Торпедная атака

 Конец 80-х. 283-й дивизион торпедных катеров КТОФ должен выполнить боевое упражнение и доказать Родине, что способен делать то, ради чего его создали и кормят - могучим торпедным ударом пускать на дно корабли наглого противника.

Море было слегка горбатое, балла три, не больше, видимость – километров восемь, то есть обстановка позволяла решать поставленные задачи. В роли цели выступал какой-то тихоокеанский крейсер, который, в свою очередь, при обнаружении торпедных катеров должен был уклониться от самодвижущейся мины. Его экипаж тоже стремился доказать, что хлеб с маслом не зря ест и способен уберечь вверенную материальную ценность от внезапного и подлого посягательства вражеских торпедоносцев. На случай же прямого попадания, к которому стремятся катерники, чтобы не повредить корабль и не угробить очень дорогую торпеду, её приборы заранее выставляются на заглубление, превышающее осадку цели, обычно это метров 8-10.

Стрелять должен Т-126 – большой торпедный катер пр. 206м с подводным крылом и с четырьмя однотрубными торпедными аппаратами калибром 533 мм. Зачем я это уточняю? Затем, что размер имеет значение.

К тому времени торпеда уже давно перестала быть миной с моторчиком и приобрела акустическую станцию, но не такую, как на больших кораблях и подводных лодках, а простенькую, но способную обнаружить микроскопические пузырьки воздуха в воде.

Дело в том, что любой корабль имеет винт, который отбрасывает воду назад, создаёт огромное количество пузырьков, это так называемый кильватерный след. В различных условиях он сохраняется до двух часов, то есть визуально давно ничего не видно, а импульс, подаваемый акустической станцией, отражается от микроскопических пузырей, и в голову торпеды приходит сигнал, что здесь кто-то прошёл и есть кого догонять, осталось выяснить один нюанс: куда поворачивать, можно ведь «догонять» и в противоположную сторону. Но этот вопрос снимается ещё тогда, когда торпеда сидит в родном аппарате. При подготовке к стрельбе в торпеду «вводится борт цели». Если ввели левый борт, то торпеда первый разворот сделает в левую сторону, а когда акустическая голова вновь заметит пузырьки – сделает разворот вправо и так будет змейкой нестись по кильватерному следу, пока не настигнет жертву или пока у неё не закончится топливо.

Сама стрельба осуществляется на большой скорости. Двухтонная туша торпеды выталкивается из аппарата пороховым зарядом и ныряет в воду, выполняя так называемый «мешок», набегающая вода раскручивает винты торпеды, и двигатель запускается, автоматика вступает в управление и выводит аппарат на заданную глубину , после этого включается станция и начинает сканирование водной толщи прямо по курсу на предмет наличия микроскопических пузырьков.

Командир же после залпа резко сбрасывает обороты, летящий катер теряет скорость, подъёмная сила на его крыле снижается и катер падает своею двухсоттонной грудью в воду. Это происходит над тем местом, где в это время стальная сигара исполняет «мешок», запускает свои двигатель со станцией, короче, над тем местом, где изделие переходит в режим беспощадного убийцы. Командир перекладывает рули, помогает работой бортовых дизелей и максимально быстро ложится на обратный курс.

К чему я это? Да к тому, что торпеда хватается за первый попавшийся кильватерный след и как слепой маньяк начинает его отрабатывать «влево-вправо» и торпедный катер должен ей, как минимум, не помешать.

___________________

Т-126-й к тому времени был уже достаточно потрёпанным жизнью корабликом и по всем признакам в ответственный момент собирался похерить (слово вполне литературное, если что) данное боевое упражнение. Главные дизеля никак не хотели развивать требуемые 1500 оборотов, чтобы катер мог выйти на крыло и эффектно лететь по волнам, а потом выстрелить торпедой на строго выверенном курсе. Механиком там был Жека Першинг. Жека, мягко говоря, не сильно любил своё заведование, и оно ему отвечало той же монетой. Тем не менее он пытался выжать из своих дизелей соответствующее ответственному моменту количество тысяч лошадей. А кони разбрелись, и катер ковылял позорными для своего класса двадцатью узлами. Командир, как умел, помогал Жеке матом по громкоговорящей связи. Наконец Першингу удалось на какое-то время поднять давление там, где его не хватало, снизить там, где оно повылазило за предельные значения, а самое главное – температура дизелей была в норме, хоть и вплотную подобралось к предельным 105 градусам. Торпедяга летел в точку залпа. Крейсер оказался там, где и должен был оказаться по расчётам ГКП.

