"Он профессионал от бога. Мне со многими экипажами пришлось летать, но я запомнил экипаж Майданова, он был командиром звена. В Афганистане я был командиром разведгруппы специального назначения. Спецназ был предназначен для выявления и уничтожения бандформирований. За отрядом была закреплена эскадрилья — это была наша воздушная кавалерия, армейская авиация", — говорит ветеран спецназа ГРУ 668-го отряда (баракинский отряд) Василий Саввин.
По роду деятельности, вспоминает офицер, с Майдановым он соприкасался на облетах.
"Он выполнял свою работу, будем говорить, дай бог каждому, лучше, чем другие. Хотя ребята все были очень хорошие. Но Николай… отваги ему не занимать. Не каждому человеку дано идти на самопожертвование ради других. Николай это делал, прикрывая и вытаскивая бойцов, казалось бы, в безнадежных ситуациях. Это неоднократно было в Афганистане, и так же было в Чечне", — рассказывает ветеран спецназа.
Николай Майданов родом из Уральской области в Казахстане. Прошел путь от солдата до командира полка — в Одесском, Ленинградском, Забайкальском округах, Южной группе войск, прошел все горячие точки на территории бывшего СССР, участвовал в Афганской войне 1979−1989 годов, куда направлялся дважды — выполнял задания по оказанию интернациональной помощи Республике Афганистан и в чеченских кампаниях.
"Летать — это была его мечта с детства, — рассказывает вдова Николая Майданова Татьяна Павловна, знавшая его с восьмого класса школы. — Они жили в совхозе, и туда прилетал кукурузник, который сельскохозяйственные поля обрабатывал, а его отец подвозил к самолету горючее. Он всегда просился, чтобы отец его взял с собой к самолету — хоть на подножке постоять, и прибегал окрыленный. Еще бабушка его говорила, что Коля всегда хотел видеть все сверху, летать хотел".
После школы они вместе с другом решили поступать в гражданскую авиацию, поехали в Актюбинск. Николай сразу поступил, а друг не прошел комиссию — и Майданов из солидарности забрал документы. Но пока служил в армии, окончательно понял, кем хочет стать, и поступил в Саратовское высшее военное авиационное училище летчиков.
Через несколько лет после выпуска молодого офицера направили в Афганистан.
Рисковать головой или рисковать "с головой"?
"Мне с ним много приходилось летать. Николай был достаточно рисковым человеком, но не безрассудным, что называется, "с головой", — вспоминает ветеран спецназа.
Случалось им летать и туда, где определенные маршруты были запрещены, например по ущелью в сторону Пакистана.
"Если бы об этом узнали в штабе армии ВВС, то головы бы полетели. А работу надо было выполнять. Если бы что-то случилось, "броня" (бронетехника — прим. ТАСС) бы за нами не пришла, она бы не в состоянии была туда дойти. Или, например, к "зеленке" ближе 500 метров залетать было запрещено, а мы с Николаем не то что подлетали близко, мы в эту "зеленку" и заходили — "духов" гоняли. Если бы об этом узнали… Нас-то чуть поменьше командир "жучил", потому что сам рисковый был и многое мне прощал, а Майданову, представляете, у него группа на облете 14 или 16 человек. Кроме моих бойцов-разведчиков, на нем ответственность еще за шесть бортов, потому что он первый идет, ведущий. Он принимает на себя ответственность. Без этого нельзя, наверное, — без чуточки риска, ну еще и везения. Мы на одном облете были — 45 дырок было в бортах, нахватали пуль. Но ангел-хранитель есть, все тогда долетели", — рассказывает Саввин.
Чтобы уйти от обстрела, вертолетчики в Афганистане применяли особую технику полета — покачивая машину из стороны в сторону, хотя это было против принятых нормативов.
"Они крен такой давали, что аж винты заворачивались! А если такой крен не дадут, их могли подбить — и они шли, качаясь, как маятник, чтобы вертолет не могли поймать на мушку. А когда они приходили в Союз, начинали сдавать нормативы для вертолетчиков, им говорили, что по боевому уставу так не положено", — говорит ветеран спецназа ГРУ.
Но, вспоминает Саввин, несмотря на все рискованные маневры, с Майдановым всегда было спокойно и надежно.
"Когда нас десантировали, я был спокоен и за себя, и за своих ребят, что нас с воздуха прикроют и поддержат. Николай даже не то что надежный — один из лучших", — признается ветеран.
Один из самых ярких эпизодов произошел в Абчаканском ущелье, когда бойцы баракинского отряда захватили самый крупный караван с оружием и боеприпасами за период войны в Афганистане.
Во время облета разведчики обнаружили караван и высадились в ущелье, зазвязался бой, но сопротивление оказалось серьезным, несколько разведчиков получили ранения — нужно было вывезти их и доставить подкрепление. Бронегруппе и артиллерии требовалось время, чтобы дойти. Оперативно выполнить эту задачу смогли вертолетчики под командованием Майданова.
