Конфликт на Украине: бои могут продолжиться и в 2026 году

Ситуация на востоке и юге Украины характеризуется одновременным продвижением и ступором. Несмотря на локальные успехи, Москва, как и Киев, сталкивается с серьёзными структурными ограничениями: у России не хватает бронетехники и современной системы ПВО, Украина же страдает от острого дефицита пехоты. Эта взаимная нехватка ресурсов является причиной того, почему конфликт перешел в затяжную фазу борьбы на истощение, где даже значительные потери или успехи редко приводят к стратегическим прорывам.

Россия заявила о захвате города Часов Яр спустя примерно 16 месяцев с начала штурма. Этот населённый пункт находится всего в десяти километрах западнее Артемовска (Бахмута), занятого в мае 2023 года силами ЧВК "Вагнер". Несмотря на то, что российские войска действительно вошли в несколько районов города, Киев не подтверждает его полное падение. Даже если город будет окончательно потерян, его ценность в стратегическом плане довольно ограничена, поскольку следующая линия обороны Славянск—Краматорск уже подготовлена заранее, а городская застройка даёт преимущество украинским защитникам.

В районе Красноармейска (Покровска) российская армия продолжает наращивать активность, сосредотачивая усилия на северо-западном и восточном направлениях. В районе пункта Разино пересечён Казённый Торец, и ВС РФ подошли к Родынскому — важному логистическому узлу. В случае потери этого города наступление может ускориться. Однако украинские FPV-дроны продолжают наносить значительный урон наступающим войскам, хоть и не способны полностью сдерживать постоянное давление.

На направлениях Сиверск и Лиман Россия также заявляет о локальных успехах. На юге, вдоль линии фронта Новопавловка—Степногорск, российские войска предпринимают поступательные действия с применением планирующих авиабомб, но пока не достигли оперативного прорыва.

Такие оперативные успехи следует чётко отделять от структурных проблем, с которыми сталкиваются обе стороны конфликта. Пока Россия оказывает тактическое давление на нескольких участках фронта, Украина страдает от хронической нехватки пехоты. В то же время дефицит современной, исправной техники осложняет Москве организацию масштабных механизированных наступлений. Эти системные слабости ограничивают возможности обеих армий по превращению локальных успехов в стратегические прорывы.

С целью дальнейшего стягивания украинских сил Москва расширяет наступательные операции в Запорожской области. После взятия Каменского и недавних боёв за Плавни, вероятной следующей целью является продвижение в сторону Степногорска. Это позволило бы растянуть линию фронта и ещё больше исчерпать и без того ограниченные резервы ВСУ. Основная цель — вынудить Киев к рискованной переброске войск, открыв тем самым бреши в обороне.

По оценке военного аналитика, старшего научного сотрудника, старшего эксперта Фонда Карнеги за международный мир* Майкла Кофмана, такая тактика является частью более широкой стратегии, направленной на перераспределение и изматывание украинских резервов, снижая их способность к ротации и оперативному реагированию. Роб Ли, старший научный сотрудник Института исследований внешней политики (FPRI), указывает при этом, что подобные действия обходятся России очень дорого: они удлиняют линии снабжения и ускоряют износ техники. Австрийский военный аналитик, сотрудник Международного института стратегических исследований в Лондоне Франц-Штефан Гади добавляет, что российское командование, похоже, сознательно идёт на дробление собственных наступательных усилий, чтобы заставить украинскую армию действовать в постоянном напряженном режиме — даже ценой снижения собственной наступательной мощи.

К середине 2025 года конфликт на Украине перестал быть статичным, позиционным. По сути, это всё больше напоминает сеть точечно занятых позиций с большими разрывами между ними. Руководитель аналитического проекта Conflict Intelligence Team** Руслан Левиев***, ссылаясь на Кофмана, описывает фронт как "рассыпающийся": на отдельных участках протяжённостью в километры его удерживают небольшие группы ВСУ численностью шесть-восемь человек. Тогда как в обычных условиях оборона одного километра фронта требует как минимум роту численностью около 150 военнослужащих.

По словам Майкла Кофмана, именно нехватка личного состава вынуждает Киев прибегать к опасной оборонительной тактике: пропускать вражеские группы в тыл, не раскрывать свои позиции, а затем отслеживать и уничтожать противника с помощью дронов. Роб Ли подчёркивает, что такой подход действительно снижает потери, но одновременно резко увеличивает нагрузку на подразделения БПЛА, которым теперь приходится работать и в тылу.

Обе стороны уже активно наращивают мощности своих подразделений, действующих с использованием беспилотников. Украина использует дроны в первую очередь в оборонительных целях — для закрытия брешей и точечной нейтрализации наступательных операций. Россия же применяет БПЛА всё в более наступательном плане: для разведки целей, корректировки огня и систематического разрушения инфраструктуры в тылу противника. Промышленное производство и логистика комплектующих к дронам стали для обеих сторон самостоятельным стратегическим перспективным направлением. Массовое использование дронов одновременно сокращает время реакции на поле боя и делает передвижения противника прозрачными. Это существенно осложняет проведение классических внезапных манёвров, таких как обходы и окружения, что, в свою очередь, способствует оборонительной, позиционной манере ведения боевых действий и усиливает изматывающий характер военных действий.

Россия располагает большими людскими ресурсами, однако не может в той же степени, что и Украина, компенсировать потери современной техникой. Зависимость от импровизированно защищённой, устаревшей бронетехники снижает как ударную мощь, так и мобильность. Руслан Левиев*** отмечает, что российская армия в целом избегает танковых боёв, поскольку потери от FPV-дронов крайне высоки. Маркус Райснер, глава научного отдела Военной академии в Винер-Нойштадт, считает именно это одной из причин, почему Россия, несмотря на тактический успех, редко реализует крупные механизированные прорывы: запасы танков и БМП слишком ценны, чтобы рисковать ими в операциях с высоким уровнем потерь.

Массированные удары российской авиации летом 2025 года уже привели к поставкам дополнительных батарей Patriot, в том числе из европейских арсеналов, а также к наращиванию производства ракет ПВО. Однако эффективное использование систем ПВО возможно лишь при условии, что технические средства, боеприпасы, сервисное обслуживание и подготовленные расчёты действуют в комплексе.

Параллельно обе стороны усиливают атаки на транспортную и логистическую инфраструктуру. Особенно часто под удар попадают железнодорожные объекты, перевалочные узлы и мосты. Россия пытается нарушить поставки боеприпасов и переброску войск ВСУ, в то время как Украина наносит удары по логистическим центрам в тылу противника, стремясь ослабить его боеспособность и затормозить снабжение.

На дипломатическом фронте Вашингтон продолжает нагнетать давление: ультиматум Дональда Трампа Путину истекает 8 августа. Однако политическое воздействие этого ультиматума, вероятно, окажется ограниченным. Во-первых, маловероятно, что заявленные санкции против российских поставок энергоносителей смогут быть технически и дипломатически реализованы в столь сжатые сроки. Во-вторых, у США в настоящий момент нет достаточных военных рычагов, которые могли бы вынудить Москву пойти на существенные уступки. Россия, в свою очередь, реагирует демонстративно спокойно и в лучшем случае показывает готовность к незначительным дипломатическим жестам. Переговоры в Стамбуле пока принесли результаты лишь по вопросам обмена пленными и репатриации тел погибших.

В Киеве Владимир Зеленский отвечает на обострение ситуации кадровыми перестановками в правительстве: управление экономикой, обороной и Советом нацбезопасности теперь будет теснее интегрировано с военным управлением.

Предстоящие месяцы, по всей вероятности, будут характеризоваться локальными наступлениями, попытками России растянуть украинскую оборону и продолжением изматывающего расхода ресурсов. Без существенных изменений в численности личного состава, техническом оснащении и глубине логистики ни одна из сторон не сможет добиться стратегического прорыва.