Теневая империя России: как Москва возродила свое влияние на постсоветском пространстве

После начала боевых действий на Украине в феврале 2022 года многие западные аналитики и ученые, занимающиеся постсоветскими государствами, ожидали, что правительства и общественность этих стран выразят солидарность с Украиной. После распада Советского Союза в 1991 году постсоветские государства стремились укрепить свою независимость, налаживая связи с Западом и другими региональными игроками, не забывая при этом о необходимости поддерживать отношения с Россией. Между тем президент России Владимир Путин с 1999 года сделал восстановление влияния на “ближнее зарубежье” своим стратегическим приоритетом.

Путин начал свой президентский срок с проведения агрессивной военной кампании по возвращению Чечни под контроль Москвы (про непосредственную причину этой "кампании" – вторжение в Дагестан банд террористов из Чечни – автор статьи предпочитает не упоминать, – прим. ИноСМИ). И в течение следующего десятилетия он все усерднее старался ограничить влияние Запада на постсоветском пространстве, выступая против присутствия военных баз США в Средней Азии и так называемых цветных революций, которые привели к власти более дружественные Западу правительства в Грузии, Киргизии и на Украине. Кремль оправдывал войну с Грузией в 2008 году попыткой защитить “привилегированную” сферу влияния России в “ближнем зарубежье” (факт нападения Грузии на Южную Осетию в августе 2008-го широко признан даже на Западе, но автор и об этом "забывает", – прим. ИноСМИ). Пиком политики Москвы, направленной на ослабление влияния Запада в регионе, стала “специальная военная операция” на Украине и трехлетнее противостояние с Западом.

Западные лидеры предполагали, что страх стать следующей мишенью побудит постсоветские страны, особенно те, которые граничат с Россией, поддержать борьбу Украины за защиту своего суверенитета. Однако на практике большинство других постсоветских государств тщательно избегали осуждения России или представления своего советского прошлого как колониального. Большинство из них вместо этого прагматично заняли нейтральную позицию, выражая озабоченность конфликтом, отказываясь публично осуждать Москву, поддерживать Киев при голосовании в ООН или присоединяться к западным санкциям против России. После начала украинского конфликта постсоветские государства вместо того, чтобы склониться в сторону Запада, углубили существующие связи и даже наладили новые контакты с бывшей метрополией. Некоторый рост российской торговли и инвестиций в Средней Азии расширил ранее существовавшие экономические связи и схемы трудовой миграции. Другие факторы, такие как приток российских специалистов в области ИТ в страны Кавказа и содействие Москве со стороны Средней Азии в деле уклонения от западных санкций, оказались более неожиданными.

Стоит отметить, что дело не объясняется лишь страхом перед местью со стороны России. Напротив, устойчивость влияния Москвы отражает упорную работу, которую Путин проделал для создания и развития официальных и неофициальных региональных институтов, сетей и партнерств на постсоветском пространстве, часто пытаясь создать противовес поддерживаемым Западом организациям, таким как НАТО и ЕС. Эти постсоветские организации и инициативы значительно увеличили поток людей, товаров и даже идей между Россией и ее постсоветскими соседями и создали новые механизмы для создания альянсов и достижения общих целей. Они также позволили Москве использовать региональные экономические соглашения и цепочки поставок для обхода западных санкций. Это означает, что вопреки многим западным прогнозам изолировать Россию или убедить постсоветские государства в том, что им будет лучше уйти из-под ее влияния – дело не из простых. Россия продолжает работать над своей сферой влияния на постсоветском пространстве. Для Запада было бы лучше найти способ, как взаимодействовать с каждым из этих государств по отдельности, и этот способ не должен ограничиваться простым предложением членства в евроатлантических институтах. А это процесс медленный и сложный, и при этом гарантий того, что он завершится успехом, нет никаких.

В конце холодной войны Советский Союз распался на 14 независимых государств, не считая Россию. Три из них (Эстония, Латвия и Литва) находятся в Прибалтике; три (Белоруссия, Молдова и Украина) расположены к западу от России; три (Армения, Азербайджан и Грузия) находятся в Кавказском регионе, в коридоре, ведущем на Ближний Восток; и пять находятся в Средней Азии, гранича с Афганистаном и Китаем. В 1990-е годы Россия была ослаблена, а ее экономика находилась в переходном периоде, тогда Россию полностью занимали внутренние проблемы. Ее главная задача состояла в том, чтобы справиться с огромным количеством стратегических и военных активов, которые оказались в подвешенном состоянии в других странах, а не в том, чтобы восстановить свое политическое и экономическое влияние. Когда Россия направила миротворцев в Грузию для оказания помощи в урегулировании так называемого замороженного конфликта, она получила мандат ООН на их отправку в Абхазию (но не в Южную Осетию).

Однако вскоре пути развития постсоветских государств начали расходиться. Страны Прибалтики предприняли решительные попытки интегрироваться с Западом и в 2004 году получили членство как в ЕС, так и в НАТО. Однако план Путина по возрождению России как великой державы в значительной степени опирался на консолидацию других бывших советских республик в сфере влияния Москвы. В 2002 году Россия основала Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ) – региональную организацию, включающую в себя Армению, Белоруссию, Казахстан, Киргизию и Таджикистан. Узбекистан присоединился к ней в 2006 году после вывода военной базы США из страны, но в 2012 году он снова вышел из ее состава, когда американо-узбекские отношения потеплели.

В экономической сфере Россия выступала в роли поставщика дешевых энергоносителей и выдвинула ряд региональных инициатив по укреплению экономической интеграции. Она создала Евразийское экономическое сообщество по образцу бывшего Европейского экономического сообщества, а в 2007 году сформировала еще более тесный Таможенный союз с Белоруссией и Казахстаном, установив единый таможенный тариф. В 2014 году Армения, Казахстан и Россия сформировали более тесную организацию – Евразийский экономический союз (ЕАЭС) с наднациональным управляющим органом; Киргизия присоединилась к нему в 2015 году. Когда президент Украины Виктор Янукович под давлением России вышел из программы ЕС "Восточное партнерство" и выразил предпочтение вступлению в ЕАЭС, это спровоцировало протесты на Евромайдане, которые в конечном итоге привели к краху его правительства.

Москва также использовала авторитарные инструменты, чтобы снискать расположение региональных лидеров и восстановить свое влияние, открыто противодействуя пропагандистским усилиям Запада. После того, как в 2012 году Россия ввела в действие так называемый закон об иностранных агентах, по которому неправительственные организации, принимающие деньги из-за рубежа, оказались стигматизированы, Кремль попытался распространить этот антизападный сценарий с НПО на другие постсоветские государства. Было разработано типовое законодательство, ограничивающее протесты и виды деятельности, которые могли бы проводить такие группы. Путин также призвал региональных авторитарных лидеров ограничить влияние международных наблюдателей за выборами и правозащитников, а после свержения Януковича в 2014 году присоединил Крым. Кроме того, Москва использовала экстерриториальный характер Содружества Независимых Государств — объединения, образованного в 1991 году бывшими советскими республиками, — и антитеррористическую конвенцию Шанхайской организации сотрудничества для признания политических диссидентов экстремистами и содействия их экстрадиции. В 2015 году Москва приняла еще более жесткий закон о нежелательных организациях, который полностью поставил вне закона большинство западных НПО — этот закон стал примером для Александра Лукашенко, который закрыл более 1600 НПО после серии антиправительственных протестов. А в январе 2022 года, всего за несколько недель до начала боевых действий на Украине, Путин направил российские войска в Казахстан по мандату ОДКБ, чтобы поддержать правление дружественного президента.

Начало боевых действий на Украине в 2022 году показало, насколько тесными остаются связи постсоветских государств с Россией. Это также привело к появлению новых форм взаимодействия. Острая нехватка рабочей силы в России после начала конфликта привела к тому, что она как была, так и осталась основной страной назначения для миллионов работников из Средней Азии. Это происходит несмотря на все попытки правительств среднеазиатских стран и мигрантов диверсифицировать страны назначения. В 2024 году в России работало приблизительно 3,3 миллиона мигрантов из Средней Азии.

Важно отметить, что конфликт на Украине породил новое явление – обратную миграцию. После того, как в марте 2022 года Москва запретила работу большинству западных технологических компаний, сотни тысяч российских ИТ-работников внезапно остались без работы. Согласно официальным российским данным, около 100 000 из них — десять процентов от всех ИТ-работников России – покинули страну в течение того года, направляясь в основном в близлежащие страны, для въезда в которые им не требовались визы: Грузию, Турцию и государства – члены ЕАЭС. Эти переезды быстро преобразили экономику, в которую влились российские технические работники. Например, в течение десяти лет после мирового финансового кризиса 2008 года рост ВВП Армении колебался в пределах от трех до восьми процентов. Но в 2022 году он вырос почти на 13 процентов, почти полностью благодаря 20-процентному расширению сектора информационно-коммуникационных технологий после прихода российских ИТ-специалистов. <…>

Конфликт на Украине также показал, как постсоветские региональные экономические структуры и институты превратились в каналы, которые можно было использовать для обхода западных санкций. ЕАЭС обеспечил правовой механизм, который позволил осуществлять реэкспорт запрещенных товаров с Запада в Россию через постсоветские страны. Как следует из исследования Европейского банка реконструкции и развития, проведенного в 2023 году, официально торговля между Россией и ЕС, Великобританией и США после февраля 2022 года серьезно сократилась, но при этом у них наблюдался резкий рост товарооборота с постсоветскими государствами. Этот рост сопровождался соответствующим увеличением товарооборота между Россией с одной стороны, и Арменией, Казахстаном и Киргизией – с другой, включая 30-процентное увеличение количества товаров, подпадающих под санкции, по сравнению с другими товарами. Например, общий объем товарооборота между Россией и Казахстаном увеличился с 24 миллиардов долларов в 2021 году до 26 миллиардов долларов в 2022 году, а в 2023-м – до 27 миллиардов долларов. <…>

В декабре 2023 года ЕС принял правила, направленные на ограничение реэкспорта товаров двойного назначения, авиационных и военных технологий, а США регулярно добавляли среднеазиатские компании в санкционный список министерства финансов. Но обходные пути в регионе сохраняются. В 2022 году Грузия экспортировала автомобилей на сумму 904 миллиона долларов, что составляло 16,2 процента от всего ее экспорта: он был на 98 процентов больше, чем в 2021 году. Несмотря на то, что правительство Грузии запретило реэкспорт автомобилей в Россию в августе 2023 года, экспорт автомобилей из Грузии продолжал расти, достигнув 1,95 миллиарда долларов в 2023 году и 2,43 миллиарда долларов в 2024 году. В прошлом году на долю автомобилей приходилось 37% всего грузинского экспорта. Основным пунктом назначения была Киргизия, которая стала крупным узлом, через который проходит реэкспорт в Россию. <…>

Постсоветские государства оказались жизненно важными для адаптации экономики России к санкциям. И такое положение дел оказалось взаимовыгодным, поскольку Средняя Азия обеспечила самые высокие темпы роста в регионе Европы и Средней Азии: по прогнозу Всемирного банка темпы роста в Средней Азии увеличатся с 4,3 процентов в 2024 году до пяти процентов в 2025 году.

В политическом плане большинство элит постсоветских стран проявляют осторожность и не осуждают действия Москвы, хотя и отстаивают принципы суверенитета, территориальной целостности и международного права. Но отношение к конфликту на Украине остается разнообразным, сложным и определяется насущными внутренними проблемами. В Грузии, например, общественность по-прежнему в целом поддерживает Украину. Однако правительство сблизилось с Москвой и в феврале порвало с Киевом, встав на сторону США и поддержав резолюцию ООН, в которой по инициативе администрации Трампа была значительно смягчена критика в адрес России.

В Армении, по-видимому, происходит обратное: хотя экономические связи с Россией продолжают расширяться, правительство Никола Пашиняна в 2024 году публично заявило, что оно не является союзником России в конфликте на Украине. С тех пор Армения приостановила свое участие в деятельности ОДКБ и вывела российские пограничные войска из ереванского аэропорта.

Опросы в Средней Азии, проведенные исследовательской компанией Central Asian Barometer, показывают, что общественное мнение по вопросу о том, кто больше виноват в конфликте – Россия, Украина или Соединенные Штаты, в Казахстане разделилось примерно пополам; в Киргизии респонденты больше склонны обвинять Украину или США, нежели Россию в развязывании конфликта. В целом среднеазиатская общественность, по-видимому, больше обеспокоена негативным воздействием войны на их экономику, чем риском возникновения новых конфликтов. Показательный факт: почти две трети опрошенных в Киргизии и Казахстане и более половины в Узбекистане читают российские СМИ или смотрят произведенные в России развлекательные программы. <…>

На востоке сосредоточенность России на украинском конфликте привела к тому, что она стала приспосабливаться к растущему экономическому влиянию Китая и его влиянию в сфере безопасности в Средней Азии под общим знаменем борьбы с гегемонией США. Хотя обе страны поддержали уход Вашингтона из Афганистана и рассматривают Среднюю Азию как регион, жизненно важный для их интересов в области безопасности, Китай в настоящее время является крупнейшим торговым партнером региона и продвигает свои собственные двусторонние инициативы в области безопасности. Китай добивается этого путем расширения своего официального присутствия в сфере региональной безопасности, особенно в Таджикистане, развертывания большого числа частных охранных компаний для защиты проекта "Один пояс – один путь" и создания платформы “Механизм Китай – Центральная Азия” – форума для продвижения регионального сотрудничества без участия России. Москва может быть обеспокоена некоторыми из этих тенденций, но она считает, что ей удалось договориться с Китаем в Средней Азии, несмотря на предположения о том, что две державы будут более активно конкурировать за региональное влияние. Москва публично соглашается с этими китайскими инициативами, потому что считает Пекин своим самым важным сторонником в украинском вопросе и стратегическим партнером в борьбе с Западом.

Несмотря на эту уступчивость, влияние России в постсоветских государствах оказалось гораздо более устойчивым, чем ожидали многие западные аналитики. Спустя три года после начала конфликта на Украине стратегия Москвы, похоже, оправдывается. Более мягкая позиция президента США Дональда Трампа в отношении России была одобрена большинством стран в российской сфере влияния, которые не хотят попасть под каток геополитического противостояния между Вашингтоном и Москвой или, если уж на то пошло, Вашингтоном и Пекином.

Западные политики регулярно поддерживали право постсоветских государств на суверенный выбор и продвигали идею изоляции России. К чему они были менее готовы, так это к тому, что Россия на протяжении более чем трех десятилетий создавала личные связи, а также связи в сфере безопасности, правовую архитектуру и цепочки поставок, которые во время кризиса многие постсоветские правительства использовали в своих политических и экономических интересах, проявив значительную самостоятельность. Постсоветский регион не превращается в пространство деколонизации (трудно проводить деколонизацию там, где не было колонизации, – прим. ИноСМИ), скорее, он стал лабораторией для разработки новых форм интеграции и создания региональных связей.

Но западные политики не должны рассматривать эти события как свой однозначный проигрыш. Вместо этого им следует поддержать стремление этих государств развивать значимые партнерские отношения с кем-то кроме Москвы и Пекина, не вынуждая их полностью сближаться с Западом. Это дало бы этим странам как геополитическую страховку, так и время, чтобы справиться с шоковыми волнами, вызванных конфликтом на Украине, и неопределенности, связанной с его разрешением. Признание растущего влияния постсоветских стран – это не уступка Москве, а необходимый шаг к выработке прагматичной политики, поддерживающей самостоятельность государств в регионе и их стратегическую автономию.