Развитие ситуации вокруг спецоперации, проводимой ВС РФ на территории Украины и ряда присоединенных республик и областей, показывает переход к затягиванию вооруженного конфликта. В первую очередь об этом свидетельствует массированное включение Запада, выступившего на стороне киевского нацистского режима.
Впрочем, такое мы уже проходили, и условия были, вероятно, худшие, чем сейчас. В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, Советскому Союзу противостояла не только экономика Германии, сама по себе одна из мощнейших в мире. Однако к ней подключились и экономики стран-сателлитов Берлина, в значительной степени повысивших хозяйственный, а, следовательно, и военный потенциал германских нацистов. В результате получения контроля над Европой экономика Германии выросла вдвое, а по производству электроэнергии, чугуна, стали, автомобилей, нефти и бокситов — более чем в 20 раз. Фактически Европа предоставила Германии вооружение и снаряжение, достаточное для укомплектования 180 полнокровных дивизий.
Стремительное наступление фашистских войск обеспечило разгром советских военных округов, стоящих на западном направлении. Это создало угрозу захвата промышленных районов, в том числе Донбасса. Понимая значение для обороны страны того оборудования, которое находилось на предприятиях, попадающих под оккупацию, правительством СССР было принято решение об эвакуации промышленности на Урал, в Казахстан и Сибирь. Данный шаг, можно сказать, стал основой к последующему развертыванию оборонно-промышленного комплекса. ОПК же обеспечивал снабжение армии оружием и боевой техникой, с помощью которой бойцы Красной Армии в тяжелейших битвах сразили врага.
Победа ковалась в тылу
Советские солдаты проявляли бесспорное мужество в боях с германским нацизмом, но победа ковалась в тылу. В 1942 году военные расходы составили 40% национального дохода, в 1943 году — уже 44%. Слова «Все для фронта, все для победы» стали основополагающими в организации экономических процессов. Экономика государства в значительной мере отошла от удовлетворения нужд личного потребления, переключившись на потребности фронта.
Что было сделано? Во-первых, было проведено перераспределение нацдохода для финансирования военных расходов через мобилизацию средств населения (именные танки или самолеты — один из примеров), его текущих доходов (военные займы, имеющие обязательный порядок) и частичное использование довоенных накоплений граждан. Во-вторых, было произведено перераспределение материальных запасов и организованных резервов в пользу тяжелой промышленности и, конечно, в пользу военного производства. В-третьих, осуществлялись жесткий денежный контроль в производстве и централизованное распределение общественного продукта.
Однако самым главным фактором экономической победы СССР в ВОВ стала общественная собственность на средства производства. То есть весь советский хозяйственный механизм был построен не на получении максимально возможной прибыли, а на снижении издержек — это делало советскую экономику противозатратной.
Другой подход
В то же время в Германии собственники промышленных предприятий, выполняющих госвоензаказ, в первую очередь заботились о получении прибыли. Естественно, там, где движущим фактором экономики являлись деньги (даже несмотря на то, что Германия находилась в состоянии тяжелейшей войны), капиталисты вначале следовали интересам собственным, а лишь потом государственным, четко связывая их с прибылью.
Про значение общественной стоимости на средства производства со знанием дела написал американский журналист Уоллес Кэрролл в своей книге «В сражающейся России».
«В СССР, где частная собственность была отменена, правительство не наталкивалось на помехи в виде прав частной собственности, что позволяло на еще более крепких основаниях противостоять Германии. Правительству СССР, например, не приходилось упрашивать владельцев промышленных предприятий перейти на выпуск того или иного необходимого государству продукта. Ему не приходилось растрачивать народные средства на размещение подрядов "по полной производственной стоимости плюс десять процентов", которые в Германии поощряли предпринимателей к тому, чтобы замедлять производство, создавать простой рабочей силы и увеличивать себестоимость, чтобы быстро росла прибыль», — писал Кэрролл.
То есть получается, что советская промышленность двигалась по пути снижения себестоимости продукции, а германская, наоборот, была заинтересована в повышении стоимости результатов своего труда.
К примеру, первый советский опытный танк Т-34 стоил 596 373 рубля. Машины первой партии обошлись казне по 400 000 рублей. После постановки танка на серийное производство машины образца 1942 года стоили: на УВЗ — 166 000 рублей, на заводе № 112 — 209 700 рублей, на заводе № 174 — 312 700 рублей. Итого, в среднем один танк Т-34 обходился государству в сумму порядка 230 000 рублей. Стремясь сократить затраты на производство этой нужной для фронта машины, промышленники к 1943 году смогли довести себестоимость выпуска танка Т-34 до 193 000 рублей, а к 1945 году новые танки Т-34 с 85-мм орудием стоили всего 135 000 рублей.
В нацистской Германии, обладающей куда более мощным экономическим потенциалом, стоимость тяжелого танка «Тигр» («в базовой комплектации») первых серий составила порядка 260 000 рейхсмарок. В дальнейшем фирма-изготовитель продавала свои танки по цене 360 000 рейхсмарок и более (некоторые источники называют сумму до 800 000 рейхсмарок). Поднятие цены объяснялось улучшением комфорта экипажа, а также внесением других конструктивных изменений, прямо не влияющих на соразмерное повышение боеспособности.
Смысл этих действий ясен, результат тоже. Теперь обратимся к современному состоянию оборонно-промышленного комплекса.
Наши дни
Понятно, что в затяжном военном противостоянии победит тот, кто сможет наладить массовое производство боеприпасов, боевой и специальной техники, оружия и средств защиты. Сегодня мы видим, какие суммы государство направляет на развитие оборонных предприятий, а также и то, как эти заводы выстраивают свою работу, во многих случаях в три смены, функционируя практически круглосуточно. Минпромторг открыто заявил, что выпуск боеприпасов наращивается, а «Ростех» проводит консолидацию предприятий ВПК. По мнению журналистов Bloomberg, оценивших разницу между запланированными тратами бюджета РФ и с заявленным реальным результатом, на военные нужды дополнительно было выделено порядка 944 млрд рублей.
Из этой оценки, конечно, непонятно, куда, на что и по каким контрактам были распределены средства. Но интересен сам факт того, что государство активно включилось в работу по переводу предприятий ВПК на военные рельсы.
Другим признаком перехода российской экономики к экономике военного типа западные журналисты считают увеличение дивидендных выплат госкомпаний и разовых сборов с экспортеров удобрений. Ожидается, что выплаты будут идти напрямую в доход федерального бюджета, так как ключевым акционером госкомпаний является государство. С частными корпорациями (вероятно, пока в их управление не вошло государство, а такое исключать уже нельзя) будет реализован механизм обложения сверхдоходов разовыми сборами.
Черноморская сделка позволила ряду российских поставщиков удобрений, например, таким компаниям, как «Еврохим» и «Уралхим-Уралкалий», показать фантастическую чистую прибыль. Все средства будут направлены на нужды обороны. Нет никаких сомнений, что период суровых испытаний, в который вступила наша страна, принесет с собой время правильных и справедливых решений. Хотелось бы, чтобы правительство не останавливалось на достигнутом, а обратило свое внимание на тот опыт, который приобрел Советский Союз в годы ВОВ и который позволил нашей стране сохранить свой суверенитет, территориальную целостность и победить в самой страшной войне, какая только была в истории человечества.
Фраза «Все для фронта, все для победы» может стать не только историческим наследием, но и руководством к современным действиям.