«Товсь!!!»

«Залп!!!»

Свершилось! Торпеда оттолкнулась от катера и улетела за борт. Не знаю, как будущие матери ощущают толчки своих малышей, но механик торпедного катера толчок уходящей торпеды не перепутает ни с чем, хотя в это время находится в посту управления двигателями (ПУД). Першинг, ощутив толчок, ждал облегчения, деля время миллисекундами. Он с ужасом смотрел на стрелки термометров, ползущие в красной зоне, он ждал этого залпа не меньше командира. Першинг кипел! То есть закипали дизеля у механика Жеки, а долгожданного «быстрого сброса» оборотов всё не было.

«Суки! Про… ли!» Таки да! Жека правильно понял, что командир, выстрелив торпеду в расчётной точке, от счастья забыл вовремя совершить манёвр. Першинг принял решение и пока системы охлаждения не разорвал пар, даванул все три кнопки быстрого сброса. Катер плюхнулся в воду, термометры доложили, что беда миновала и мех, назначив старшину за себя, поднялся наверх, решив, что этот стресс и счастливое его окончание надо срочно перекурить.

Жека вышел на палубу с чувством человека, честно выполнившего свой долг, победно глянул в сторону мостика, прозевавшего свой эпизод. Он был не в курсе, что мостик не только забыл сделать быстрый сброс, мостик ещё забыл лечь на обратный курс. Першинг, опёршись на торпедный аппарат и глядя в Япономоре, закурил.

Тем временем торпеда запустила движок, вынырнула из мешка и, о, какая удача, - сразу тебе кильватерный след, а значит надо поворачивать на борт цели. Но в этот день и  у торпеды было не всё окей – начала тупить автоматика, отвечающая за глубину хода, торпеда вынырнула и попёрла на нуле метров вслед за своим катером, где на полуюте курил Жека Першинг.

 Первым заметил красно-белую касатку сигнальщик и показал её командиру, всё ещё мечтающему, как на разборе в штабе флота его, каплея, будут хвалить, а капраза с крейсера критиковать. Зрелище впечатлило, картинка с награждением быстро сменилась на зал заседания военного трибунала и кэп поступил по уставу, но неправильно: он начал орать: «ПУД, три вперёд! Тыщщапясот!».

  Жека воспринял такой призыв к мобилизации отсутствующих сил, как форменное издевательство и уже начал было показывать на пальцах, что, мол, не в этот раз. Однако выпученные и наполненные ужасом глаза кэпа, старпома и сигнальщиков, направленные в одну сторону, заставили Першинга тоже глянуть за корму, где метрах в пятидесяти из воды вынырнула и снова зарылась в волну знакомая красно белая голова. Всё бы ничего, но выныривала она строго анфас.

Свидетели, они же участники, события рассказывали, что пока жекина беломорина, выпущенная из его рук, преодолевала полтора метра до палубы, главные взревели, катер присел на корму и с места полез на крыло. Так быстро сто двадцать шестой не стартовал ни до, ни после. Быстрее только сам Першинг влетел на свой КП и начал давить кнопки пульта управления двигателями. Жекины лошади, видимо прочувствовав всю остроту момента и что этот писец, хоть и учебный, но им его будет достаточно, быстро собрались в кучу и унесли катер подальше от того места, где их искал искусственный интеллект ранних модификаций. 

_______________________________________________

Крыло торпедного катера пр. 206м, точно такое же, как   стояло на том самом Т-126. 14 тонн нержавейки. Нижняя часть плоская, верхняя выпуклая, кромки острые, не как нож, но. как его тыльная сторона. В результате того, что  длина верхней поверхности больше, чем длина нижней, скорость потока в верхней части крыла выше, чем в нижней. А чем выше скорость, тем ниже давление. Возникает разница давлений и крыло, как бы подсасывается вверх и поднимает на себе катер весом более чем в в 200 тонн.

Как только скорость корабля снижается, этот эффект ослабевает и корабль снова опускается в воду.