О необходимости формирования артиллерийских группировок изоляции района боевых действий

Позиционный тупик

Уже более года прошло с тех пор, как боевые действия на Украине скатились к позиционной войне. К сожалению, ни одно СМИ в России не согласилось опубликовать статью, в которой раскрывался бы механизм того, как война вырождается в кровавый тупик, когда современная, полностью механизированная и более-менее оснащённая армия имеет темпы наступления, измеряемые метрами в сутки, зачастую ценой огромных потерь.

Для публикации материала, объясняющего этот факт, пришлось завести отдельный блог, так как с писательских сайтов его тоже сносили (интересно, почему).

Статья с подробным, но как сейчас становится очевидно, не достаточно глубоким (ошибок нет, но суть явления оказалась несколько глубже) описанием и явления, и механизма его складывания, в двух частях находится здесь: «Скорость прорыва, часть 1», и «Скорость прорыва, часть 2». Со статьёй необходимо ознакомиться, понимание всего, что изложено ниже, без ознакомления с базовой теорией, невозможно.

С момента написания статьи прошёл год, и этот период подтвердил все выкладки о причинах происходившего тогда, а ещё дал новые факты, новое понимание того, что происходит, и пример двух украинских наступлений – под Балаклеей и Изюмом, и то, которое идёт сейчас. Под Балаклеей и Изюмом ВСУ ударили туда, где у нас был минимум войск, где не было сплошной обороны и были возможны обходы и охваты на тактическом уровне.

Применение РСЗО M142 HIMARS и ударных БЛА по более-менее значимым целям, на порядки снизило время, потребное на подавление сопротивления противника, то есть нас, выходит, ВСУ с успехом реализовали то, что предлагалось в статье по ссылке.

Однако их новое наступление, начатое сто с небольшим дней назад, превратилось в натуральный Верден, трудно сказать, сколько они положили людей за одно только Работино, в целом их потери за эти дни исчисляются десятками тысяч убитых и многими сотнями единиц боевой техники, а продвижение за более чем девяносто дней упорных и кровавых боёв – считанными километрами.

Почему?

Во-первых, как и при прошлогодних попытках наших войск наступать, для ВСУ исключён обход – плотность наших войск в обороне не даёт им его выполнить. Поэтому, что бы они ни делали, это вырождается во фронтальный штурм под огнём неподавленной артиллерии.

Во-вторых, количество высокоточных средств у ВСУ недостаточно для тех масштабов боевых действий, которые имеют место, им нужны сотни установок типа HIMARS, десятки тысяч высокоточных ракет, на несколько порядков больше управляемых снарядов, а самое главное – им нужно что-то, что не даст нашим войскам перебрасывать резервы туда, где они пытаются прорваться.

В третьих, как и ВС РФ, ВСУ не могут подавить нашу артиллерию, хотя и выглядят в этом лучше нас, но недостаточно лучше, смертельно (для них) недостаточно.

И ещё им нужно решить задачу изоляции района боевых действий.

Вот этой последней возможности у них в нужных масштабах нет. Наши войска в основном адаптировались к условиям боевых действий и умеют маневрировать рассредоточено (Е. В. Пригожин, применительно к ЧВК «Вагнер» выразил это лаконичным: «мы колоннами не ходим». ВСУ тоже не ходили и не ходят, а сейчас и ВС РФ смогли осилить переброску войск без их излишней концентрации).

Теоретически ВСУ, бросив всё дальнобойное, что у них было, от дронов и крылатых ракет до РСЗО HIMARS, на удары по коммуникациям, могли бы выиграть день-два, когда переброска наших резервов была бы затруднена, но они этого не сделали, более того, сейчас им уже и нечем это делать, боекомплект подрастрачен, в итоге, куда бы они не пошли, наши войска окажутся там быстрее, чем они вклинятся в нашу оборону на значимую глубину. Совсем недавним примером этого является переброска частей 76-й десантно-штурмовой дивизии на Ореховское направление – ВСУ ничего не могут с этим сделать, нечем.

Для нас это хорошо. Более того, их следующее наступление, сколько бы Запад им ни дал оружия, закончится тем же самым.

Они не понимают, что происходит, не верят в позиционный тупик. И их хозяева не осознают его тоже. А значит, что как минимум один раз они обречены эту бойню повторить, к нашей выгоде.

Наши же проблемы начнутся тогда, когда нам самим придётся наступать, так как в этот момент обстановка развернётся на 180 градусов.

И даже есть свежий пример.

Российское наступление севернее Купянска, развивавшееся одновременно с украинским на юге, сейчас замедлилось.

Отчего? Потому же, почему ВСУ не могут – противник перекинул резервы. Из того, что туда приехало воевать, достоверно установлено присутствие 95-й отдельной дшбр ВСУ, и именно ей приписывают стабилизацию обстановки для украинской стороны.

Что надо было бы сделать для того, чтобы ВСУ дальше отступали?

Надо было уже со своей стороны решить задачу изоляции района боевых действий. Не дать им перекинуть резервы, сделать так, чтобы эта бригада не доехала до фронта, равно как и другие подкрепления.

Изоляция района боевых действий и позиционный фронт

Под термином «изоляция района боевых действий» отечественная военная наука подразумевает следующее:


Военно-энциклопедический словарь

Вернёмся к началу – что нужно, чтобы прорвать позиционный фронт (и об этом сказано в статье по ссылке)?

На тактическом уровне это:

1. Массово применить высокоточное оружие по целям на поле боя и существенно снизить период прорыва полосы обороны противника, уменьшив в разы время, потребное на решение боевых задач артиллерии.

2. Вести высокоэффективную контрбатарейную борьбу для того, чтобы манёвр своих войск не пресекался артиллерией противника и дабы была возможность обеспечить хоть какую-то концентрацию если не сил и средств, то хотя бы их огня по целям.

3. Самое главное – воспрепятствовать манёвру противника и не дать ему перебросить резервы к месту прорыва.

Тогда его войска в любом случае дерутся сами по себе, им никто не может придти на помощь, никто не способен «заткнуть» прорыв новыми подразделениями, никто не в силах восстановить положение контратакой после того, как обороняющиеся войска использовали все свои резервы. Подразделения противника уничтожаются по очереди, а подкрепления – на этапе их выдвижения.

Это и есть изоляция района боевых действий.

Три этих пункта дают, например, такую возможность, как быстрый проход минных полей – подавленная артиллерия не сможет вести огонь по сапёрам, а определивший по их действиям направление удара противник не сможет усилить свои войска на этом направлении – подкрепления будут перебиты на марше.

Задача изоляции района боевых действий во всём мире решается преимущественно авиацией.

Но тут у нас встала всем известная проблема с украинской ПВО. Формат статьи и цензурные соображения не позволяют раскрыть этот вопрос, ограничимся самим фактом того, что возможности работать авиацией за линией фронта в нужных масштабах у нас нет.

Но даже если бы самолёты могли работать без серьёзных ограничений, встаёт проблема наличия целей.

ВСУ «не ходят колоннами» – они перебрасывают войска мелкими группами, по параллельным дорогам, лесным, полевым и так далее, чтобы цели, достойной массированного удара, просто не было.

И её нет.

Однако это не мешает украинским войскам «по капельке», но быстро собираться непосредственно на рубежах сосредоточения и либо переходить в контратаки, либо оборудовать новые линии обороны.

В этот-то момент их и поражают уже наши войска, но проблема в том, что в этот момент уже поздно, быстрого разгрома противника так не достичь.

Особо остро эта проблема встанет при нашем наступлении.

Задачу создания инструмента для изоляции района боевых действий нужно решить до того, как будет принято политическое решение о переходе наших войск в наступление. К ней одной успех прорыва обороны и развития успеха не сведётся даже близко, но без неё он не достижим.

В условиях, когда по организационным причинам достижение авиацией требуемого уровня боевой эффективности невозможно, а по политическим причинам невозможно устранение причин организационных, не остаётся иного выбора, нежели создать силы для выполнения задач по изоляции районов боевых действий в составе Сухопутных войск и с использованием доступных для них вооружений и военной (и, как будет показано выше, не только военной) техники.

Фактически это означает, что указанные силы должны быть созданы с использованием артиллерии, ракетных войск и беспилотных летательных аппаратов.

Весь текст ниже будет посвящён таким формированиям.

Артиллерия особого назначения

У Вооружённых сил есть опыт создания специальных артиллерийских формирований для выполнения особых задач.

Самым масштабным примером является формирование в ходе Великой Отечественной войны артиллерийских дивизий прорыва, вооружённых орудиями, в основном крупного калибра (хотя и 76-мм пушки массово использовались). До конца Великой Отечественной войны в составе Красной Армии была сформирована 31 такая дивизия.

Эти дивизии относились к артиллерии Резерва главного командования (РГК) и применялись на направлениях главного удара как средство качественного усиления войск, прорывающих оборону противника.

Для управления несколькими такими дивизиями в Красной Армии было создано также 10 корпусных управлений.

Оценка эффективности этих подразделений – тема для отдельного материала, пока лишь остановимся на том, что в формировании артиллерийских соединений и частей, имеющих особые задачи, ничего необычного нет, это делалось раньше, когда была необходимость, и нет никаких препятствий, чтобы сделать что-то подобное теперь.

Также нужно отметить, что в ходе специальной военной операции на Украине новые артиллерийские части и соединения создаются, правда, не для каких-то особых задач.
В качестве примера можно привести такую цитату:


Ссылка.

То есть не только прецеденты создания особых формирований артиллерии в принципе когда-то, но и прецеденты формирования новых артиллерийских соединений здесь и сейчас имеют место.

А, кроме того, теперь есть не только ствольная артиллерия.

Во время Великой Отечественной войны артиллерийские дивизии вооружались в основном артиллерией крупных калибров. Ключевым фактором, который должен был оценивать их боевой потенциал, была мощность их огня. А базовым параметром, определяющим боевые возможности тех формирований, которые должны решить проблему с изоляцией районов боевых действий, являются дальность стрельбы и её точность, в свою очередь обусловленная качеством разведки. Дальность стрельбы ракетных систем залпового огня большого калибра существенно превышает дальность стрельбы ствольной артиллерии, соответственно, речь будет вестись о ракетно-артиллерийских частях или соединениях.

Здесь нужно сделать оговорку.

Те соединения ВС РФ, которые воюют непосредственно на передовой, задачи нанесения артиллерийских ударов по коммуникациям ВСУ всё-таки решают. Как правило, артиллерия держит под огневым контролем участки дорог в ближнем тылу ВСУ, и когда обнаруживаются попытки ВСУ двигать по дорогам технику, то по этим участкам, к которым артиллерия пристрелялась, в момент прохождения по ним подразделений противника наносятся артиллерийские удары.

Но, во-первых, это строго ближней тыл, а во-вторых, отдельный наряд сил на изоляцию района боевых действий в основном не выделяется – и задач у артиллерии «на передке» немало, и артиллерия наша дальше, чем на 20 километров обычно не работает – не хватает точности стрельбы, а многим артсистемам ещё и дальности.

В итоге у ВСУ есть узкая полоска в их ближнем тылу, вне которой по ним толком никто не работает, и надо просто её проскочить. Тот факт, что обочины таких участков обычно завалены разбитыми машинами, никого не должен обнадёживать – в основном проскакивают.
А вот специальное артиллерийское формирование, способное на большую дальность работать, могло бы изменить обстановку радикально.

Почему критична именно дальность?

Чем на большую глубину обороны противника удастся воспрепятствовать его манёвру, тем легче нашим войскам дастся прорыв на эту глубину, и это очевидно. Чем с большими потерями и под большим количеством ударов противнику придётся прорываться на помощь своим атакованным войскам, тем больше времени у нас будет на прорыв и тем меньшими силами противник вступит в бой.

В общем-то, что глубина, на которой выполняется огневое поражение противника, важна – не требует особых доказательств.

Таким образом, мы можем сформулировать суть новых частей – ракетно-артиллерийские формирования (полки, бригады или дивизии) большой дальности.

Материальная часть артиллерии

Прежде, чем перейти к модели применения, необходимо определиться с материальной частью. Дело в том, что есть очень большая разница между тем, какие системы доступны в более-менее значимых количествах, какие только в теории, а какие можно получить при наличии госзаказа – просто через некоторое время.

С точки зрения боевых возможностей большой интерес представляют собой 300-мм РСЗО, из которых наиболее подходящей для таких задач является РСЗО «Торнадо-С».


Колоссальным преимуществом этой системы является наличие в составе её боекомплекта управляемых реактивных снарядов 9М542 и 9М544. Также огромную важность с точки зрения оценки результатов удара имеет запускаемый с помощью РСЗО разведывательный БЛА «Гром».

За счёт большой дальности пуска указанных ракет, превышающей 100 километров, ракетная установка может вести огонь по целям, расположенным в глубине обороны противника, оставаясь при этом вне дальности действительного огня его артиллерии калибром 155-мм.

