Таинственный генсек СССР

Существовал ли «андроповский проект» в действительности

Юрий Владимирович Андропов пробыл в должности руководителя КПСС и главы Советского государства совсем немного всего – 15 месяцев. Но, в отличие от всех других советских лидеров, пришел туда после долгих лет работы на ответственном посту председателя всесильного КГБ, который возглавлял долгих 15 лет. Возможно, именно поэтому мы видим огромное нагромождение мифов и легенд в современной исторической литературе, посвященной Андропову. Конспирологические версии о якобы существовавших планах Андропова по проведению существенных политических и социально-экономических реформ в СССР, включавших в себя реставрацию капитализма и даже роспуск самого Союза ССР, высказываются рядом исторических публицистов.

Можно утверждать, что демонизация личности Юрия Андропова в чем-то напоминает подобную же демонизацию другого выдающегося руководителя отечественных спецслужб – Лаврентия Берии, которому тоже приписывали подобные разрушительные планы, с целью оправдать его арест и последующую ликвидацию по указанию Никиты Хрущева и его соратников.

При этом в информационном пространстве конкурируют два взаимоисключающих мифа про Юрия Андропова, но в обоих случаях мы имеем дело со стремлением представить его роль негативном свете.

В одном случае Андропов предстает как таинственный организатор заговора неких прозападных сил в правящей советской номенклатуре, который и был реализован в годы перестройки, а реформы Гайдара и Чубайса готовились известной командой экономических экспертов со времен Андропова и при его непосредственном кураторстве.

В другом случае Андропов изображается как коварный руководитель (ограниченный Никитой Хрущевым) могущественной советской тайной полиции, который хотел установить контроль КГБ над партией и страной, ревизовать решения ХХ съезда КПСС о критике культа личности Сталина, вернуть страну к временам массовых репрессий.

Любопытно, что изначально версия о существовании «андроповского проекта», якобы реализованного в годы перестройки, принадлежит писателю и бывшему советскому разведчику Михаилу Любимову, опубликовавшему в газете «Совершенно секретно» в 1995 году конспирологический роман-мистификацию «Операция Голгофа» секретный план перестройки», представлявший собой художественный вымысел и вовсе не претендовавший на полную историческую достоверность.

Известна также явная нелюбовь к Андропову со стороны некоторых представителей консервативно почвеннического лагеря, утверждавших, что именно он, находясь во главе КГБ, противостоял некой «русской партии» и сторонникам возрождения русских национальных традиций, преследовал русских националистов, так называемых «русистов». Особенно отличился публицист и литератор Сергей Семанов, карьера которого в брежневские времена пострадала от преследований КГБ из-за обвинений в национализме.

По другой версии он, занимая пост главного редактора журнала «Человек и Закон», принял участие в кремлевских интригах, публикуя с подачи того же КГБ компрометирующие материалы на влиятельных лиц, близких к Леониду Брежневу, за что и был снят с должности. В целом ряде конспирологических книг, отличающихся неприкрытой враждебностью к Юрию Андропову, больше похожих на сведение личных счетов, автор изображает его как опасного карьериста, враждебного интересам страны, советского государства и русского народа. Значительную часть этих текстов он посвящает сомнительному исследованию этнического происхождения Андропова и поиску в его окружении скрытых либералов и инородцев, а продвигавший Юрия Андропова на начальном этапе партийной карьеры советский партийный и государственный деятель Отто Куусинен даже заподозрен в тайной принадлежности к масонам!

С другой стороны, в антисоветской литературе эмиграции третьей волны фигура Андропова также демонизировалась. Наиболее ярким примером такой тенденциозной интерпретации роли Андропова как несостоявшегося нового «тирана-сталиниста» служит книга выступавших в качестве американских советологов семейной пары эмигрантов из СССР Владимира Соловьева и Елены Клепиковой «Заговорщики в Кремле». Под пером этих авторов Андропов предстает в роли коварного интригана, «вдохновенного имперца», стремящегося к единоличной диктатуре, разжигающего шовинистические настроения и планирующего как можно сильнее «закручивать гайки» в стране. Они утверждали, что


Да, безусловно, с приходом к руководству КГБ Юрия Андропова роль этой организации возросла, а ее статус изменился даже формально.

