Политически ангажированное закрытие западных рынков вынуждает Россию активно осваивать потенциал сотрудничества в неевропейских регионах. На первом этапе сама география и логистическая целесообразность направили вектор диверсификации российских поставок глубже в Евразию (исторический поворот на Юго-Восток).
Однако быстрорастущие рынки Китая и стран Юго-Восточной Азии уже имеют достаточно наработанные компетенции для производства практически всей промышленной продукции. Сегодня это рынки с крайне высокой внутренней конкуренцией. От нас, помимо некоторых высокотехнологичных секторов (космос, атомная энергетика, фундаментальные научные исследования и т. д.), они нуждаются только в поставках сырья, пищи или продукции первой степени передела.
Иначе ситуация выглядит в развивающихся и зачастую политически нестабильных государствах Африки и Латинской Америки. Однако по сравнению с Африкой на рынки Латинской Америки Россия в силу различных объективных обстоятельств (логистические издержки, конкуренция по многим ключевым товарным позициям с местными производителями из Бразилии и Аргентины, сильное американское влияние на политические элиты и т. д.) имеет более высокий порог вхождения.
С другой стороны, рынки африканских государств традиционно испытывают острый дефицит практически по всем категориям товаров массового производства. Они относительно слабо освоены международными корпорациями. А если и имеют какое-либо сложное и конкурентоспособное производство, то его продукция:
— рассчитана на внешнего потребителя;
— слабо доступна для коренного населения в связи с его бедностью;
— выпускается малыми партиями в связи с проблемами в логистике, полной зависимостью от иностранных комплектующих, военно-политической нестабильностью и/или хронической нехваткой квалифицированных кадров.
Как показывает практика последних десятилетий, эти системные проблемы африканских экономик до конца не решаются даже масштабными инвестициями со стороны западных и китайских корпораций. Во многом это вызвано желанием иностранного капитала получать преимущественно быструю прибыль на фоне высоких местных инфляционных рисков и угроз безопасности.
Вот как раз здесь для России и открывается широкое окно возможностей по выстраиванию многоуровневых стратегических отношений с высокими дивидендами практически по всем отраслям экономики. Это объясняется тем, что, с одной стороны, именно Россия готова полноценно делиться с африканскими странами технологиями, а с другой — единолично гарантировать им защиту от различных угроз.
Ведь как раз угрозы безопасности, вызывающие постоянную политическую и социальную нестабильность, являются ключевым элементом системы постколониального управления и сдерживания естественного экономического роста Африки со стороны глобального Запада.
Позиция Китая здесь тоже во многом идентична. До последнего времени КНР не была заинтересована в долгосрочном урегулировании проблем безопасности в осваиваемых китайскими инвесторами регионах. Китайские компании хоть и вкладывали значительные капиталы, но зачастую действовали даже более варварскими, чем западные игроки методами (чего стоит один только завоз низкоквалифицированной рабочей силы из КНР для постройки своих предприятий). Стратегия Китая заключалась в получении как можно большей прибыли в сжатые сроки. Без учёта интересов местного населения, помимо откатов коррумпированным элитам.
В этом ключе хищническое поведение Китая по разграблению местных ресурсов и рейдерскому захвату рынков не отличалось от традиционных колониальных держав. Во многом именно благодаря этой стратегической ошибке Китая у России сегодня и открываются перспективы по масштабному освоению рынков практически всех африканских государств.
Ключевая историческая проблема африканских экономик — это низкая платежеспособность. Что весьма логично в ситуации, когда большинство стран на континенте не имеет возможности выстроить эффективную систему государственного администрирования. Это обусловлено перманентными военными конфликтами и постоянным внутренним гражданским противостоянием на фоне непрекращающейся борьбы большинства населения за доступ к элементарным благам.
Итогом служит замкнутый круг наследственной нищеты, политического и религиозного экстремизма как стратегии борьбы за сокращающиеся средства существования (пахотные земли, пресная вода, работа и т. д.) постоянно растущего населения. Т. е. поддержание условий, при которых как африканским элитам, так и народным массам рассчитывать на какую-либо субъектность и конкурентоспособность не приходится. Поэтому у них и не остаётся иного выбора, кроме как встраиваться в глобальные промышленно-экономические цепочки в роли низших нишевых звеньев.
Возможности России на примере Сирии, ЦАР, Мали и других стран с острыми военными конфликтами эффективно решать проблемы безопасности без претензий на политическую власть дают нашей стране эксклюзивные возможности по выстраиванию долгосрочных отношений практически с любыми африканскими политическими режимами. Вне зависимости от экономической и гражданской модели конкретного развивающегося государства во враждебном окружении.