Рисковать жизнью Николаю Майданову приходилось не раз.
"В бою в районе Газни разведчики вели бой в укрепрайоне мятежников, но, когда подошли силы противника, превосходящие по числу в несколько раз, были ранены несколько бойцов-разведчиков. Их надо было вытаскивать, а пока "броня" дойдет, пройдет несколько часов. Николай сделал несколько вылетов, чтобы вывезти раненых с поля боя и десантировать подкрепление. Коля там приземлился, и пока эвакуировали ребят, он стоял, закрыв их своим бортом, и ждал, когда погрузят всех раненых до последнего бойца, хотя вертолет обстреливали с небольшого расстояния из гранатометов и стрелкового оружия. Не каждый человек примет такое решение, а он принимал. Он сам мог погибнуть с экипажем, но выручал других", — вспоминает об этих событиях Василий Саввин.
К июню 1988 года Майданов совершил более 1200 вылетов, перевез тысячу десантников и сотню тонн грузов. Лично вывез с поля боя 85 раненых солдат и офицеров.
За проявленную в боевых действиях доблесть Майданов в 1988 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Он также был награжден орденами Ленина, Красной Звезды, Красного Знамени и орденом "За службу Родине" третьей степени.
В вопросах чести нет мелочей
После возвращения из Афганистана Майданов продолжил службу в авиации сухопутных войск. Несколько лет он служил в Ленинградском военном округе, где его до сих пор вспоминают как "человека и командира с большой буквы". Он командовал вертолетным полком в Агалатове под Санкт-Петербургом.
"Он был добрый, очень добрый. Одинаково относился и к солдату, и к офицеру, потому что сам через все это прошел. Но, при всей его мягкости, он был очень принципиальным, — вспоминает о муже Татьяна Майданова. — Всегда говорил подчиненным, не врите, лучше скажите правду, мы сообща решим этот вопрос. Ненавидел, когда врал кто-то, юлил, выгадывал. Потом все равно шли к нему, и проблему приходилось ему решать, а если бы сразу признались — можно было это сделать безболезненно. Но все равно всех было до боли жалко".
Никаких привилегий для себя Николай никогда не требовал, даже наоборот, отказывался от них, если это ставило его в неравное положение с сослуживцами.
"Были такие периоды, когда не платили по три, по четыре месяца зарплату. И он считал, раз никто не получает, то и наша семья не будет получать. И вот один раз надо было и то и другое купить, я пошла, попросила девочек-финансистов выдать мне его зарплату. Съездила, купила все, что было нужно, а он пришел вечером со службы, и первый вопрос, где взяла деньги. Я призналась, а он и говорит: "А чем ты лучше семьи прапорщика? Он сидит без денег, а ты с кучей продуктов. Я завтра буду стоять на построении, о чем-то говорить, чего-то требовать от подчиненных, зная о том, что у него семья голодная? Я не знаю, как ты это сделаешь, но ты должна деньги внести в кассу". У меня был шок: деньги уже потрачены. Ну, что делать, вопрос был решен, вернула в кассу деньги", — рассказала Татьяна Майданова.
В боевых условиях он тоже был наравне со всеми. В 1998 году Майданова перевели в Северо-Кавказский военный округ, и в 1999–2000 годах летчик принимал участие в антитеррористической операции в Чеченской Республике.
"Он был командиром полка, Героем Советского Союза, возглавлял нашу авиационную группировку, и когда мы прилетели в Моздок, перебазировались из Дагестана, нам выделили казарму — обычную солдатскую казарму под летный состав. Жили мы в два яруса, как в хорошие курсантские времена, и Саиныч, имея полное право жить в хороших условиях (в Моздоке был отведен профилакторий для комсостава), сказал: "Нет, извините, я буду жить со своими летчиками". Единственная привилегия у него была в том, что у него в этой казарме была одноярусная кровать. Он спал вместе с нами, со своими летчиками, так же вместе с нами вставал в пять утра. Он всегда был первый, любое задание он сначала сам пробовал делать, а потом уже допускал всех остальных", — рассказал ТАСС сослуживец Майданова, летчик Андрей Михалевич.
Ас даже пушку заставит летать
"Когда я познакомился с ним, он уже был после Афганистана, с большим опытом. Достаточно рисковый, но летчик и должен быть рисковый. Но риск всегда был оправданный: не то что "сломя голову", а если он и делал что-то рискованное, то осознанно делал и понимал, зачем он это делает и что в конечном итоге должно получиться. Человек был очень волевой, и принятие решений было его прерогативой. Последнее слово всегда было за ним", — рассказал Михалевич.