Андропов возглавил ведомство в 1967 году, когда оно называлось Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР. При руководстве Андропова в 1978 году статус КГБ повысился, он стал самостоятельным госкомитетом под названием Комитет государственной безопасности, расширил зоны своей деятельности, включая создание районных отделений КГБ. В конце 60-х годов был распущен отдел ЦК КПСС по борьбе с так называемыми идеологическими диверсиями, а его функции перешли к одному из управлений КГБ.

Однако утверждать, что КГБ с приходом к власти в партии и стране Андропова подмял под себя партию и Политбюро, нет достаточных оснований. Нельзя забывать, что в период правления сначала Никиты Хрущева, а затем Леонида Брежнева сложилась своеобразная система коллективного руководства, и Генеральный секретарь ЦК КПСС не имел возможности принимать принципиальные решения без согласия других членов Политбюро. Эта система, при которой все основные решения, в том числе касавшиеся деятельности Комитета Государственной Безопасности, принимались на Политбюро ЦК КПСС, сохранялась и при Андропове, и при Черненко, и при Горбачеве.

КГБ продолжал оставаться одним из важнейших инструментов власти верхушки КПСС. КГБ, также как Прокуратура СССР и МВД, подчинялся одному из отделов ЦК КПСС и действовал в соответствии с партийными директивами. Боле того, незадолго до кончины тогда уже больного Брежнева Юрий Андропов покинул пост главы КГБ и стал секретарем ЦК по идеологическим вопросам.

Парадоксальным образом такой взгляд на планы Андропова по установлению господства КГБ над партийными и идеологическими структурами КПСС разделяет политолог Сергей Кургинян. Однако в его интерпретации этот план предусматривал не только отказ от коммунистической идеологии, но и проведение реформ с целью включения СССР в орбиту влияния коллективного Запада. Тогда как историк Рой Медведев, напротив, считает что

Реформаторские планы

В то же время не вызывает сомнения намерение Юрия Андропова начать в стране проведение модернизационных реформ. Но о природе этих реформаторских планов у исследователей не сложилось единого мнения.

Одна позиция исходит из того, что политика Андропова сводилась к ряду мер по наведению элементарного порядка и изменениям в управлении народным хозяйством, не выходящим за рамки существующей социально-экономической системы. Такой точки зрения в целом придерживается историк Рой Медведев в биографии Андропова «Генсек с Лубянки». Но и он не отрицает намерения Андропова и его окружения вести поиск новых путей реформирования советской экономики, хотя и в определенных сложившихся идеологических рамках марксистско-ленинской доктрины.


– пишет Рой Медведев. В то же время Медведев полагает, что лично сам Юрий Андропов


Другая точка зрения состоит в том, что Андропов и его команда политических и экономических советников и референтов были готовы идти на достаточно серьезные изменения, по крайней мере, в экономике. Фактически речь идет о китайском варианте реформ, который осуществил Дэн Сяопин, но с отечественной спецификой, поскольку СССР был, в отличие от маоистского Китая, значительно более развитой индустриальной державой.

По мнению историка Евгения Спицына, Андропов планировал проведение экономических реформ в нэповском духе с введением рыночной экономики, включающих идею конвергенции социалистических и капиталистических методов хозяйствования. Однако не следует забывать, что идеи подобной конвергенции, правда, явно в неприемлемой для правящего режима форме, предлагал в своих статьях академик Андрей Сахаров, и Андропов считал правильной и необходимой его ссылку и изоляцию в городе Горький (ныне Нижний Новгород).

Е. Спицын в интервью газете «Комсомольская правда» от 27 февраля 2018 года также полагает, что Андропов стремился отказаться от жесткого идеологического противостояния с Западом и договориться о разделе сфер влияния по принципу новой Ялты, но проводить при этом курс на интеграцию народного хозяйства СССР в мировую экономику. Однако после прихода к власти в США президента Рональда Рейгана, провозгласившего целью своего внешнеполитического курса борьбу с СССР как «империей зла», и сбитого над советской территорией южнокорейского гражданского Боинга, возможности для политики «новой разрядки» были минимальны.

На практике короткий период нахождения Юрия Андропова во главе страны сопровождался резким обострением советско-американских отношений, невиданных со времен Карибского кризиса, а политика разрядки международной напряженности, начавшаяся в годы правления Леонида Брежнева в первой половине 70-х, осталась в прошлом.

Поскольку Советский Союз был страной с господствующей официальной идеологией, называвшейся марксизм-ленинизм, то Юрий Андропов прекрасно понимал, что какие-либо практические реформы и преобразования невозможны без соответствующего идеологического обоснования. Именно поэтому он начал с теории, выступив в журнале «Коммунист» (теоретическом органе ЦК КПСС) с программной статьей «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР», которая стала сразу обязательной для изучения в партийных организациях, в вузах и на производстве.

Подлинным автором текста был коллектив журнала во главе с его главным редактором Ричардом Косолаповым, человеком ортодоксально коммунистических и неосталинистских взглядов, уволенным с этого поста Михаилом Горбачевым в 1986 году на заре перестройки. В этом достаточно традиционном тексте признавалось наличие ряда трудностей в развитии страны и ставилась важная задача ускоренной механизации и автоматизации производства. В статье подчеркивалось, что доля ручного и немеханизированного труда только в промышленности достигает 40 %. Тот факт, что подготовка столь важного текста была поручена явному консерватору, свидетельствует о приверженности Андропова официальной идеологической доктрине марксизма-ленинизма, от которой он вовсе не собирался отказываться. Другое дело, что идеология в позднем СССР носила во многом формальный и ритуальный характер и, по мнению ряда его критиков, лишь камуфлировала имперский и бюрократическо-полицейский характер режима.

Достаточно спорной представляется и версия, популярная у либеральных антикоммунистических авторов, о стремлении Андропова под лозунгом наведения порядка обратиться к репрессивным методам управления и намерении вернуть страну к «мрачным временам сталинизма», и якобы только его смерть остановила этот процесс. С этим категорически не соглашается в своей книге Рой Медведев. Отмечая, что Андропов не был сталинистом, он приводит его слова из беседы с арестованным диссидентом В. Красиным:


Известно также, что Андропов, возглавляя КГБ, не согласился с предложением начать преследование поэта и певца Владимира Высоцкого, на чем настаивал тогдашний главный идеолог Михаил Суслов. Он поддерживал личные контакты с поэтом Евгением Евтушенко, известным своими антисталинскими взглядами, и популярным в среде интеллигенции Театром на Таганке. При содействии дочери Андропова Ирины был возвращен из ссылки известный опальный литературовед Михаил Бахтин.

До назначения на пост руководителя КГБ, как известно, Андропов был послом в Венгрии в период подавления восстания 1956 года, а затем возглавил отдел ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Как подчеркивает Рой Медведев, именно в отделе Андропова начинали свою партийно-политическую карьеру такие ученые, политики, журналисты и дипломаты, как Ф. Бурлацкий, Г. Арбатов, А. Бовин, Г. Шахназаров, О. Богомолов. По мнению Медведева, «он и сотрудники его отдела в 1965–1966 гг. в большей степени сочувствовали противникам сталинизма».

Здесь следует пояснить, что по неофициальной терминологии тех лет под «сталинистами» подразумевались сторонники ужесточения политического режима и идеологического контроля за населением, а «антисталинистами» себя называли приверженцы либерализации и реформирования существующего строя. Во многом истоки легенды или версии о далеко идущих реформаторских проектах Андропова связаны с деятельностью этой консультативной группы, что была создана и поддерживалась им на протяжении длительного времени. По свидетельству самого Федора Бурлацкого, почти все ее члены «отличались свободомыслием и жаждой перемен», а «Андропову нравилась эта интеллектуальная вольница». (Ф. Бурлацкий «Вожди и советники», 1990).