И РСЗО, и корректируемые реактивные снаряды к ней успешно применялись на Украине.

К сожалению, таких пусковых установок и было, и остаётся немного, по разным оценкам, к началу специальной военной операции их было около 40 единиц, количество производимых корректируемых управляемых снарядов неизвестно.

Можно предположить, что имеющихся батарей и дивизионов может просто не хватить.
Тогда необходимо использовать другую 300-мм систему – «Смерч». «Смерч» не является высокоточной системой оружия, и недостаточную точность ракет при стрельбе на большую дальность придётся компенсировать их числом.

Это не очень хорошо и не совсем правильно, но всё равно даёт «длинную руку», другое дело в том, что стрелять неуправляемыми ракетами по движущимся целям сложнее. Хотя и возможно, и артиллеристы знают, как это делать.

Просматривается вариант формирования дивизионов, в которых одна батарея будет вооружена комплексами «Торнадо», а другая (или другие, в зависимости от числа батарей в дивизионе, которое будет принято для новых формирований) – обычными «Смерчами».
Но 300-мм РСЗО не могут быть единственным инструментом командования такого артиллерийского формирования.

Логично наличие другой системы, более дешевой и закрывающей меньшие дальности, чем «Смерч», и более рассредоточенные цели, децентрализовано движущиеся ближе к линии боевого соприкосновения.

Среди РСЗО можно в качестве такой можно рассматривать и «Ураган», и «Град» с некоторыми типами реактивных снарядов. Плюс «Урагана» – наличие большого числа ракет с дальностью до 35 километров, за «Градом» – массовость и доступность в больших количествах.


Можно было бы рассматривать дальнейшее развитие «Града» – «Торнадо-Г» с корректируемыми реактивными снарядами, но опять встаёт вопрос о том, сколько их в наличии, и возможности получения корректируемых реактивных снарядов в достаточном количестве.

Однако, возможно, есть смысл вместо меньшей РСЗО рассмотреть применение ствольной артиллерии.

В силу необходимости стрелять точно и далеко, наилучшим выбором в качестве артиллерийской системы выглядит САУ 2С5 «Гиацинт», отличающаяся высокой точностью стрельбы на большие дальности, даже несколько лучшей, чем у гаубицы «Мста» в любом из её вариантов.

Обязательным является применение корректируемых снарядов.

Использование артсистем калибра 203-мм бессмысленно в силу их низкой точности стрельбы.

Конечно, окажись в распоряжении ВС РФ корректируемый снаряд в этом калибре, да ещё и активно реактивный, то получилось бы просто сверхоружие – мощное и дальнобойное, способное поражать цели на дальности более 47 километров (с активно-реактивным снарядом).

К сожалению, корректируемых снарядов в этом калибре у нашей страны нет, поэтому «Гиацинт».

Естественно, что к такому дальнобойному кулаку должна прилагаться возможность искать цели в глубине обороны противника, на всю эффективную дальность стрельбы упомянутых систем.

Что ставит вопрос о наличии в составе артиллерийского формирования мощной группировки беспилотной авиации. Наличие которой, в свою очередь, позволяет возложить на БЛА и часть ударных задач тоже, сняв с артиллерии те задачи, для выполнения которых она неэффективна.

Определение облика такой группировки имеет смысл делать, отталкиваясь от модели применения нового ракетно-артиллерийского формирования.

Модель применения

Первый принципиальный момент – формирование применяется для изоляции района боевых действий. Оно не кидается в мясорубку артиллерийских боёв и не используется как «просто артиллерия». Это принципиально необходимо для того, чтобы не отступать от задач по изоляции района боевых действий.

Изоляция района боевых действий необходима всегда и должна вестись непрерывно и систематически, поэтому каким бы ни был соблазн кинуть артиллерийское формирование на контрбатарейную борьбу или для выполнения других задач, этого нужно избегать.

Невозможность для противника перебросить на атакованный участок фронта никакие подкрепления почувствуется очень быстро и благотворно скажется и на успехах наших войск, и на снижении их потерь, но нужно концентрироваться на этой задаче.

Предварительно, в распоряжение штаба артформирования, прибывшего на участок фронта, должна поступить подробная информация о дорожной сети, используемой противником, мостах, бродах, предположительных районах складирования топлива и боекомплекта, местах хотя бы минимального сосредоточения войск противника (пусть даже примерных).

Необходимо, отталкиваясь от этой информации спланировать как разведывательные мероприятия, так и удары по целям, важность которых для основной задачи очевидна, а координаты заранее известны.

К таким целям относятся, например, мосты и переправы, если они могут быть поражены имеющимися средствами. А также лесные дороги и тропы, регулярно используемые противником, которые могут быть подвергнуты дистанционному минированию в нужный момент времени.

В целях изоляции района боевых действий (в дальнейшем – ИРБД), формирование ведёт непрерывную разведку на всю глубину дальности стрельбы имеющимся оружием.

Основным средством разведки являются беспилотные летательные аппараты с крыльями, так как только они могут действовать в глубине воздушного пространства противника на глубине в десятки километров.


Однако к ним всё не сводится.

Одним из очень многообещающих средств разведки являются забрасываемые сейсмодатчики, причём на текущий момент возможна их установка с БЛА.

На слёте операторов БЛА «Дронница-2023», проведённом Координационным центром помощи Новороссии (КЦПН), был продемонстрирован БЛА, способный нести FPV-дроны, он летал и выполнял отцеп средств поражения в воздухе, и нет никаких причин, по которым похожие аппараты не могли бы сбрасывать разведывательное оборудование на вероятные маршруты выдвижения украинских войск.


Помимо сейсмодатчиков, есть смысл изучить забрасываемые телекамеры, различные другие датчики, например инфракрасные, реагирующие на выхлопные газы в воздухе и т. д.

Совокупно множество таких датчиков со средствами обработки поступающей с них информации может дополнить беспилотные летательные аппараты и стать важным источником информации о передвижениях войск противника, давая возможность устанавливать факт таких передвижений в режиме реального времени.

Но, во-первых, главным средством разведки всё же являются БЛА, а во-вторых, сигналы от этих датчиков всё равно требуют доразведки.

В зависимости от того, какую цель обнаружила разведка, она может поражаться или самими беспилотниками (например, путём сброса боеприпаса на основе гранатомётного выстрела ВОГ-17 или находящимся на подвеске FPV-дроном), а если цель оправдывает нанесение по ней ракетного или артиллерийского удара, то он должен быть немедленно нанесён.

Зачем в принципе нужны средства поражения типа FPV-дронов на «больших» БЛА?

Здесь необходимо ещё раз вспомнить о том, что противник «не ходит колоннами». Войска могут перебрасываться на малогабаритных автомашинах по половине отделения за раз, по одной бронемашине, по лесным и полевым дорогам.

Множество целей, которые обнаружит разведка БЛА, просто не стоят расхода на них дальнобойных ракет, и тогда реально проще при наличии других ударных средств использовать их.

Например, одиночный танк, движущийся к линии фронта по лесу можно уничтожить наведённым с БЛА-разведчика «Ланцетом», танковый взвод – ударом РСЗО, применяющией реактивные снаряды с кассетной боевой частью, а подаренный волонтёрами автомобиль – подвесными FPV-дронами: первым – сам автомобиль, вторым – тех, кто на нём ехал.

При любых попытках противника выдвигать войска в сторону фронта по ним наносятся подобные удары с целью не допустить их выдвижения.

При этом для поражения быстро движущихся по дорогам бронированных машин можно заранее пристреливаться к тем или иным участкам дорог, и при проходе противником выбранных реперных точек открывать огонь по пристрелянным территориям.

Возможны и другие способы, но цель у них должна быть одна – воспрепятствовать движению войск противника к фронту, а при его отступлении – отходу.

При этом стоит заранее разработать методы проведения операций по ИРБД.

Так, заблаговременное дистанционное минирование позволяет загнать войска противника в «коридоры», где их концентрация окажется выше и там их проще будет уничтожить.

Комбинированная постановка с помощью РСЗО как противопехотных мин ПФМ-1, так и противотанковых ПТМ-1 или ПТМ-3, или иных на одной и той же территории, позволяет создать обширные минные поля в тылу противника, разминирование которых потребует большой наряд сил сапёров, которые в свою очередь могут быть поражены ракетным ударом.


В нашей стране традиционно недооценивают роль минирования, за исключением минирования перед оборонительными позициями.

Не существует теории наступательного минирования.

Между тем сочетание дистанционного минирования в глубине тыла противника, наблюдения за заминированной местностью с БЛА и своевременное поражение ракетами сапёров может дать очень высокий эффект на линии боевого соприкосновения.