Устранение с помощью России (неважно, официально или же через ЧВК) проблем безопасности позволяет местным элитам не только удерживать свою политическую власть, но и начать продуктивно осваивать собственную экономическую базу. Т. е. у них появляются средства и ресурсы на оплату нашей помощи (к примеру, концессионной совместной разработки местных месторождений полезных ископаемых).
На этом фоне возможности России предоставить современные технологии и оборудование практически для любой отрасли реального сектора экономики делают её присутствие в Африке синонимом поступательного развития.
Помимо очевидных практических преимуществ от выстраивания тесных стратегических отношений, для государств Африки дополнительным стимулом для укрепления всесторонних взаимосвязей с РФ выступают сразу несколько факторов:
1. Прежде всего, это уникальный статус России как «западной страны», не замешанной в колониальной и рабской эксплуатации африканского континента. Это весьма чувствительный вопрос, даже сегодня блокирующий попытки многих европейских или американских компаний средней руки закрепиться на рынках Чёрной Африки.
2. Также существенным преимуществом нашей страны является добрая историческая память о масштабной помощи вновь образованным африканским странам со стороны СССР на различных этапах становления их государственности. Многие африканские руководители высшего звена имеют советское образование. Отечественные вузы до сих пор высоко котируются в страх Африки, что позволяет РФ ежегодно привлекать на обучение десятки тысяч африканских студентов.
3. Население Африки в массе своей сегодня традиционно видит в России противовес эксплуататорскому влиянию западных колониальных держав, к которым также прибавился и Китай, т. е. связывают с нашей страной надежды на построение действительно надёжных и равноправных отношений. Это красноречивый пример действия «мягкой силы».
Очередным доказательством этому стал прошедший в октябре 2019 года в Сочи первый саммит Россия — Африка. Мероприятие стало отправной точкой, утвердившей стратегический курс России на полноценное возвращение на африканский континент. На саммите присутствовали представители всех 54 африканских государств (в том числе 45 президентов и премьер-министров). Только в открытой части было подписано соглашений на сумму свыше 1 млрд руб.
Следующий саммит пройдёт в 2023 году в Санкт-Петербурге. Ожидается, что к этому времени наш взаимный товарооборот превысит 30 млрд долл. При 14,7 млрд в пандемийном 2021 году и росте на 34 процента от этого значения в текущем.
Здесь стоит понимать, что повышение уровня жизни до приемлемых к нормальному существованию значений — это не просто ключевой приоритет практически всех африканских государств. Это вопрос их субъектности, политического и даже физического выживания.
Так, вне зависимости от степени производительности и доходов, постоянно растущее население Африки будет год от года нуждаться во всё больших объёмах пищи, получить которую своими силами без внешней помощи оно просто не способно. Так как даже в идеальных условиях на это уйдут годы, а возможно, и десятилетия.
Россия же является ключевым поставщиком зерновых (урожай в 2022 году составил порядка 145 млн тонн) и наиболее востребованных калийных удобрений (более 50 млн тонн) с устойчивой перспективой роста по обеим позициям.
Уже сегодня поставки продовольствия из РФ по наиболее насущным позициям (мука, растительное масло, комбикорм для скота и т. д.) занимают львиную долю рынков наиболее населённых и значимых государств Африки (Египет, Нигерия, Эфиопия и т. д.). И эта зависимость будет только возрастать, так как её не в силах заполнить ни Китай, ни Запад.
Именно по этой причине ни одно из африканских государств в полной мере не присоединилось к антироссийским санкциям. А наш товарооборот в отсутствие глобальных катаклизмов, подобных коронавирусной пандемии, и далее будет расти двузначными цифрами.
Правильно разыгранная стратегия РФ в Африке даст нам возможность стать одним из ключевых игроков на континенте. Но в отличие от СССР, не отправлять средства и ресурсы в «чёрную дыру», а в рамках рыночных взаимовыгодных отношений обеспечить себе доступ практически к неограниченным рынкам сбыта и ресурсам.
Торговля РФ с Африкой — это трамплин, способный кратно нарастить наш ВВП. И наконец, сравнять политическое влияние России с её экономической мощью.
Для Африки же Россия — это реальный шанс вытащить из откровенного прозябания сотни миллионов людей и обеспечить себя прочным союзом и поддержкой, защитой практически от любого уровня внешних угроз.
С нашей стороны для этого требуется лишь политическая воля и компетентные, ставящие объективные интересы страны выше своего кармана исполнители на местах. В любом случае активность в Африке сулит для нас только существенные выигрыши.
Виталий Гонтов,
Подпишись: