Борьба с изменением климата сегодня является самым модным общемировым трендом. Ведущие державы – США, Евросоюз и КНР – поставили целью достижение «углеродной нейтральности» своих экономик к рубежу 2050-2060 годов. Под это дело меняется сама структура глобальной энергетики: идет процесс отказа от угля и АЭС с переходом к широкому использованию природного газа и в перспективе – водорода, добровольно-принудительно насаждаются новые экологические стандарты. Однако все эти меры могут оказаться тщетными, поскольку с позиции самого «распиаренного» парникового газа CO2 вскоре потеснит более опасный метан, и помешать этому никто не в силах.
В качестве причины глобального потепления принято называть парниковый эффект, который вызывает наличие определенных газов в атмосфере Земли. Вопреки навязанному стереотипу, главным парниковым газом является не углекислый газ, а обычный водяной пар, вклад которого оценивается на уровне 36–72 %. Следом за ним идет CO2 с его 9–26 %, замыкает тройку лидеров газ метан – CH4, доля которого составляет 4–9 %, а на четвертом находится озон O3 (3–7 %). Так вот, метан (CH4) гораздо опаснее с точки зрения воздействия на климат, поскольку он удерживает тепло в атмосфере в 23 раза эффективнее, чем диоксид углерода. Проблема заключается в том, что мы с вами буквально живем на «метановой бомбе» с часовым механизмом, который уже начал тикать.
«Метановая бомба»
Речь идет, конечно же, о вечной, или многолетней мерзлоте. Это районы на Земле, где средняя температура не поднимается выше 0 градусов по Цельсию в течение периода от 2 лет до нескольких тысяч лет. Их общая площадь на планете составляет порядка 35 миллионов квадратных километров. В нашей стране на зону вечной мерзлоты приходится от 60% до 65% всей территории. Точно оценить довольно сложно, поскольку с мониторингом этого природного явления нынче не все ладно, а сама мерзлота оказалась не такой уж и вечной. Она начала таять, и довольно быстро. В советской фантастике мечтали о том, чтобы растопить зону вечной мерзлоты (Например, книга «33 марта») и высвободить огромные территории для нужд народного хозяйства. Увы, но реальность может оказаться несколько иной, и бед будет больше, чем пользы.
Необходимо учитывать, что вечная мерзлота – это гигантский всепланетный морозильник, в котором хранится колоссальное по объемам количество органики, которой совокупно больше, чем всей биомассы на Земле. Пробудившиеся бактерии начинают ее активно перерабатывать, выбрасывая в атмосферу СО2 и метан. При этом наступает эффект синергии: гниение органики приводит к выработке тепла и ускоренному таянию нижних слоев мерзлоты, одновременно с этим усиление парникового эффекта из-за дополнительной эмиссии газов также будет ускорять процесс таяния. Получается самый настоящий замкнутый круг, из которого нереально вырваться.
Есть прогнозы, согласно которым, к 2050 году увеличение выбросов метана может полностью обнулить все усилия по «декарбонизации» мировой экономики. При этом есть риск того, что «проснутся» древние бактерии и вирусы, миллионы лет благополучно хранившиеся в казавшейся вечной мерзлоте. Неизвестно, будут ли они опасны для человека или, например, для современной фауны. К сожалению, это далеко не все проблемы, которые нас ожидают.
Поедет крыша
Из-за своего уникального географического положения Россия больше других рискует пострадать от последствий таяния мерзлоты. Как уже было сказано, 60-65% территории нашей страны находится в зоне вечной мерзлоты. Это около 11 миллионов квадратных километров, и здесь живет почти 2,4 миллиона человек. Глобальное потепление грозит им большими неприятностями.
Во-первых, такие крупные города, как Воркута, Улан-Удэ, Салехард, Чита, Магадан, Петропавловск-Камчатский и Якутск, строили на мерзлых грунтах, которые считались устойчивыми. В советский период освоения Крайнего Севера здания там возводились на 10-15-метровых сваях, вбитых в вечную мерзлоту, которая теперь вдруг оказалась далеко не вечной. Проблема усугубляется тем, что у нас предпочтение отдавалось многоэтажкам, а не 1- или 2-этажным домам, как в аналогичной климатической зоне в Канаде или на Аляске. Трещины на зданиях давно стали визитной карточкой Якутска. Чем дальше будет развиваться процесс деградации грунтов, тем масштабнее станут проблемы с жилым фондом, да и не только с ним. Строения придется как-то укреплять, аварийные – расселять. Возможны ЧП с человеческими жертвами, если дома будут обрушиваться. Целые города придется перестраивать или расселять, а это очень дорого, но куда? В «города Шойгу»? Не исключено.
Во-вторых, таяние регионов вечной мерзлоты станет тяжким ударом для коренных народов Крайнего Севера. Если привычное пастбище превратится с непролазное болото, это убьет традиционное оленеводство как отрасль сельского хозяйства. Российским властям тогда придется как-то решать проблемы малых народов. Перейти к выращиванию неких агрокультур тоже будет непросто, поскольку почвы, еще вчера бывшие тундрой, сложно назвать плодородными. Быть может, с потеплением они когда-нибудь и превратятся в черноземы, но очень нескоро.
В-третьих, деградация структуры мерзлых почв станет серьезнейшим испытанием для отечественного нефтегазового сектора. В Красноярском крае, ХМАО и ЯНАО расположены порядка 80% добычи газа и 15% – нефти. Плюс «Роснефть» идет в Арктику с триллионными вложениями. Это дорогостоящая инфраструктура, трубопроводы, скважины, дороги, аэродромы и т.д. Что будет со всем этим хозяйством, когда под ним «зашатается фундамент»?
Ранее Министерство по развитию Дальнего Востока и Арктики оценивало ежегодные потери от данного природного процесса в сумму от 50 до 150 миллиардов рублей в год. Вероятно, эта цифра в дальнейшем только возрастет. Самое обидное, что повернуть вспять этот природный процесс нереально, мерзлоту обратно не заморозишь. Придется как-то приспосабливаться к переменам, и начинать это делать лучше уже сейчас.
Сергей Маржецкий
Опубликовано: Мировое обозрение Источник
Подпишись: