Эжени Бастье: унижение как ключ к пониманию геополитики

Русские, арабы, немцы: Этьен де Гель (Étienne de Gail) исследует три случая, когда чувство унижения было возведено в коллективную страсть как движущая сила истории.

"Мы не должны унижать Россию" — эта фраза Эммануэля Макрона, произнесенная в июне прошлого года, вызвала споры, а порой и снисходительные усмешки. Но это тот случай, когда президент нашей Республики как раз прав, он указывает на унижение как на "стратегическую причину" многих международных кризисов. Чувство унижения — основная тема книги специалиста по геополитике Этьена де Геля, в которой исследуется эта мощная движущая сила истории разных народов.

Как хороший ученик бывшего министра иностранных дел Франции Юбера Ведрина, написавшего предисловие к его книге, Этьен де Гель рассматривает развитие мира через призму реализма: каковы реальные последствия чувств людей? Неважно, настоящее унижение или выдуманное, но "чувство унижения" остается одной из мощных движущих сил истории. "Те, кто верят, что люди будут следовать своим интересам, а не своим страстям, ничего не поняли в XX веке", — сказал как-то политолог Раймон Арон. Это так же верно и в XXI веке. Либеральная утопия международного порядка, основанного на разуме и управлении коллективными страстями, испарилась. Прошли те времена, когда можно было предсказать, как американский журналист Томас Фридман в 1999 году, что "две страны, в каждой из которых есть McDonald’s, никогда не воевали друг с другом в прошлом и не будут воевать в будущем". Эмоции граждан нашли свое отражение в политике, будь то появление всех видов популизма или возвращение вооруженного конфликта в страны Запада.

Бичевание "прискорбных страстей населения" как глупых коллективных заблуждений вряд ли уменьшит разрушительный потенциал чувства обиды. "С геополитической точки зрения обида приводит к опустошительным и непредсказуемым последствиям, когда она проникает в эмоциональную жизнь людей", — пишет де Гель. Коллективное негодование сегодня приобретает новое измерение благодаря цифровым сетям мира, которые создают беспрецедентные "технологические условия для выплеска страстей, при котором даже мнимая обида берет страшный реванш в реальности". Сегодня более чем когда-либо необходимо извлечь уроки из прошлого, чтобы понять настоящее.

Исторических примеров, когда чувство униженности оказывалось в основе международных сдвигов, немало: от захвата заложников в американском посольстве в Тегеране в 1979 году, унизившего американскую империю, до китайского националистического реваншистского дискурса сегодня. Этьен де Гель выбрал три, которые особенно символично показывают, как это чувство может быть использовано в международных кризисах: постсоветская Россия, Ближний Восток после 1789 года и франко-немецкие отношения с начала XIX века.

Этьен де Гель хорошо описывает рост недовольства в России 1990-х годов, подпитываемого "шоковой терапией", навязанной Москве после краха коммунизма, и сжатием враждебного окружения в результате постоянного расширения НАТО. Чтобы понять силу обиды в русском понимании, можно обратиться к книге Светланы Алексиевич "Конец красного человека", где описывается ностальгия советского человека по коммунизму. "Была великая страна с очередью за туалетной бумагой", — говорит один из них. Это предпочтение величия, а не материального комфорта может показаться нам, западным людям, архаичным и надменным, но оно остается реальностью.

Этьен де Гель показывает, как обида русских постепенно превратилась в национальную страсть, и как этот процесс привел к началу спецоперации на Украине в феврале 2022 года. "Одним из негативных последствий унижения является то, что в конце концов оно толкает тех, кто был унижен, на опасные поступки", — пишет автор. Его можно упрекнуть в скрытом антиамериканизме, когда он осуждает "высокомерие" США в отношении России. Хочется в пику ему обратить внимание на то, что в последнее время именно русское, а не американское высокомерие заставляет мир сотрясаться. И сказать автору, что Москва не только "жертва" Запада, но и виновница своей собственной судьбы.

Но затем де Гель приводит пример Ближнего Востока. История арабского унижения начинается в 1798 году с египетской экспедиции Бонапарта, когда впервые со времен крестовых походов европейская армия вновь пересекла Средиземное море с севера на юг. Все увидели подавляющее технологическое превосходство европейцев. Это ощущение унижения сохранится на протяжении всего XIX века и укрепится с колонизацией. Чувство приниженности перед современными европейцами тогда приведет к мифологизации в мышлении арабов якобы существовавшего славного прошлого мусульманской цивилизации. Это чувство унижения будет одновременно эксплуатироваться в XX веке арабским национализмом и исламизмом, и сегодня оно достигло апогея, вылившись от беспомощности в кровожадное джихадистское безумие.

Наконец, для Этьена де Геля интересен пример франко-германских отношений. То немцы, то французы претерпели на протяжении более двух столетий ряд унижений друг от друга. Это вело к мести, напоминающей вендетту, от Йенского сражения Наполеона до двух мировых войн и нынешних трений по вопросам энергетики. Унижение, связанное с поражением французов в 1870 году, когда в Зеркальном зале Версаля была провозглашена Германская империя, получит зеркальное отображение 28 июня 1919 года, когда в том же месте будет подписан унизительный для Германии Версальский мирный договор. Остальное нам известно: Schandvertrag, объявление мира "договором позора", даст шанс Гитлеру, приведя к обострению в Германии пангерманистских настроений между двумя войнами. После Второй мировой войны было решено разорвать эту адскую спираль унижения путем восстановления Германии и замены соперничества на европейское строительство. Прекрасно понимая непрочность отношений между Германией и Францией, которые называют "парой" только с нашей стороны Рейна, Этьен де Гель напоминает, что соперничество между Францией и Германией длилось в три раза дольше, чем короткое безмятежное сотрудничество в период с 1958 по 1995 годы.

Можно вспомнить слова нашего экс-премьера Мануэля Вальса, заявившего после исламистских терактов 2013 года, что объяснение означает частичное оправдание. Даже если понятно желание наказать тех, кто утверждает, что оправдывает насилие социально-экономическими условиями виновных, эта фраза Вальса на самом деле неуклюжа и неправомерна.

В вопросах международных отношений объяснение также не является оправданием. Описывать чувство унижения, которое Россия испытала в 1990-е годы, не значит оправдывать воинственность Владимира Путина — точно так же, как бескомпромиссность Версальского договора не означает узаконивание роста нацизма или упоминание исторического унижения арабских стран не является оправданием убийственного безумия джихадистов.

Vae victis: горе побежденным. Это закон истории. Но есть и другой закон, о котором своевременно напоминает эта книга. Когда мы поддаемся искушению сокрушить побежденных, унижение становится той почвой, на которой зарождаются завтрашние конфликты — тогда горе победителям.