Рой Медведев также сообщает, что Андропов получал от своих советников Георгия Шахназарова и Георгия Арбатова предложения по демократизации и либерализации политической и культурной жизни в стране, но оценивал их как преждевременные. Способствуя продвижению Михаила Горбачева по карьерной лестнице, он, тем не менее, отмечал его торопливость в принятии политических решений, а про Александра Яковлева, назначенного на должность директора ИМЭМО, говорил, что он долго прожил в капиталистической стране и там «переродился».

Несмотря на жесткую критику действий Андропова, как на посту главы КГБ, так и во главе партии и государства, историк-диссидент Рой Медведев, исключенный из партии в 1969 году за книгу «К суду истории» о репрессиях сталинских времен, признает, что правление Юрия Андропова было шагом вперед по сравнению с эпохой Брежнева. Его новый курс открывал определенные перспективы для советского общества в целом и преодоления сложившейся в те времена масштабной коррупции. В борьбе с этим явлением и так называемой «днепропетровской мафией» он видит, безусловно, положительную роль Юрия Андропова. Немалый ужас на мафиозные кланы нагнал арест органами КГБ Трегубова – начальника Главторга Мосгорисполкома, а вслед за ним еще 25 ответственных работников Главторга и директоров крупнейших универмагов и гастрономов. Большой общественный резонанс получило и дело директора гастронома «Елисеевский» Соколова.

В целом те активные действия, которые предпринял новый руководитель Советского государства за короткий период его пребывания у власти, позволяют сделать вывод, что речь шла о реформах, предусматривающих поиск новых путей развития экономики, включая борьбу с «теневиками», и одновременно расширение использования рыночных механизмов. В начале 1983 года в ЦК КПСС был создан специальный Экономический отдел для разработки полномасштабной экономической реформы. К работе были привлечены ученые А. Аганбегян, О. Богомолов, Т. Заславская, Л. Абалкин, Н. Петраков, которые впоследствии принимали активное участие в реформировании экономики в период перестройки, инициированной Михаилом Горбачевым.

С 1984 года начался эксперимент по перестройке управления промышленностью, предприятиями и объединениями. Его основная цель состояла в том, чтобы повысить ответственность и права, и самостоятельность предприятий. Это должно было привести к установлению более тесной взаимосвязи межу конечными результатами труда и размерами фонда заработной платы.

Тем не менее, Рой Медведев полагает, что Андропов


– считает историк.

А известный антисоветский эмигрант и исторический публицист А. Авторханов в своей тенденциозной книге «От Андропова к Горбачеву» характеризовал Андропова как «полнокровного, волевого, изобретательного и холодного политика, кристальной чисто сталинской закваски, именно поэтому он стремился навести полицейский порядок внутри страны, а коллективное руководство постепенно убрать».

Поэтому следует с достаточной долей вероятности предположить, что миф об андроповском проекте, как о некоем антипатриотическом заговоре по ликвидации СССР, войдет в историю наряду с другими такими историческими фальшивками, как Завещание Петра Великого, Письмо Григория Зиновьева, План Аллена Даллеса и т.д.

Итальянский марксист Антонио Грамши писал:


Два выдающихся отечественных государственных деятеля Петр Столыпин и Юрий Андропов, первый – в начале, а второй – в конце ХХ века безуспешно пытались избавить государство и общество от этих злокачественных симптомов и при этом сохранить старый порядок. И тому, и другому это по разным причинам не удалось.

В честь праздника Дня работников госбезопасности 20 декабря 1999 года над подъездом №1-А здания Федеральной службы безопасности России на Лубянке в Москве был вновь установлен барельеф председателя КГБ Юрия Андропова. В этом подъезде на третьем этаже находился рабочий кабинет Андропова, возглавлявшего с 1967 по 1982 год КГБ. Теперь там находится музей. Мемориальная доска была разбита в ходе событий августа 1991 участниками митинга, когда, как известно, был снесен памятник Феликсу Дзержинскому, а затем и демонтирован.

Данный акт восстановления памятной доски Ю.В. Андропову имел определенное символическое значение. Это был период, когда правительство РФ возглавлял Владимир Путин, ранее занимавший пост руководителя ФСБ (преемника КГБ), сменивший вскоре на посту президента России Бориса Ельцина.