Все эти и другие возможные методы ведения боевых действий новым ракетно-артиллерийским формированием должны быть придуманы заранее и отработаны на полигонах, само формирование должно иметь свой запас боеприпасов разных типов для таких операций.

С точки зрения управления возможно назначение в тылу противника, на его коммуникациях, так называемых «зон свободного ведения огня», где любая цель поражается без разрешения старшего начальника, с передачей запроса на удар сразу от расчёта БЛА на батарею, с которой он работает, или с атакой самим беспилотником без запроса к вышестоящему начальнику.

Ракетно-артиллерийское формирование не должно подчиняться командирам, части и соединения которых ведут наступление или удерживают фронт, это всегда средство старшего по отношению к ним начальника, с помощью которого он облегчает выполнение задач своим войскам, эффективно воспрещая манёвр для противника и не давая его войскам получать подкрепления или боекомплект, а также пресекая манёвр атакованных войск противника, не допуская их организованный отход.

Беспилотная авиация в составе ракетно-артиллерийского формирования

Из модели применения явным образом следует то, какими особенностями должна обладать группировка беспилотной авиации.

Речь идёт о большом подразделении.

Детальное штатное расписание должны будут разрабатывать соответствующие специалисты, пока лишь можно констатировать, что речь идёт не менее чем о батальоне беспилотников, вооружённом многими десятками «птичек» в первой линии и имеющим их запас на восполнение неизбежных потерь.

Сами летательные аппараты в значительной степени должны быть разведывательно-ударными, способными при необходимости применить находящиеся на борту средства поражения по целям, артиллерийские и ракетные удары по которым неоправданны.

Должны быть критерии, по которым или расчёт БЛА, или старший над ним начальник принимает решение об уничтожении цели беспилотником, или же о наведении на неё РСЗО и/или артиллерии.

В составе указанного батальона должны быть ремонтные службы и учебные классы для подготовки младших специалистов, служба, занимающаяся подготовкой к применению средств поражения, применяемых БЛА.

Особо стоит упомянуть о необходимости иметь или в разведотделе штаба формирования аналитического отдела, который работал бы со всей добытой беспилотниками информацией, в том числе с отсматриванием всего снятого при полетах видео, выявлением на нём важных объектов, сравнением старого и нового видео с одной и той же местности (например, чтобы выявить новые следы гусениц на грунте).

Для анализа информации, собранной массивами датчиков, потребуются вычислительные мощности и программное обеспечение, а также специалисты.

Отдельно необходимо осветить возможность целенаправленного использования беспилотной авиации в ударных, а не разведывательных задачах.

Чем ближе к линии боевого соприкосновения (ЛБС), тем сильнее противник рассредоточивает свои войска, но это не значит, что их передвижению к фронту не нужно препятствовать.

Стоит ожидать, что на последних километрах перед ЛБС будут передвигаться группы солдат численностью в отделение, и единичные бронемашины.

Поражение таких целей артиллерией не оправданно в силу того, что расход боеприпасов, времени и ресурса ствола для ствольной артиллерии нецелесообразно высоки в сравнении с ценностью цели.

Разумно применять для поражения таких целей тяжёлые коптеры (квадро-, гексо-, окто-) с большой дальностью полёта (10–15 км), способные поднять боевую нагрузку из 120-мм миномётным мин или 82-мм миномётных мин, или специальных авиационных средств поражения, созданных на их базе, или доработанных под сброс с БЛА малых бомб ПТАБ-2,5, доработанных ручных гранат РКГ-3 и т. д.


Такие коптеры многоразовые, и расходы на применение с них средств поражения невелики, так как перечисленные выше средства поражения имеют минимальную стоимость.

При применении противником средств ПВО, способных к перехвату подобных БЛА, есть смысл применять барражирующие боеприпасы.

В настоящее время есть примеры барражирующих боеприпасов, пусть и не настолько эффективных, как знаменитый «Ланцет», но в десятки раз более дешёвых.

Комлпексируя применение подобных средств, можно добиться высокой вероятности поражения любой точечной цели барражирующими боеприпасами, от FPV-дронов воздушного базирования до «Ланцетов», а для групповых целей обеспечить применение по ним РСЗО и артиллерии.

В задачу специалистов, которые будут заниматься созданием штатного расписания для группировки беспилотной авиации в составе формирования, нужно будет грамотно определить роль и место барражирующих боеприпасов, а также структуру командования.

Например, расчёт разведывательного БЛА явно сам не будет применять по обнаруженной цели «Ланцет», а своими подвесными FPV-дронами не сможет управлять технически, так как будет управлять своим БЛА, через БЛА-носитель будет только идти ретрансляция.

Нужно будет отработать взаимодействие между расчётами таких «поисковых» БЛА и тех же «Ланцетов», их место в организационно-штатной структуре и т. д.

Подход к определению штатов

Хотя в рамках статьи будет невозможно и неправильно разрабатывать штатные структуры, стоит всё же поставить некоторые рамки.

При разработке структуры такого формирования, стоит исходить из того, какой участок фронта по ширине оно должно получать.

Любой среднего уровня оперативный отдел корпусного или армейского штаба с лёгкостью сформулирует то, на какой части занимаемого объедением фронта задачи по ИРБД имеют критически важное значение, а значит не будет никаких проблем с пониманием того, сколько стволов артиллерии и ракетных установок будет нужно, а следовательно – в состав каких структур они должны входить.

Глубина, на которую действует формирование, зависит от дальности стрельбы его ракетных систем и боевого радиуса БЛА-разведчиков.

Зная глубину зоны ответственности формирования и ширину фронта, которую оно получит, можно понять, чтоб это будет – например, бригада из нескольких дивизионов реактивной и ствольной артиллерии и батальона БЛА, или дивизия из нескольких полков, в каждом из которых есть батальон БЛА, а ещё один есть у командира дивизии вместе со службой управления воздушным движением для такой массы летательных аппаратов в одном месте. Может быть, это должны быть отдельные полки.

Можно предполагать, что в свете реалий ВС РФ и обстановки на фронте, это, видимо, будет всё же бригада из нескольких дивизионов, в числе которых будут дивизионы ствольной артиллерии и РСЗО и мощного, многочисленного батальона беспилотников.

При этом в составе батальона БЛА будут как разведывательно-ударные подразделения, так и чисто ударные роты, работающие в ближнем тылу противника.

Важный момент, если артиллерия, которой предполагается вооружать новые формирования, и ракетные системы уже в серии или просто есть в наличии, то подразделения БЛА нужно оснащать с нуля, создавая технику «под них», однако, как показывает реальный опыт, все кадры для этого в стране есть, а все материалы и комплектующие могут быть импортированы из КНР. Дело только в организации.

Как показала та же «Дронница», без государственной бюрократии даже сложный БЛА создаётся всего за несколько месяцев, и она же показала, что у отечественных конструкторов по-прежнему огромный потенциал. Этот потенциал нужно просто использовать.

Некоторые выводы

Изоляция района военных действий – самое слабое, что показали наши войска в СВО. В значительной степени это связано с реальной эффективностью отечественной авиации, которая не может пока выполнить эту в основном авиационную задачу.

А нерешённая задача по ИРБД в значительной степени привела нас к позиционному тупику – если противнику надо будет подбросить подкрепления к какой-нибудь Авдеевке, он это сделает, помешать ему никто не может.

В таких условиях было бы очень логично, если бы задачу по изоляции района боевых действий взяли бы на себя Сухопутные войска, выносящие на себе основную тяжесть боёв на Украине.

Для этого необходимо создать особые формирования – ракетно-артиллерийские бригады или дивизии большой дальности, вооружённые РЗСО и артиллерией большой дальности, высокоточными боеприпасами и мощной группировкой беспилотной авиации.

Такие соединения использовались бы на важных направлениях как средство качественного усиления войск, с задачей воспрепятствовать манёвру сил противника на глубине до 100 километров от ЛБС.

Не отвлекаясь от своей основной задачи, они могли бы, не дав противнику маневрировать войсками, обеспечить нашим войскам возможность разгрома сил противника по частям и способствовали бы таким образом выходу из позиционного тупика на фронте.

Такие формирования создать намного проще, чем реформировать армию в целом. В них можно было бы организовать нормальную радиосвязь, просто в силу того, что это отдельное соединение с ограниченной численностью.

Несколько таких бригад или дивизий, применяясь на решающих направлениях, могли бы радикально облегчить выполнение боевых задач нашими войсками, вернуть им возможность вести манёвренную войну, или хотя бы прорывать оборону противника на всю её глубину, и в целом смогли бы изменить ход войны в нашу пользу.

С учётом наличия значительной доли необходимой для всего вышеперечисленного матчасти, Минобороны стоило бы задуматься о таких формированиях.