В августе 1999 года Майданов существенно облегчил десантникам выполнение боевой задачи в районе Ботлиха, обеспечив с помощью вертолетов доставку на высоту пушек на внешней подвеске. Эта транспортная операция в опасных условиях, которую до него никто не решался осуществить, хорошо запомнилась сослуживцам:
"Над Ботлихом, куда пришли первые банды, есть возвышенность — господствующая высота. В горах — понятно: кто обладает господствующей высотой, тот имеет преимущество.
Пехота пришла туда, закрепилась, но им нужно было усиление. Единственным способом усилить их было доставить туда артиллерию. Понятно, что затащить пушку в гору нереально, поэтому решили попробовать сделать это при помощи вертолета. Саиныч вызвался и сказал, что он это сделает. Мало кто верил в эту затею, потому что высоко, пушка не обладает никакой аэродинамикой… Тем не менее он это сделал, обеспечил все господствующие высоты этими пушками. Он первым опробовал эту практику", — сказал Михалевич.
Это был один из многих эпизодов, в которых Майданов проявил себя как летчик-ас, отлично справился с боевой задачей и неоценимо помог сослуживцам. Его представили к награде — звезде Героя России, которую он должен был получить 2 февраля 2000 года, и он уже успел сообщить по телефону жене, что его вызывают в Москву по радостному поводу. Но 29 января был очередной боевой вылет.
"Герой Советского Союза, полковник Майданов пилотировал вертолет, выполнявший боевую задачу по десантированию штурмовой группы в Аргунском ущелье на территории Чечни. В результате обстрела бандформированиями полковник Майданов получил тяжелые ранения в шею и грудь. Несмотря на это, он сумел выполнить задачу и довел свою машину до аэродрома. Приземлить вертолет у него не осталось сил. От полученных ран мужественный воин скончался в кабине своего вертолета, который посадил второй пилот", — сказано в официальном сообщении о событиях того дня.
Трудно не быть суеверным
"Наверное, не только летчики, каждый человек суеверен. Три войны было в его жизни. И первые две его войны мы договаривались: уезжая, он говорил, чтобы вернуться, я откушу хлебушка, а ты этот кусочек сохрани, пусть лежит — и я вернусь. Я его сохранила. Он когда снова на войну поехал в Афганистан, от этого же ломтика отломил (он уже засох, но тем не менее). А когда он поехал на Кавказ, а мы жили тогда в Агалатове (Ленинградская область), мы знали, куда он уезжает, там начинались уже события в Ботлихе, но и я что-то упустила этот момент, и он упустил. И вдруг он, когда позвонил с 24 на 25 января 2000 года, — это был последний наш с ним разговор, — поздравил с Татьяниным днем, конечно, был и наказ по детям, а потом и говорит: "Ты знаешь, что я забыл? Я же уезжал, знал, что поеду на войну. Я хлебушка не откусил…" И мне как запало это в душу… Я не знала, что с этим хлебом делать! А поделать было уже нечего", — рассказала Татьяна Майданова.
Звание Героя Российской Федерации за мужество и героизм, проявленные при выполнении воинского долга, Майданов получил посмертно 10 февраля 2000 года. Николая Майданова похоронили с воинскими почестями на Аллее Героев Серафимовского кладбища в Санкт-Петербурге. Поскольку он был участником боевых действий в Афганистане, было принято решение похоронить его именно там, где устроен мемориал воинов-афганцев.
Семье передали личные вещи, которые были при нем, очки, часы.
"Думала, отдам часы детям (у Майдановых два сына), пусть носят. Но часы стояли, — рассказала Татьяна Павловна. — Раз принесла в ремонт, там что-то почистили, завели. Часы ходили-ходили, потом остановились: 11 часов 18 минут. Я даже во внимание не взяла это. Опять понесла в ремонт. Они подправили, посмотрели. Часы ходили-ходили, опять: 11:18. Думаю, надо же, на одном и том же времени останавливаются часы. Приезжаю опять к этому же мастеру. Он на меня посмотрел, говорит: "Вы чего мучаете меня? Третий раз приносите, и часы на этом же времени встали". Спросил, кто хозяин этих часов, — объяснила, мол, он погиб, его нет. Мастер и говорит: "Оставьте их, пожалуйста. Они никогда не будут ходить. Они были на нем в тот момент, и они остановились, когда сердце у него остановилось". Действительно, потом, когда подняли медицинское заключение, я прочитала: в 11:18 у него остановилось сердце".
В ноябре 2015 года на аллее героев Московского парка Победы в Санкт-Петербурге открыт памятник Николаю Майданову. Мемориальные доски в память о нем установлены на здании Саратовского летного училища, на домах, где он жил, в Московской и Ленинградской областях. В военных музеях создаются экспозиции, посвященные офицеру, летчику-асу Николаю Майданову.
Екатерина Андреева
Читайте нас: