, одним только наконечником, много не навоюешь.

Увы, складывается впечатление, что ВКС РФ накачивают, как могут, боевыми самолетами и вертолетами, но обеспечивать их работу некому, потому что современных разведчиков/ДРЛО/РЭБ в строю практически нет.

Выводы

Они страшные.

В результате того, что ВКС РФ не располагают материальной частью для уничтожения ПВО Украины, они не могут господствовать в воздухе над территориями, контролируемыми ВСУ, не могут изолировать районы боевых действий, не могут… Да почти ничего из того, на что должны быть способны современные военно-воздушные силы.

Если бы могли, то никакого прошлогоднего, да и текущего «контрнаступа» у ВСУ просто бы не получилось: концентрирующиеся силы «разъяснили» бы задолго до его начала.


И не было б тогда никакого смысла устраивать мясорубку в Артемовске, потому что такие же, и даже значительно большие потери противнику можно было нанести, изолируя с воздуха расположения бригад ВСУ. Не приходится сомневаться, что сроки проведения СВО оказались бы в этом случае куда короче, а потери вооруженных сил РФ, ЧВК и добровольцев – значительно меньше текущих.

Ну а с тем, что имеем – Российская армия вынуждена драться с ВСУ «стенка на стенку», одна системная сила против другой. Американцы в ходе наземного этапа операции «Бури в пустыне» добились быстрого успеха именно потому, что к моменту ее начала боевая машина иракских сухопутных войск была непоправимо сломана усилиями ВВС многонациональных сил. Сухопутные силы США не побеждали армию Ирака – они лишь добивали ее.

Поэтому, на мой взгляд, важнейшими уроками СВО на сегодня являются слабость разведывательной компоненты наших воздушно-космических сил – в космосе и воздухе, а также недостаток специализированных самолетов РЭБ. В силу чего ВКС РФ показывают сегодня едва ли 10–15 % своего реального потенциала, а боевые действия зашли в позиционный тупик эпохи Первой мировой войны.