Из голубого лимузина
Я на бульвар смотрю в окно
И сердцем чую, что грузина
Постичь мне душу не дано.
Грузин стоит и в дождь, и в вёдро
В палатке с перцем и кинзой,
Гнильё откидывает в вёдра,
И должен быть всегда борзой.
Он вам кричит: «В натуре, ара!
Редиска лучший у меня!
Куда пошёл, кацо? Лошара!
Купи чурчхела, зеленя!»
Такой грузин — неинтересный,
Да и ненужный нам грузин,
Его азербайджанец честный
И благородный армянин
Давно на рынках оттеснили
В IT, такси и общепит.
— Вано, неси скорей бутыли!
— Гурам, машина где стоит?
— Дато, где ты айфоны стырил,
Планшеты где наворовал?
Но есть — иль был — в подлунном мире
Грузин — всемирный идеал.
Грузин чудесный и прекрасный,
О ком и пишут, и поют,
О ком трубят и спорят страстно,
Спектакли с фильмами куют.
И в тех гремучих постановках
Он то кровавый людоед,
То плут и обольститель ловкий,
То лекарь душ и сердцевед.
И вот чудесному грузину
Куётся новый монумент,
Где любит он певичку Зину,
Она сама — двойной агент,
Работает и на охранку,
И на Уайтхолл, и на Версаль,
Где он, прижав к груди поганку,
Вздыхает: «О, моя Шанталь!»
А чтобы зрители узнали,
Как смел и дерзок режиссёр,
Тот Бузову на роль Шантали
Привёл, по-ленински хитёр.
И под финал, великолепен,
картаво лозунги крича,
Взмывает ввысь Захар Прилепин,
Являя образ Ильича.
За ним Манижа в роли Крупской,
И, агрегатор всяких скверн,
Со всею большевистской тусой
Лев Троцкий — юный Моргенштерн!
И тут у сцены мельтешенье,
И барышни вопят ура,
Бросая в воздух украшенья
Из золота и серебра.
И в ложах тоже беспокойно,
От счастья бьются и кричат
Элджей, Киркоров, Слава Гнойный,
И Богомолов, и Собчак.
Правительство, бомонд, элита!
Милохин Даня, Герман Греф,
А в бенуаре кто? Иди ты!
Медведев в окруженье дев —
Легкоатлеток, фигуристок,
А кто за ними?.. Нет, не он!
Но тоже кто-то из самбистов,
Возможный претендент на трон.
Ура чудесному грузину,
Ура певицам, рэперам!
Свершилось, сдвинули махину,
Во прах повержен либерал!
Мы православные, за нами
И Достоевский, и Христос,
Коммунистическое знамя,
И конь в пальто, и Дед Мороз!
